От грозы к буре
Шрифт:
Сочинять явно не получалось. Хотел было положиться на экспромт, авось кривая вывезет, но в последний момент его осенило.
– Рифма, говоришь. Ладно, будет тебе рифма, – бормотал он весело.
Вышел он к ярко, горящему костру бодрый и энергичный, опасаясь только одного – не забыть бы чего.
– Становись здесь, – указал он властно. Николка послушно встал.
Князь неспешно очертил вокруг него своей веткой почти правильный круг. На сырой земле черта эта получилась глубокой и четкой, почти зловещей. Николка даже слегка оробел, но потом уверил себя, что ничего страшного нет – в конце концов, князь же для него старается. Какие-то магические
– Глаза зажмурь, – последовала новая команда. – Правильно, вот так. А теперь руки перед собой вытяни.
Константин подумал, чего бы еще такое ляпнуть, но ничего умного в голову больше не приходило. Ну и ладно. И тогда он приступил к заговору, стараясь выговаривать все слова сурово и важно. Получалось вроде бы угрожающе, даже с подвыванием, ну да это еще лучше. Главное, чего он опасался, так это того, чтоб не сбиться. Запинающийся колдун – это было бы совсем плохо.
Заклинаю тебя от злата,От полночной вдовы крылатой,От болотного злого дыма,От старухи, бредущей мимо…Во время чтения он легонько водил веточкой по ладоням и лицу Николки, а после окончания каждой строчки слегка стегал по вытянутым рукам.
Змеи под кустом,Воды под мостом,Дороги крестом,От бабы – постом.От черного дела,От лошади белой! [93]– Все, Николка, – вздохнул устало колдун-самоучка.
Спецназовец послушно открыл глаза. По лицу князя ручьем тек пот – уж очень жаркий костер раскочегарил парень.
93
Здесь Константин процитировал Николке стихотворение Марины Цветаевой, которое, кстати, так и называется «Заклятье».
– Трудное это дело, поди, ведовство-то? – произнес он сочувственно, глядя на вспотевшего князя, и заметил: – Вон как взопрел, за ради меня стараясь.
– А ты думал, – проворчал Константин довольно, стараясь не улыбнуться ненароком – колдун должен быть суровым. – Теперь иди смело и ничего не бойся.
– Сейчас-то уж чего опасаться, – простодушно заявил Николка и поинтересовался: – А на сколько времени этого заговора-то хватит?
– На полгода, – ляпнул князь.
– Ого, – протянул Николка уважительно и низко-низко поклонился Константину. – То я от имени сестриц Третьяка да от матери его, – пояснил он, разогнувшись. – Теперь-то уж он точно не пойдет. Сам управлюсь.
И настолько парень в этом заговоре уверился, а стало быть, и в своей неуязвимости тоже, что не стал никаких хитромудрых каверз использовать, которыми его товарищи напичкали. Впрочем, он и сам изрядное количество таковых знал – воевода Вячеслав хорошо учил, на совесть. Ни подпаска он не изображал в поисках заблудившейся коровы, ни гонца спешного от другого князя, ни мальчишку, заплутавшего
Так и пошел себе походкой ленивой через весь лагерь дружины Удатного. Брел не торопясь, да еще веточкой березовой помахивал при этом – в июне месяце комары самые злобные. Но самое удивительное в том состояло, что никто из воинов Мстислава действительно даже и не попытался его окликнуть, а уж тем более остановить. Через все костры Николка прошел спокойно и таким же невозмутимым, как и походка, тоном князю Мстиславу, что у своего шатра стоял, заявил:
– Дело у меня к тебе, княже, тайное.
А едва к нему в княжеский шатер зашел, так чуть ли не с порога в открытую ляпнул:
– Константин Рязанский прислал меня к тебе поклон передать низкий, – отвесил он его тут же, склонившись чуть ли не до земли. – А еще он встретиться с тобой хотел. Да чтоб не помешал вам никто, место хорошее выбрал. Дозволь, я тебя туда проведу ныне ночью.
– А ты сам-то кто будешь? – оторопел от такой наглости Мстислав Удатный.
– Я?! – искренне удивился парень. – Так я же Николка Панин.
– А почему шел так без боязни?
– А со мной ничего не будет, – очень обаятельно, с наивным, подростковым еще простодушием, улыбнулся Николка. – Я же заговоренный.
– А-а, ну, тогда… конечно, – растерялся князь.
Дальнейший разговор особых затруднений у «заговоренного» спецназовца тоже не вызывал.
И никому в голову не пришло заподозрить что-то неладное, когда Мстислав под утро выехал куда-то. Все знали, что есть у князя обыкновение сторожу самолично проверять, особенно в такие часы, когда сильнее всего человека в сон клонит.
Правда, обычно он в одиночку ездил, а тут паренек какой-то за ним увязался, но тут уж самому Удатному виднее. Раз не гонит его – значит, нужен. А в княжеские дела лучше не встревать. И вообще, меньше знаешь – крепче спишь. Если ты не в стороже, конечно.
Вот так Мстислав Мстиславович и оказался в шатре у рязанского князя.
Глава 11
Корона Российской Империи
Дай мне поговорить с твоей печалью,
Я это вправе требовать. Пойдем,
Сбери мудрейших из твоих друзей,
И пусть они рассудят нас с тобою.
Некоторое время, пока гость с хозяином разглядывали друг дружку, длилась пауза.
Кто-то из воев внес два дымящихся кубка, поставил их на стол и так же молча удалился, не сказав ни слова. Мстислав настороженно принюхался. Пахло чем-то необычным, но вроде приятно.
– Угощайся, княже, – гостеприимно предложил Константин. – То напиток дорогой, заморский. Кофе называется. Он голову яснит, и спать после него совсем не хочется.
– Колдовство, что ли, какое?
– Когда с меда хмельного в голове туман, мы же про колдовство не думаем, – резонно возразил загадочный рязанец. – Просто мед нам знаком, а кофе – не очень.
Желая лишь показать, что он ничуть не боится, Мстислав смело отпил пару глотков, после чего решительно отставил кубок в сторону. Вкус напитка по нраву ему не пришелся, а приличия он уже соблюл.
– Ты лучше поведай, почто звал меня, княже, – пробасил Удатный. – В чем оправдаться хочешь? Или покаяться надумал?
– И это тоже, – утвердительно кивнул Константин.
– Так тебе перед всеми бы каяться надобно, чтоб не повторять сто раз, – с некоторым разочарованием – трусоват, оказывается, рязанец – заметил Мстислав.