Чтение онлайн

на главную

Жанры

От былины до считалки
Шрифт:

Маяковский, наоборот, свои собственные произведения создавал в ритме, размере народной частушки.

Очень интересно работал над фольклором Салтыков-Щедрин. Его сказки о премудром пескаре, о коняге, о том, как мужик двух генералов прокормил, его прекрасная книга «История одного города» близки к народному творчеству. И в народной сказке, и у Щедрина животные говорят, думают, как люди (да это и есть рассказ о людях, о их жизни).

В русском фольклоре есть большая группа сатирических и юмористических сказок о пошехонцах, глупых людях, которые толокно в проруби размешивали, корову на крышу за выросшей травинкой поднимали, свет в избу мешками носили... Мы уже говорили о них.

Глуповцы Щедрина, жители города Глу- пова, очень напоминают этих пошехонцев.

Но пожалуй, на этом остановимся. Боюсь, не подумали бы вы: писатель только и занят тем, что переделывает, обрабатывает фольклор.

На самом деле у писателя всегда есть свой замысел произведения, своя мысль. И народное творчество, народная речь лишь помогают ему, обогащают его замысел, придают художественную выразительность его произведению. Писатель опирается на мнение народа, которое выражено в фольклоре, опирается на вековой художественный опыт народа. Но «Песню про купца Калашникова» такую, какую мы ее знаем и любим, написал Лермонтов. А «Сказка о царе Салтане» — это гениальное пушкинское создание. И удивительная народная поэма «Кому на Руси жить хорошо» обязана своим рождением гению Николая Алексеевича Некрасова.

Пушкин записал песню о ненавистном народу Аракчееве:

Ты, Ракчеев-господин,

Всю Россию разорил,

Бедных людей прослезил,

Солдат гладом поморил...

А через несколько десятков лет писатель, революционный демократ М. Е. Салтыков-Щедрин создал гневную книгу «История одного города», высмеивающую царскую казенно-бюрократическую Россию. Одним из главных сатирических персонажей этой книги стал Угрюм-Бурчеев — тот же Аракчеев.

Нет как будто прямой связи между народной песней и написанной в прозе «Историей одного города». А вот соединились, слились чувства, пронизывающие фольклорное и литературное произведение: ненависть к палачам и угнетателям народа, боль за несчастное его состояние.

Если писатель посвящает свою жизнь, все свое творчество народу, он не может пройти мимо искусства народа.

Итак, писатели обращаются к богатствам народного творчества часто и охотно. А как относится к литературе народное творчество?

Конечно, тут нужно учитывать многие обстоятельства. Ну, прежде всего, до революции народу были почти недоступны образование, книга. Поэтому крупные произведения вроде романа Л. Н. Толстого «Война и мир» или «Евгений Онегин» А. С. Пушкина не доходили до народа. Такие произведения не могут существовать в устной форме, их нужно читать.

Что же касается стихов, то они, хоть в какой-то степени, попадали в деревню. Крестьянские ребятишки учились обычно недолго — зиму-две. Но и за

это время они успевали познакомиться с некоторыми стихами, которые печатали в букварях, хрестоматиях.

Бубнит какой-нибудь восьмилетний грамотей, учит наизусть заданное стихотворение. Тут же и его родители, младшие братишки, сестры (девочки еще меньше учились, а иногда и вообще ни одного дня не сидели за партой). Все рядом: один огонь — лучина или лампа. Все прислушиваются, что-то запоминают.

Фольклористы знают: почти все стихи, которые учили в дореволюционной школе, остались в народе.

Были и при царизме такие издатели, которые старались просветить народ. Они выпускали дешевые книжки, картинки разные. И конечно, больше всего было в этих книжках для народа и в народных картинках (они называются лубочными картинками) стихов.

Так, постепенно, начиная с конца XVIII века, народ воспринял довольно большое количество произведений русских поэтов — М. В. Ломоносова («Ночною темнотою покрылись небеса...»), А. С. Пушкина («Под вечер осенью ненастной... «Черная шаль», «Узник»), декабриста К. Ф. Рылеева («Ревела буря, дождь шумел...»), А. В. Кольцова («Не шуми ты, рожь, спелым колосом...», «Оседлаю коня...», «Хуторок»), М. Ю. Лермонтова («Сидел рыбак веселый...», «Выхожу один я на дорогу...», «В глубокой теснине Дарья- ла...»), Н. А. Некрасова («Что ты жадно глядишь на дорогу...», «Ой полна, полна коробушка...»), И. С. Никитина («Ехал из ярмарки ухарь-купец...»), И. 3. Сурикова («Что шумишь, качаясь, тонкая рябина...», «Спишь ты, спишь, моя родная...», «Сиротой я росла, как былинка в поле...», «День я хлеба не пекла...») и многие, многие другие.

Но народ не знал еще поэзии как отдельного, самостоятельного вида искусства. В народном творчестве стихи всегда соединены с музыкой, с напевом. Так вот и получилось, что произведения поэтов обрели форму народной песни, соединились с народной музыкой.

Такие песни имеют свое научное название: песни литературного происхождения. Хотя, разумеется, певцу было совершенно безразлично, какую поет он песню — исконно народную или кем-то сочиненную.

Попав в фольклор, песня литературного происхождения начинала жить по законам устного бытования: она становилась безымянной, исполнители подправляли ее, изменяли на свой вкус; появлялись варианты.

В. 1822 году; молодой Пушкин написал стихотворение «Узник», которое сегодня знает каждый школьник. Неизвестно, как и когда попало это стихотворение в фольклор. Но видно, оно пришлось по душе народным певцам: в нем речь шла о стремлении к свободе.

У Пушкина стихотворение построена довольно сложно. Тут два персонажа— сам узник и молодой, прирученный орел. По смыслу стихотворения, орел тоже не свободен.

Сижу ва решеткой в темнице сырой. Мой грустный товарищ, махая крылом,

Вскормленный в неволе орел молодой, Кровавую пищу клюет под окном.

В народных песнях орел — символ молодца; два этих образа как бы слились в один с помощью заметной только на слух переделки: пропала пауза после первой строки (то есть точка пропала, заменилась запятой):

Сижу ва решеткой в темнице сырой,

Вскормленный в неволе орел молодой...

Народных переделок, вариантов пушкинского «Узника» записано довольно много. И почти везде более сложный для восприятия на слух стих поэта упрощен. Упрощен, стал походить на подлинно народный и сюжет:

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Социопата 5

Сапфир Олег
5. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.50
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 5

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

На руинах Мальрока

Каменистый Артем
2. Девятый
Фантастика:
боевая фантастика
9.02
рейтинг книги
На руинах Мальрока

Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много

Блум М.
Инцел на службе демоницы
Фантастика:
фэнтези
5.25
рейтинг книги
Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много

Ночь со зверем

Владимирова Анна
3. Оборотни-медведи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Ночь со зверем

Провинциал. Книга 1

Лопарев Игорь Викторович
1. Провинциал
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Провинциал. Книга 1

На границе империй. Том 10. Часть 3

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 3

Оружейникъ

Кулаков Алексей Иванович
2. Александр Агренев
Фантастика:
альтернативная история
9.17
рейтинг книги
Оружейникъ

Газлайтер. Том 9

Володин Григорий
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна
4. Боги, пиво и дурак
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Боги, пиво и дурак. Том 4

Черный Маг Императора 9

Герда Александр
9. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 9

Жена на четверых

Кожина Ксения
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.60
рейтинг книги
Жена на четверых

Энфис 2

Кронос Александр
2. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 2