От имени науки. О суевериях XX века
Шрифт:
Сама Галина Владимировна математик по специальности. Вроде бы ей следует с осторожностью относиться ко всяким чудесам, однако она свято в них верит, с восторгом рассказывает и старается обратить окружающих в свою веру.
Выяснилось, что пришедшая с ней женщина — музыкант, недавняя выпускница консерватории, а ныне преподаватель одной из музыкальных школ. О даре своем узнала неожиданно. Один раз точно определила болезнь, другой, а нынче от клиентов отбою нет. Все желают знать о своих недугах.
Войдя в мой кабинет, музыкантша вперила в меня взгляд,
Вообще-то талантливые диагносты встречаются. В основном, конечно, среди врачей — когда природная наблюдательность, интуиция, опыт накладываются на специальные знания. Но иногда бывает, что эти природные качества вдруг обнаруживаются и сами по себе. Смотрит человек внимательно на другого человека и примечает мелкие мелочи, каких не видит поверхностный глаз…
Выясняется, однако, тут случай другой: музыкантше и смотреть на больного не надо. Как так? А так. Достаточно назвать человека, которого требуется продиагностировать.
— Вот у вашего младшего сына, например… А у вашей жены…
— Нет-нет, про жену и сына тоже не надо! Как же все-таки она устанавливает болезнь?
— Я просто прислушиваюсь к внутреннему голосу.
— А голос откуда?
— Оттуда, — показывает она глазами на потолок. — Из космического пространства.
Вот так. Часто бывает: разговариваешь с человеком, внешне вполне интеллигентным, разумным, трезвым, вроде бы на одном языке разговариваешь, и вдруг, как бы между прочим, он вворачивает что-нибудь эдакое… И тут только тебя озаряет: все это время в одни и те же слова мы вкладывали совсем разный смысл.
Несчастная женщина. Я не психиатр. Не мое дело разбираться, здорова ли она. По правде говоря, совсем не обязательно, чтобы была нездорова. Разве все фанатики непременно больные люди?
Между прочим, выясняется, что муж ее, тоже музыкант, не выдержал ее ежедневных космических общений, ушел. Семья распалась. Несчастная женщина.
Дальнейший наш разговор теряет смысл. Надо, однако, его как-то закруглить. Предлагаю небольшой эксперимент: я выпишу где-нибудь в клинике из историй болезни несколько точно установленных диагнозов, а она попытается их поставить самостоятельно.
— Что вам надо знать о больных? Их предыдущие болезни? Как говорят врачи, анамнез?
Качает головой:
— Нет, этого не нужно.
— В какой клинике лежит? В каком отделении?
— Нет.
— Возраст?
— Нет.
— Домашний адрес?
— Нет.
— Что же?
— Просто фамилию… Можно еще инициалы.
Когда посетительницы ушли, я позвонил приятелю — Борису Моисеевичу Шубину, онкологу, доктору наук. Рассказал ему о только что закончившейся беседе, попросил помощи. Тот стал чертыхаться:
— Охота тебе заниматься всякой ерундой!
Все же я уговорил его выписать диагнозы из десяти историй болезни. Но чтобы это были различные диагнозы, уговорить не сумел: различные диагнозы надо было искать по разным отделениям и даже по разным клиникам. Шубин, человек занятой, ограничился своим: передал мне скорбный список из десяти раковых больных. При этом взял слово ни единой душе его не показывать (все-таки он преступал некие обязательные для врача правила). Среди диагнозов были только злокачественные опухоли желудка и кишечника. Ради надежности диагноза Шубин взял лишь четвертую стадию болезни: тут ошибка вряд ли возможна.
Я продиктовал фамилии музыкантше и примерно через неделю получил от нее желтую школьную тетрадку в линейку с двумя листками, исписанными округлым женским почерком фиолетовой и красной пастой.
Вначале стояло предупреждение:
«Буду писать не о том, что болит, а о том, где вижу главные очаги болезней».
Далее следовали установленные ею диагнозы:
«Д—ва А. А.
Острый панкреатит. Нарушение в области щитовидной железы. Нарушения симпатической нервной системы (область солнечного сплетения). Гинекология. Проверить кровь (биохимический анализ). Сердечно-сосудистый невроз.
Раковой опухоли пока не вижу.
Д—ко А. Г.
Злокачественная опухоль в области головного мозга (левое полушарие). Серьезные нарушения в области дыхательных путей, метастазы в легких. Нарушения в сосудах бедер.
М—ков М. А.
Острая сердечно-сосудистая недостаточность. Нарушение в области центральной нервной системы. Нарушение нейрогумо-ральной регуляции сосудистого тонуса. Острое малокровие мозга. Воспаление оболочек головного мозга (похоже на менингит). Поражение нервных волокон (рак).
М—вая С. Б.
Аортит (главные нарушения — в области грудной аорты). Артериит. Склонность к повышению давления. Воспалительный процесс в яичниках. Больна правая почка. Нарушение кровообращения, ведущее к застою крови в сосудах (эмболия).
Рака нет.
Б—ох В. А.
Боли в ногах, спине, сердце. Приступы депрессии. Заболевание лимфатической системы (лимфогранулематоз?). Хронический гастродоуденит. Дискинезия желчных путей».
Мудреные, как видим, диагнозы. Мудреная терминология, почерпнутая, надо полагать, из Медицинской энциклопедии, а может быть, даже из более основательных источников. Но при этом — ни одного попадания.
— А откуда вы знаете, — сказала Галина Владимировна, познакомившись с желтенькой тетрадочкой, — может быть, у этих людей в самом деле имеются болезни, которые она определила. Может быть, они сами о них не знают… И врачи не знают…
— Извините, — говорю, — писать про нервное перевозбуждение и не отметить карциному сигмовидной кишки, от которой человек умирает. Нет, извините, это не диагноз.
Но Галину Владимировну не переубедишь.
Между прочим, единственная цель моей затеи, этого эксперимента — как-то расшатать ее веру в чудеса, заронить, как говорится, здоровый скептицизм. Время от времени я прибегаю к таким приемам в наших спорах. Напрасные хлопоты. Давно сказано: некоторые люди хотят быть обманутыми. Прямо-таки жаждут.