От грозы к буре
Шрифт:
Подозрения теперь не просто навалились на князя – они душили его, не давая вздохнуть.
– Мы почти подплыли, но вначале я расскажу тебе одну историю. Присядем, – предложил Абдулла и принялся подробно и честно, ничего не утаивая, излагать все те события, которые произошли в Булгарии.
Закончил же он свой рассказ словами:
– Прости меня, князь, но я действительно сделал все что мог и в тот миг молил лучезарнейшего лишь об одном: чтобы он даровал мне милость и не дал моему отцу приказать именно мне командовать той ратью, которая пойдет против тебя.
– Но аллах тебе ее не даровал, – продолжил Константин, грустно улыбаясь.
– Ты не перебивай, а слушай, – назидательно произнес бек. – И тогда великий Ильгам ибн Салим продолжил и повторил, что Мультек прав. Клятвопреступники далеко не всегда подвергаются каре аллаха в этой жизни. Иногда они живут долго и счастливо. Хотя это вовсе не означает, что справедливейший забыл об их тяжком проступке. Напротив. Если нет кары в этой жизни, то в той наказание для них непременно удвоится. «Возможно, что в этом мире мой сын Абдулла-бек будет тоже жить долго и счастливо, но я не хочу подвергать его двойной небесной каре, – сказал дальше великий эмир. – Трудно сказать, как бы я поступил, если бы этой клятвы не было. Знаю одно – я бы думал еще не один день. К тому же Абдулла-бек прав и в другом – рязанский князь вел себя достойно. Он показал себя умным, когда не пролил крови, мудрым – потому что понял, откуда ему ждать настоящего врага, учтивым, так как он согласился принять подарок, а не дань, великодушным, когда не стал увеличивать ее, и прозорливым – потому что заключил не договор, а долгосрочный союз. Значит, с ним можно иметь дело. Такого соседа не только можно держаться – таким нужно гордиться». Ты бы видел рожу моего братца, – фыркнул бек. – Она была похожа на сморщенную дыню или скисшее молоко, а скорее на то и другое вместе и в больших количествах.
Он не выдержал и захохотал. Смеялся бек весело, как напроказивший мальчишка, который только что так удачно разыграл своего сверстника. Константин, с души которого все подозрения будто смыло прохладной окской водой, от всей души вторил Абдулле, дыша полной грудью.
– А теперь о подарке. – Бек вновь стал серьезным. – Вначале вложи стрелу своего гнева в колчан своей выдержки, а если станет тяжело это делать, то вспомни, что перед тобой послы и я поручился за их жизнь и здоровье перед великим и мудрым эмиром. Можешь оглянуться и посмотреть на свой подарок. – Он махнул рукой.
Повинуясь команде своего бека, два полуголых жилистых булгарина метнулись под палубу и появились через минуту уже не одни. Рядом с ними были послы князя Ярослава. Их мрачные лица красноречиво говорили сами за себя, наглядно дополняя всю правдивость и искренность рассказа Абдуллы.
– Творимир, – удивленно протянул Константин. – Вот уж не чаял увидеть среди них и тебя.
Тот в ответ лишь смущенно пожал плечами – мол, чего уж тут, я и сам не ожидал такой встречи.
– Они могут сойти на берег? – настойчиво спрашивал Абдулла. – Хотелось бы, чтобы эти люди передохнули, но если ты…
– Я ручаюсь за их безопасность, – твердо сказал Константин. – Особенно за того, седого.
– Он был главным среди них, – пояснил бек.
– Мне жаль его. Он хороший человек, преданный своему князю.
– Княжичу, – поправил его Творимир. – Княжичу Всеволоду Юрьевичу. Я не уберег его отца под Коломной, потому что меня там не было. Но надеюсь, что хотя бы княжича на первых порах я сумею сохранить от бед.
– Стало быть, ты его дядька-пестун, – протянул Константин. – Ну что ж, дело хорошее. Думаю, когда княжич вырастет, враждовать со мной не станет. Дружно будем жить, вот как мы с Абдуллой. – Он благодушно приобнял бека за плечи и… сразу ощутил что кое-чего у булгарина под рубахой не хватает.
Убрав руку, он повернулся к наследнику булгарского хана и, прищурившись, уточнил:
– Стало быть, ты в кольчуге был, бек? А когда ты снять ее успел – не приметил я что-то?
– Ах, ты вон о чем? – догадался будущий эмир. – Ну, должен же я был, по завету величайшего, вернуть тебе долг. Что делать – вера у нас такая, – вздохнул он, сокрушенно разводя руками, и хитро подмигнул. – Помнишь пир-то?
– Как не помнить.
– А того хатиба в зеленой чалме?
– И его тоже.
– Мир праху его, – сокрушенно вздохнул Абдулла. – Он скоро умер. Не прошло и месяца после того, как ты уехал, и он…
– Славный был человек, – согласился Константин. – Особенно любил подмешивать в мед сына эмира разные острые приправы.
– О-о-о, в этих делах он был большой умелец, – подтвердил бек. – Но что поделать, вседобрейший так возлюбил его, что не стал медлить и взял к себе. Ныне он уже ходит по райским садам среди множества гурий и утоляет жажду из фонтанов с вином.
– Надеюсь, что там ему в вино тоже добавляют разные острые приправы, – заметил Константин.
– Справедливейшему виднее, но мне очень хотелось бы, чтоб твои пожелания сбылись, – согласился с другом Абдулла, вторично выходя на пристань.
Оба они понимающе улыбнулись.
– А этих воев ты привел… – начал было Константин.
– Договор, – важно произнес бек, перебив князя. – Мы, булгары, слову своему верны. Так выгоднее. Так нам веры больше. На тебя враг идет – мы поможем. На нас надвинется – ты не забудешь. Верно?
– Ох, не забуду, дружище! – весело улыбнулся Константин.
Слуги-булгары уже подвели своему повелителю белоснежного жеребца.
– Со мной ехал, – похвалился Абдулла с какой-то ребячьей гордостью. – Он у меня умный. Всю дорогу терпел, ни разу даже копытом не ударил.
– Ты прости, бек, что я о деле сразу. Не до того мне, чтобы спрашивать о здоровье твоих подданных и близких, – повинился Константин уже по пути к своему терему.
Абдулла в ответ только яростно замахал руками.
– Тут каждый час дорог. Разве я не понимаю. А о здоровье сам скажу – все живы и все в порядке, – не забыв отметить: – Мудры у тебя предсказатели. И впрямь выздоровел отец. Двоих только с тех пор к себе всемогущий на суд призвал. Про того, что в зеленой чалме на пиру был, я уже сказал, а второй через одного от него сидел.
– Я понял тебя, бек. Ты молодец, что поверил мне.
– Прости, друг, но я поверил не тебе, а тому псу, который разливал мед, – повинился Абдулла, отчаянно прижимая к сердцу руку. – Говорят, перед смертью не лгут. Не знаю. Думаю, он не лгал.
– Бывает. Когда жить человек захочет, то такого наболтать может… – осторожно заметил князь.
– Возможно, но он уже не хотел жить, – буднично пояснил булгарский наследник. – Скорее наоборот, он очень хотел умереть и просил моих людей помочь, а те медлили. Тогда он заговорил. Но ты хотел спросить о другом, да?