Освоение времени
Шрифт:
— Тебе, Ваня, нас отсюда не вывести? — спросила она минутой позже.
Даже не спросила, а больше констатировала непреложный факт. И столько уныния слышалось в её словах, что у Ивана защемило сердце при взгляде на неё.
— Ну почему же… — начал он было решительно, но запнулся.
Карос, подавшийся к Ивану с надеждой, махнул рукой и отвернулся. Напель опустила горящие глаза и вздохнула.
Думая, что они осуждают его, Иван заторопился объяснить свои сомнения. Ведь ему надо ещё найти направление движения к Поясу, а сориентироваться в полутемноте, не видя всего поля ходьбы, и из точки, координаты которой ему неизвестны, он не может. Но не это страшно само по себе, как им может показаться, а то, что для поиска направления ему надо будет всё время таскать их за собой, иначе они затеряются во времени навсегда. Отсюда вывод: когда это они ещё выйдут к Поясу, где их к тому же поджидает ещё и Хем, неизвестно…
Он говорил, говорил, говорил…
Карос так и сидел, отвернувшись, а Напель прятала лицо в ладонях, и что-то говорила своё.
— Но ты же вышел! — в истерическом порыве воскликнула она, перебивая Ивана.
— Вышел. Я и говорю, что вышел. Я и сейчас смогу выйти!
— Прекрасно! Когда?
Они явно его не слушали.
Всё впустую!
«Они меня не поняли», — с отчаянием подумал Иван, представляя нелепость своего положения и те трудности, которые придётся ему преодолеть — моральные и физические, пока он выведет их обратно к Поясу.
От этих мыслей у него разболелись голова и мышцы, захотелось сесть и полежать, позабыв обо всём. Хотя бы на полчаса.
Он рассеянно оглядел тоскливый пейзаж.
Бывало, по осени он любил хаживать за клюквой. Болот под Ленинградом хватает. Но там живые болота, а здесь… Смутно проглядывают чахлые деревца, и даже кто-то мелькает, перебегая или перескакивая с кочки на кочку, но впечатление от увиденного — всё мёртвое, застывшее, нереальное. За темнеющим окоёмом не видно линии горизонта, а низкие волокнисто-серые неподвижные облака изолировали местность от неба…
У Ивана мелькнула безумная мысль: — Не декорация ли это огромной сцены, устроенной где-нибудь под замком Великого Пекты?. Там, в том его откате, в болоте, где он недавно побывал, всё было не так, как здесь…
Здесь нет даже вездесущих комаров!
— Ваня! Я считаю, так же как и ты, — сказала Напель. — Да, да. Это не временная яма. Это просто ловушка в стенах замка… — Она виновато улыбнулась. — Извини, Ваня, но я совершенно случайно подслушала твои размышления. Ты так образно всё представлял… Но если это так, то… ты, наверное, сможешь? Карос! Карос!.. Мы считаем, что болото — имитация.
Карос повернулся всем туловищем. Он недоверчиво посмотрел на Напель, перевёл взгляд на Ивана.
— Хорошо бы, — сказал он негромко. — Но тогда нам не следует сидеть, а надо идти. Иначе они нас здесь скоро найдут. Куда?.. Да в любую сторону. Возможности Пекты не безграничны.
Карос поднялся с кочки, с брезгливостью натянул на лицо маску, опробовал ногой опору под собой, сделал шаг и ухнул по пояс в болотную жижу. Брызги омочили Ивана и Напель.
Раздался утробный гул, болото заколыхалось, забулькало, зашипело. Стало разжижаться.
— Подержи его! — крикнул Иван. — Я сейчас!
Он стал на дорогу времени.
Непроницаемая тьма окружила его. Под ногами оказалось твёрдое неровное покрытие. Иван покрутился на месте и, наконец, увидел в чёрной стене тонкую светлую вертикальную прорезь. Сколько до неё было, на глаз в темноте трудно установить, да Иван не стал определять расстояния и проверять, что бы полоса означала. Он надеялся, более того, с первого мгновения был уверен, что это какой-то проход или выход, ведущий из имитационной комнаты в сопредельное помещение, где можно будет проявиться в реальном мире без риска вновь оказаться в ловушке. Карос, пожалуй, прав: возможности имитации не беспредельны, и подобные ловушки рассчитаны не на ходоков во времени.
Он вернулся к спутникам.
Кароса уже по горло засосало в болото. Напель в отчаянии вцепилась в его рукав и тянула на себя, хотя сама уже погрузилась по грудь. Вокруг них набухали газовые пузыри и лопались с пушечным громом, разбрасывая далеко в стороны воду и растения.
Объявилась какая-то живность. Длинные многоногие зверьки с рыжевато-бурой шёрсткой и острыми мордочками сбегались отовсюду к попавшим в капкан ловушки людям. Они противно пищали и норовили вцепиться острыми зубами в незащищённые одеждой места.
Иван пнул, не разбираясь, по ближайшим хищникам, подхватил обмякшее тело Напель, перехватил у неё руку Кароса и увлёк их за собой на дорогу времени. Там почти волоком протащил тяжёлого Кароса к светлой полосе — отблеск изломанного поворота — и вышел в реальный мир.
Красивая ковровая дорожка с длинным ворсом, на которой они сидели, быстро намокла и потемнела от стекающей с одежды воды и грязи, принесённой ими из имитационной камеры. Все тяжело дышали. Карос мотал головой и отплёвывался. Изодранная зверьками в нескольких местах маска его валялась далеко в стороне. Напель не отпускала шею Ивана и прижималась к нему, словно ожидая ещё какого-то катаклизма, и искала у него защиты. Её трясло от озноба и ненависти.
Сейчас они находились в тесном, лишённом какой-либо мебели, помещении, чуть большем комнаты квартиры Ивана. Казалось, ковровая дорожка просто выходит из одной стены и погружается в другую, противоположную первой.
Пол под ними задрожал. Они услышали почти рядом, будто это происходило за бумажной перегородкой, топот ног и громкое сопение бегущих людей.
— Это за нами, — шепнула Напель и прижала палец к губам.
Карос насторожился и положил руку на эфес меча.
Иван, когда топот стих и Напель слегка расслабила хватку на его шее, отметил в памяти некоторую странность, которая возникла у него при первом контакте с погонщиками. Странность заключалась в их вооружении, у них было только холодное оружие: короткие, типа свифских акинаков, мечи и кинжалы. Всё это так не вязалось с электронным оборудованием, управляемым Каросом в недавно покинутом зале, да и с самим появлением Пояса, создание которого не могло возникнуть без сложных вычислительных систем. Оттого схватка в убежище позволила ему уйти с Напель без особого труда: мечом не сразу достанешь противника.
Он покосился на богатые ножны Кароса, выпавшие из-под полы его длинного плаща, потемневшего от воды.
«Ночь длинных ножей и плащей», — пришло Ивану в голову сравнение с давно будто бы канувшим в прошлое понятием из истории человечества.
Карос нехотя поднялся, осмотрел комнатку.
— Тупик, — сказал он и выжиданием посмотрел на Ивана.
— Ладно, — кивнул Иван.
Ему так не хотелось становиться на дорогу времени. Сейчас бы принять ванну и поспать в сухости и тепле.