От альфы до омеги
Шрифт:
Мариэлла улыбнулась, и ее ярко очерченные губы резко изогнулись.
— Подойдите, — кивнула она.
Ирис шагнула вперед, и ее обонятельные рецепторы уловили аромат духов. Так и не получив заветное право жить среди людей, Мариэлла старалась походить на человека во что бы то ни стало. Духи и украшения она заказывала в городе: на те баллы, которые перечислял ей ежемесячно Сенат и которые она впоследствии переводила в галии.
— Ближе.
Ирис повиновалась. Мариэлла, наконец, повернулась к аудитории и, не глядя на пухлую проверщицу, объявила:
— Задача
Она подняла руку и наотмашь ударила Ирис. Произошло это быстро и, разумеется, безболезненно. Только где-то внутри загорелся сигнал: грубое прикосновение. Голова Ирис мотнулась в сторону, а потом вернулась в исходное положение — мягко, словно на хорошо смазанных шарнирах.
— Что вы чувствуете, RS? — спросила Мариэлла.
Ирис показалось, что обращение на «вы» после такого трюка совершенно неуместно, но вежливость у омег ценилась чуть ли не превыше всего. Про сочетаемость таких местоимений с жесткостью Мариэлла, очевидно, предпочла не думать. Она выделывалась перед проверяющей, и пощечина обещала стать просто-напросто началом.
— Ничего, — отозвалась Ирис. — Я ничего не чувствую.
Она краем глаза посмотрела на пухлую лиловую даму. Та немного съежилась, прекрасно понимая, что веселым это представление можно будет назвать лишь в самом извращенном смысле. Но отметку, похожую на галочку, в своем блокноте поставила.
— Хорошо, — кивнула Мариэлла и развернулась к первому ящичку. — Откройте.
Ирис потянула за язычок замка и подняла крышку. Шевеля ржавыми усами, по бархатному дну первой коробки бегал таракан.
— Убейте его, — приказала Мариэлла.
Ирис, не колеблясь ни мгновения, придавила таракана большим пальцем правой руки. Потом вынула ладонь из ящичка и вытерла палец о юбку.
— Что вы чувствуете? — снова спросила Мариэлла.
— Ничего, — отозвалась Ирис.
Она немного соврала. Вытирая палец, она услышала отвращение пухлой дамы, но вида, конечно, не подала.
— А что почувствовал бы на вашем месте человек?
Ирис поколебалась, словно прикидывая удачные варианты.
— Страх. Неприязнь.
— Отвращение? — предложила Мариэлла.
— Да, верно. Это называется «отвращение», — поправилась Ирис.
— Следующий, — Мариэлла указала на вторую коробку.
Ирис распахнула новую крышку. Задание повторилось, только внутри сидел здоровенный мерзопакостный паук. То, что он мерзопакостный, Ирис поняла по реакции проверщицы: услышала ее неприязнь и брезгливость. Паук оказался таким большим, что пришлось придавить его крышкой: голыми руками бы ничего не вышло.
— Что вы чувствуете? — спросила Мариэлла.
— Ничего, — ответила Ирис.
— А что почувствовал бы на вашем месте человек?
— Сильное отвращение.
— Продемонстрируйте, пожалуйста, подходящую мимику.
Ирис как можно сильнее скривилась.
— Отлично. Далее, — кивнула на последний ящик Мариэлла.
Ирис подумала, что в третьей коробке сидит нечто особенно противное, но откинув крышку, поняла, что ошиблась.
—
Омега вытащила из бархатных недр кролика. Зверек дрожал от хвоста до кончиков ушей, и притом так сильно, что лихорадить начало и Ирис. Животных она чувствовала чуть не лучше, чем людей. Таракану и пауку было невдомек, что происходит, а вот кролик соображал яснее.
Ирис подняла зверька повыше, чтобы его увидела вся аудитория. Десятки пар глаз устремились на кролика со всех концов помещения, но никто не моргнул, не прошептал ни слова. В комнате стояло безразличное молчание. Только солнце тянуло свои лучи сквозь высокие окна, а кролик все дрожал и дрожал, шевеля своим крошечным черным носом.
— Повторите задачу и с ним, — кивнула Мариэлла.
От лиловой проверщицы так и полыхнуло ужасом и неприязнью. Не смей, — так и кричал ее взгляд.
Сомневаться было некогда: Ирис знала, что даже доля мгновения может все испортить. Не колеблясь, она ухватила мягкую головку и тихонько свернула кролику шею.
Руки ее не дрогнули, ноги не подкосились, а взгляд остался ясным. Мариэлла устраивала такие проверки уже не первый раз, и, хотя до млекопитающих она не доходила еще ни разу, закалку Ирис получила отменную. Как-никак, она была немного особенной, а это означало, что даже самые изощренные тесты сделают ее лишь сильнее.
— Прекрасно, — прокомментировала Мариэлла. — Что на вашем месте почувствовал бы человек?
Ирис помедлила пару секунд для приличия и сказала:
— Ужас. Нежелание.
— Нежелание... делать что?
— Убивать живое существо.
— Какое?
— Кролика.
— Как бы его описал человек?
Ирис взвесила на ладони тельце.
— Он милый, теплый...
— А еще?
— Невинный.
— Отлично. А теперь, пожалуйста, покажите подходящую реакцию. Минуту назад вы убили невинное существо. Что вы чувствуете?
Долгожданное испытание, но вместе с тем и самое сложное. Можно больше не притворяться, но… Именно притворяться и нужно. Мариэлла ждет настоящие человеческие чувства, но настоящими на все сто процентов им быть нельзя. Один-единственный процент правды Ирис оставит себе. Остального хватит, чтобы Мариэлла сочла ее успехи похвальными, а не подозрительными.
Плечи Ирис задрожали. Вытянув руки, она словно оттолкнула от себя существо, которое все еще держала на ладонях. Пухлая дама в лиловом полыхала целой гаммой разномастных ощущений, и Ирис впитывала их, глотая быстро и жадно.
По ее щекам побежали слезы. Она дернулась и сбросила тельце на стол, между распахнутых ящиков с размазанным тараканом и придавленным пауком, а потом подняла на Мариэллу взгляд:
— Зачем такое делать? Вам же нравится, да? Нравится?
Она почти шептала, и слезы текли бесшумно и резво. Их накопилось порядком, и они спешили поскорее излиться. Ее плечи тряслись, пальцы дрожали, а лиловая проверщица все подбрасывала в костер и подбрасывала: омерзение — скривить губы, страх — округлить глаза, изумление — поднять брови, собрать на лбу морщинки...