От Гипербореи к Руси. Нетрадиционная история славян

Марков Герман

В последней четверти V тыс. до н. э. днепро-донецкая культура распространилась на леса Средней Припяти, просторы лесостепи Волыни, верховья реки Сож и в степи Приазовья и практически слилась с культурой Триполья.

Когда на рубеже V–IV тыс. до н. э. охотники-земледельцы бассейнов Днепра и Дона заняли огромные территории от верховьев Припяти и Сожа до низовьев Днепра и Дона, культурная общность некогда единого народа начала расслаиваться сначала на едва приметные, а с течением времени на все более самостоятельные группы.

В степях Приазовья ещё в V тыс. до н. э. носители днепро-донецкой культуры столкнулись с древнейшим, едва ли не самым ранним потоком этнически близких

им индоевропейцев, продвигавшихся в Европу из степей Южного Урала и низовьев Волги. Подтверждением этого служит содержание «Книги Велеса», где прямо говорится о массовом исходе ариев-славян из становившегося все более засушливым Семиречья в поисках более пригодных земель к Дону и далее к Карпатам, которые заселили всю территорию, на которой появляется высокоразвитая культура Триполья.

В результате в степях Северного Приазовья практически исчезла остродонная посуда, столь характерная для лесных культур России, а на смену ей пришла плоскодонная керамика, повсеместно принятая в цивилизациях Передней Азии, юга Туркмении и долины Турана. Вместе с этим появились невиданные ранее здесь изделия восточных мастеров и важнейшими из них являлись металлические украшения и оружие.

Из степей Восточной Европы носителей днепро-донецкой культуры V–IV тыс. до н. э. потеснили пришедшие с равнин Восточного Прикаспия и низовьев Волги кочевники-коневоды, впервые появившиеся на Нижнем Дону в конце V тыс. до н. э. Созданная ими культура получила название «средний стог».

Теснимое с востока на север Восточной Европы население днепро-донецкой культуры на рубеже IV–III тыс. до н. э. занимало территории лесостепи левобережной Украины, долины Днепра и Припяти к северу от устья Десны, а также районы северо-востока Белоруссии.

Именно кочевники разных этносов, последовательно занимавшие, начиная с середины V тыс. до н. э., степи Северного Причерноморья и совершавшие регулярные вторжения в центр Европы, являлись важнейшим фактором в распространении на крайнем западе Евразии достижений степных индоевропейских культур, явившихся невольными преемниками все более страдающей от засухи цивилизации Передней и юга Средней Азии V–II тыс. до н. э.

Носители днепро-донецкой и трипольской культуры V–III тыс. до н. э., древнейшие обитатели Западной и Юго-Западной России, явились первым оседлым индоевропейским компонентом в сложении протославянской и близких ей балтской и германской общин на начальном этапе их развития. Леса юга Скандинавии, севера Германии, Польши, Прибалтики и запада России издревле населяли родственные днепро-донецкому населению народы, потомки охотников каменного века, эпохи таяния последнего великого ледника. В последующие тысячелетия Европа еще переживет множество вторжений подвижного индоевропейского кочевого населения, явившегося посредником между древней цивилизацией Передней и Средней Азии и современной христианской цивилизацией Европы. Однако именно древнейшие обитатели севера и востока Европы (автохтоны), предки будущих венедов, явились самым нижним пластом в следовавших одно за другим этнических и культурных напластованиях в долгой истории рождения, развития и обособления современных славянской, балтской, германской и иных индоевропейских общностей Европы и Азии.[53]

Хочу оговориться. Эта глава содержит описание без учёта последних археологических данных о появлении неоантропов в средней полосе России 50–40 тысяч лет назад и поэтому в этом смысле не отражает современного представления.

Нашествие кочевников

Продвижение индоевропейской культуры на запад Европы

происходило следовавшими одна за другой волнами кочевников, представители которых широко использовали лошадь для верховой езды и привнесли в культуры Евразии знаменитый впоследствии шнуровой орнамент керамики. Так появилась степная культура «среднего стога», распространенная в междуречье Днепра и Дона во второй половине V – первой половине IV тысячелетия до н. э. Благодаря невиданной дотоле подвижности кочевников-скотоводов Европа начала практическое знакомство с курганной традицией степей Евразии.

Около начала IV тысячелетия до н. э. вслед за кочевниками из степей Южного Урала, Восточного Прикаспия и Нижней Волги в Днепро-Донецкое междуречье ворвались близкие их предшественникам этнически и культурно, но более богатые медными украшениями и боевыми молотами подвижные индоевропейские народы, вооруженные луком со стрелами. Две волны индоевропейских кочевников, одна за другой нахлынувшие на юг России из недр евразийской степи, положили основание сложению классического образа воинственного всадника, в дальнейшем покорившего Европу и Переднюю Азию.

Стремительные потоки воинственных кочевников, начиная с середины V тыс. до н. э. беспрестанно шедшие с просторов Западной Сибири, Восточного Прикаспия и низовьев Волги в степи Северного Причерноморья, создали то пространство индоевропейских культур Евразии, которое в дальнейшем передало достижения древней цивилизации Передней Азии и юга Туркмении в центр Европы, а благодаря необыкновенной мощи и подвижности впоследствии и сформировало исторически засвидетельствованные индоевропейские культуры Малой Азии (хетты), Индии (ведические арии), Ирана (авестийские арии) и всей Европы середины IV–I тыс. до н. э. (греки, латины, кельты, германцы, балты, славяне, иллирийцы, фракийцы). Начиная с V тыс. до н. э. степи юга России, Сибири и Средней Азии являлись местом зарождения крупнейших вторжений индоевропейских кочевников в Европу и Азию. Именно эта необозримая, кажущаяся бескрайней равнина центра континента в V–I тыс. до н. э. играла роль индоевропейской культурной и этнической прародины.

Необыкновенная активность и подвижность индоевропейского степного населения Евразии, возросшие начиная с V тыс. до н. э., привели в итоге к заселению индоевропейцами всей Европы и к вторжениям в III–I тыс. до н. э. хеттов, индийских и иранских арийцев в цветущие центры Малой Азии, севера Египта, Месопотамии, Ирана, Афганистана, севера Индии и юга Туркмении.

При этом ничто не могло сдержать их неуклонное стремление достичь тучных земель Центральной Европы. Это стало началом упадка всей средиземноморской цивилизации Европы и началась эпоха полного поглощения Европы миром индоевропейских кочевников Великой евразийской степи.

Начиная с середины V тыс. до н. э. степи юга России беспрестанно полнились кочевниками, шедшими на запад с просторов Нижней Волги и Восточного Прикаспия. Около середины IV тыс. до н. э. проникновение индоевропейских кочевников в центр и на север Европы приняло устойчивый характер.

В центре, на юге и востоке Европы индоевропейцы-пришельцы в V–III и в первой четверти II тысячелетия до н. э. беспрестанно сталкивались с плотным средиземноморским населением. Поглощение и вытеснение пришлыми кочевниками оседлых земледельцев-среднеземноморцев растянулось на многие столетия и часто сопровождалось ведением боевых действий. Смена цивилизаций юга и центра Европы шла долго, болезненно, при этом сопровождалась бесконечными нашествиями из южнорусских степей в центр Европы все новых потоков индоевропейского населения, раз от разу лучше вооруженных и лучше организованных.