Освоение времени
Шрифт:
Всё заканчивалось и у лестницы. Грудами валялись тела убитых и смертельно раненых, среди них и люди Напель. Их чёрные плащи оттеняли окровавленный пол. Но никто не пришёл к ним на помощь, никто не склонил перед ними головы или хотя бы удостоверился — мертвы ли они или просто упали от изнеможения.
Живые, зажимая полученные раны, расступились перед Напель и Иваном и ринулись вслед за ними вниз по винтовой лестнице.
Погоня
Кто ходил или ходит по ней? Кому она нужна или зачем она нужна? Именно такая?
Иван задавал сам себе вопросы, кружа вокруг толстой стойки, от которой веером отходили ступени шириной всего в ладонь — только поставить пятку. И разумного ответа не находил. Для такой глубокой шахты можно было бы устроить лифт или иной какой-нибудь, хотя бы примитивный подъёмник, раз нельзя здесь пользоваться электроэнергией.
Ходьба по такой лестнице — мозги вытряхнуть. Оттого голова стала кружиться, а ноги — терять ступени и оступаться. Однажды он едва не полетел кувырком, что при такой крутизне вполне могло случиться. Спас Карос, мёртвой хваткой поймавший Ивана за лямки рюкзака. Сказал наставительно:
— Беги и смотри внимательно под ноги. А впрочем, давай-ка я пойду первым. Мне кажется, я здесь уже когда-то ходил… Или, может быть, по другой такой лестнице.
Иван охотно уступил ему лидерство и с уважением посмотрел на его неширокую, прикрытую плащом спину. Карос с виду явно уступал ему в силе, но, похоже, лучше в его руки не попадаться.
Сумеречный свет приходил неизвестно откуда и позволял видеть впереди не более пяти ступеней, всё остальное тонуло в белёсом и оттого и бездонном мареве. И когда там, в этом светлом ничто, обозначилось нечто, Иван судорожно перевёл дыхание и почувствовал себя увереннее, ибо с облегчением подумал: бессмысленной лестнице наступает конец. Ему всякие средневековые ухищрения, предпринимаемые в замке Пекты, уже поднадоели. В них проявлялось какое-то идиотское постоянство, словно одна идея воплощалась многократно с минимальными отклонениями, да и то лишь для того, чтобы показать её со всех сторон: беготня стражников, лестницы, ловушки, помашки мечами…
— Кто?! — оглушительно громыхнула вся шахта лестницы и завибрировала, усиливая звук, как струна.
Люди Напель резко остановились и замерли. Иван также остановился. Сердце у него застучало громче. Предводительница вплотную приблизилась сзади к Ивану и положила на его плечи руки. Он ощутил её тепло даже через бронерубаху, и это подействовало на него успокаивающе. Напель знает, что случилось, и можно на неё положиться.
Однако он ошибался.
— Кто идёт? — опять грохнула вся лестница.
Карос предостерегающе приподнял руку.
— Что это? — шёпотом спросила Напель. — Карос?
Ивана подмывало ответить, что, мол, впереди караульный. Это он должен по уставу, стоя на посту, любому, кто появится рядом с ним, подать команду: — Стой! Кто идёт?
Карос оглянулся.
— Автомат…
Лестница медленно, но для всех неожиданно, истаяла, и беглецы повисли в пустоте и тишине. Лишь из-под ног тянулся тягуче-волокнистый свет, будто тысячи светлых волосков устремились волнующимися космами вверх, создавая такую иллюзию падения, что кто-то из группы не удержался и ахнул:
— Проваливаемся!
— Нет! — прикрикнула Напель высоким голосом. — Обман зрения!
Несмотря на её предупреждение, Иван всё-таки чувствовал себя падающим куда-то вниз. Не было обжигающего ветра, который немилосердно бьёт в лицо при прыжке с парашютом. Не закатывалось сердце от потери веса. И всё равно — он падал. Большим усилием воли он постарался вернуться к действительности, обнаружив, что левая рука его судорожно, до онемения, сжимает центральный столб.
Что-то он последнее время нервничает не по делу. Ему стало стыдно за себя, тем более перед лицом любимой женщины. Он обозлился и на себя, и на непредвиденное обстоятельство.
— Пусти! — стряхнул он ладони Напель и потеснил Кароса. — Здесь такой свет, что… — Он решительно, но осторожно опустил ногу настолько, чтобы нащупать следующую ступень, и нашёл её на месте. — Всё в порядке. Идите за мной!
Дальше их спуск скорее походил на робкое движение слепых или идущих в полной темноте, неуверенных, встретит ли их следующий шаг опору, или их поджидает пропасть.
— Так мы к Творящему до конца жизни не доберёмся, — едва размыкая губы, проговорила Напель.
Она опиралась рукой на плечо Ивана, непроизвольно подталкивая его вперёд. Отчего тот оступался, буркал себе под нос, но понимал её нетерпение.
Бесконечный спуск утомлял. Встать бы на дорогу времени и осмотреться, однако, верил он или не верил в упоминание Кароса о ступенях времени, рисковать не было смысла. Им лучше знать. Объявись он сейчас в поле ходьбы, после возвращения в реальный мир, вернее в тот, в котором он сейчас находился, мог бы оказаться в любом месте, но не с Напель… Вот что его больше всего удерживало не делать опрометчивых шагов по всем этим ступеням.
Через дюжину витков лестница вновь стала просматриваться впереди как прежде, но теперь она как будто упиралась, косо обрываясь, в мутную серую подушку, сотканную из света и тени.
Снова пришлось потратить несколько секунд на остановку и совещание.
Иван пошарил в карманах и нашёл монету. Бросил её вниз. Тусклый её кружок провалился сквозь мнимое препятствие и обозначил своё падение вглубь шахты затихающими ударами по ступеням. Их там ещё оставалось слишком много.
— Средневековье, — хмыкнул неодобрительно Иван и, никого не приглашая, пошёл вниз.
Все двинулись за ним.
Ноги Ивана погрузились в туманное образование и, наверное, запустили в действие какой-то механизм. Одна из стен шахты с грохотом и визгом давно не смазываемых дверных петель (если это были петли), отвалилась наружу, и десятка два стражников ворвались в брешь. Возглавлял их громадный рыжеусый человек с дикими навыкате глазами. Грудь его защищала огненно золотая кираса, в которую облачался ещё Дон Кихот. На голове красовался тяжёлый шлем образца времён Филиппа Македонского. В руках он держал секиру русского воина на поле Куликовом, способную разрубить человека вдоль с одного удара.
— Маклак! — в один голос вскричали все, кто окружал Ивана, но так же все в мгновение ока оголили свои мечи и приготовились к отражению атаки, лишь Напель прикрыла лицо рукавом.
Для Ивана происходящее представлялось в каком-то мистически невообразимом виде. Звероподобное явление Маклака и молниеносная реакция его противников — чётко отработанное действо…
— А-а-а! — обрадовано заревел подобно среднеазиатскому карнаю Маклак. — Узнали! В масках? Ха!.. Я сдеру их с вас вместе с кожей! Вот тогда-то вы будете похожи на одно лицо!