От Кибирова до Пушкина (Сборник в честь 60-летия Н.А. Богомолова)
Шрифт:
Правда, стихотворение «Ласточка» (1792–1794) было не раз опубликовано:
<…> Душа моя! гостья ты мира: Не ты ли перната сия? — Воспой же бессмертие, лира! Восстану, восстану и я, — Восстану, — и в бездне эфира Увижу ль тебя я, Пленира?Известно было и стихотворение «Призывание и явление Плениры», где умершая супруга явилась поэту в виде потока белого тумана, и он услыхал ее рекомендацию: «Миленой половину / Займи души твоей» [847] .
Последние примеры подводят нас еще раз к затрагивавшейся на этих страницах теме. В предисловии к сборнику стихов Бориса Нелепо Иванов вспоминал свое первое впечатление от его творчества:
Помню: читали мне вслух рукописную повесть, в ласкающую прозу которой вплетены были его неизвестные мне стихи. Помню, как встрепенулся я и стал допрашивать об авторе песенки:
Цели нет исканью вдали, В небе звезды процвели <…> и т. д.847
Державин Г. Р.
Песенка Нелепо развивает блоковскую символику встречи с Прекрасной Дамой и Незнакомкой — корабли, ступени церкви, где она «явила облик», «черный плащ» с блестевшей «серебристой каймой», которую настроенный Ивановым читатель заметит и в другом любовном стихотворении из той же книги [848] . Можно предположить, что Иванов «встрепенулся» именно из-за узнавания в тексте молодого поэта «мистического дискурса». Схожим образом вел себя и В. Соловьев, открыто или подспудно отмечавший стихи с упоминанием лазурных (небесных) очей, хотя бы у автора это был просто распространенный epitheton ornans для цвета глаз возлюбленной [849] . Примеры, разобранные выше, при всей их внешней разобщенности свидетельствуют об ином, не литераторском отношении к чужому слову, основанном на идентичности переживания и способов его выражения [850] . Дело решается просто, если мы предположим, что писатели-мистики похожими словами и символами описывали сходный внутренний опыт. Но мы не можем исключить ни накопления описательных средств за долгую историю взаимоотношений литературы и мистики, ни знакомства с ними заинтересованных авторов. Возможно, именно с этой точки и следует начинать отвлеченно размышлять на тему мистицизма в литературе.
848
Нелепо Б. Стихи. Л., 1925. С. 8, 30. Как проявление Вечно-Женственного Иванов трактовал, например, «Хозяйку» Достоевского (Альтман М. С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. С. 29).
849
Напомним, например, начало стихотворения А. Кольцова «Разлука» (1840): «На заре туманной юности / Всей душой любил я милую: / Был у ней в глазах небесный свет. / На лице горел любви огонь» (Кольцов А. В. Стихотворения / Вступ. ст. О. Г. Ласунского. Воронеж, 1977. С. 237). Интересно, что, для В. Майкова, в этом стихотворение описана реальная — в противовес романтической — любовь к женщине (Майков В. Литературная критика. Л., 1985. С. 85). Попытку открытого прочтения творчества поэта через призму его встречи с «женственною Тенью Божества» представляет собой статья Соловьева «Поэзия Я. П. Полонского» (1896). Напомним, что и у Рембо в разбиравшейся выше финальной строке «Гласных» Омега символизирует «фиолетовый луч Ее Глаз».
850
Ср.: Котрелев Н. Вяч. Иванов и Вл. Соловьев (Заметки к проблеме понимания мистического дискурса) // На рубеже двух столетий. Сборник в честь 60-летия Александра Васильевича Лаврова. М., 2009. С. 342.
Неочевидный смысл очевидных фактов:
А. М. Ремизов и журнал «Аполлон»
Некоторые события литературной жизни, не получившие отражения в переписке или в дневниках и воспоминаниях современников, можно обнаружить на страницах мемуарных книг. За автобиографической прозой А. М. Ремизова давно и прочно закрепилась роль документального источника, живописующего литературно-художественный быт первых десятилетий XX столетия [851] . Вместе с тем в ремизовском нарративе факты часто переплетаются с фантазиями, поэтому отделение реального от мифического представляет собой непростую задачу. Показательной в этом смысле представляется история с публичным чтением повести «Неуемный бубен» в журнале «Аполлон» и последовавшим отказом в публикации. Даже несмотря на неоднократные обращения к ней самого писателя, она, безусловно, нуждается в дополнительном прояснении.
851
В частности, реконструируя хронику бытовой и духовной жизни обитателей и гостей «башни» Вяч. Иванова, исследователи обращаются к дневнику Ремизова 1905 года, положенному в основу «Кукхи». Хотя сам дневник не является подтвержденным историко-литературным документом, факты и датировки, приведенные писателем, не только совпадают с другими известными источниками (дневниками, мемуарами, перепиской), но и восполняют утраченные лакуны событийного ряда. См.: Шишкин А. Симпосион на петербургской Башне в 1905–1906 гг. // Канун. Альманах. Вып. 3. Русские пиры. СПб., 1998. С. 273–352; Башня Вячеслава Иванова и культура серебряного века. СПб., 2006; Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903–1907 годах: Документальные хроники. М., 2009.
Современный научный комментарий отражает существенные разночтения по вопросу, когда, собственно, состоялось чтение. Исходной причиной неверных датировок [852] является глава «Язва» из книги «Кукха. Розановы письма» (1923). История с «Аполлоном» перечисляется здесь вместе с обвинением в плагиате — в ряду несчастий, свалившихся на писателя в одном злополучном году:
Наступил 1909 г. и все кувырнулось. Простудился — воспаление легких. <…> А выздоровел, написал повесть «Неуемный бубен», прочитал в «Аполлоне», — не приняли. <…> И как на грех А. А. Измайлов из побуждений самых высоких, сберегая литературную честь, написал про меня в вечерней Биржовке [853] …
852
Публикаторы «Переписки А. М. Ремизова и К. И. Чуковского» И. Ф. Данилова и Е. В. Иванова относят чтение в «Аполлоне» к весне 1909 года. См.: Русская литература. 2007. № 3. С. 162. А. М. Грачева, комментируя мемуары писателя, увязывает это событие с учредительным заседанием «Аполлона» 6 мая 1909 года. См: Ремизов А. М. Петербургский буерак // Ремизов А. М. Собр. соч. Т. 10. М., 2003. С. 471.
853
Ремизов А. М. Ахру // Ремизов А. М. Собр. соч. Т. 7. М., 2002. С. 92.
На самом деле в основу рассказа положена случайная (или намеренная) инверсия. Скандальная статья, обвинявшая писателя в плагиате, была напечатана 16 июня 1909 года [854] , а презентация повести в «Аполлоне» состоялась 11 февраля 1910-го [855] . Оба сюжета не только существенно разнесены во времени, но вообще не имеют между собой прямых причинно-следственных связей.
Привязанность к заданной автором «Кукхи» датировке приводит и к другому неубедительному суждению: будто бы повесть «Неуемный бубен» первоначально называлась «Недобитый соловей» и работа над ней началась еще в конце 1908 года [856] . Действительно, в это время Ремизов работал над повестью «Недобитый соловей», о выходе которой журнал «Золотое Руно» сообщал с января по июнь 1909 года. В письме от 31 января секретарь издания Г. Э. Тастевен передавал Ремизову просьбу Н. П. Рябушинского, владельца и редактора-издателя журнала: «…позволю себе затронуть практический вопрос: Николай Павлович очень просил Вас сообщить, к какому сроку будет закончена Ваша повесть „Недобитый соловей“, уже давно анонсированная нами. Это тем важнее, что мы получаем запросы от наших читателей» [857] . Следующее письмо Тастевена (от 7 февраля), очевидно обнадеженного писателем, еще выражало оптимизм: «Очень рад, что мы скоро получим начало Вашей повести» [858] . Спустя два месяца, в письме от 4 апреля 1909 года, Ремизов сообщил М. А. Кузмину о том, что закончил «вчерне» первую часть «Недобитого соловья»: «Сейчас сижу букву к букве пригоняю, но, как следует, думаю отделать, как все кончу» [859] . Однако с седьмого номера упоминания о повести исчезают со страниц «Золотого Руна».
854
См. примеч. 20 /В файле — примечание № 870 — прим. верст./.
855
Этот факт подтверждается двумя опубликованными письмами Ремизова к Иванову и Мейерхольду. См.: Переписка В. И. Иванова и А. М. Ремизова / Вступ. ст., примеч. и подгот. писем А. М. Ремизова — А. М. Грачевой, подготовка писем Вяч. Иванова — О. А. Кузнецова // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996. С. 96, 115.
856
См.: Переписка Л. И. Шестова с А. М. Ремизовым / Публ. И. Ф. Даниловой и А. А. Данилевского // Русская литература. 1992. № 3. С. 184.
857
ОР РНБ. Ф. 634. Ед. хр. 214. Л. 11 об.
858
Там же. Л. 12.
859
ОР РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 3617. Л. 19.
Работа над ней между тем продолжалась. Даже в конце года Кузмин был уверен в скором появлении в печати «произведения под названием „Недобитый соловей“», сулящего «показать широкую картину современной жизни», о чем он писал в рецензии на сборник рассказов Ремизова, выпущенный петербургским издательством «Прогресс» в ноябре 1909-го (на титуле книга датирована 1910 годом) [860] . Из ремизовских мемуаров известно, что в сентябре 1910 года писатель жаловался К. Чуковскому на творческие проблемы с текстом повести «В поле блакитном» [861] . Возможно, «Недобитый соловей» как раз и являлся одним из первоначальных вариантов этой повести: спустя почти два десятилетия Ремизов опубликует книгу «Оля» (1927); в ее первую часть — «В поле блакитном» — войдет рассказ «Недобитый соловей» [862] .
860
Кузмин М. Алексей Ремизов. Рассказы (СПб., Издательство «Прогресс». 1910). // Аполлон. 1909. № 3 (Декабрь). [С. 23].
861
Ремизов А. М. Собр. соч. Т. 10. С. 383.
862
Аналогичная версия высказывается автором первой биографии Ремизова, охватывающей петербургский период жизни писателя. См.: Lamp! Н. Remizovs Petersburger Janr. Materialen zur Biographie // Wiener Slawistisher Almanach. 1982. Bd. 10. S. 289.
История взаимоотношений с редакцией «Аполлона» первоначально складывалась для писателя вполне обнадеживающе. Инициатор издания С. К. Маковский 6 мая 1909 года направил Ремизову, как и ряду других предполагаемых авторов, письмо с приглашением:
В субботу, 9-го мая, состоится первое собрание «Аполлона» в помещении редакции — Мойка, 24, кв. 6. Я надеюсь, что буду иметь удовольствие увидеть Вас в числе сотрудников на этом первом и последнем до осени, сборище «аполлоновцев». Начало в 8 1/2 ч<асов> веч<ера>. Жму Вашу руку. Искренне Вам преданный Сергей Маковский [863] .
863
OP РНБ. Ф. 634. Ед. xp. 147. Л. 2.
Вероятнее всего, Ремизова на этом заседании не было [864] , хотя он, несомненно, рассчитывал принимать ближайшее участие в новом периодическом издании. Вскоре случились история с плагиатом и последовавшие за ней болезни. На какое-то время писатель оказался вне литературного процесса. Не обнаружив себя в списке сотрудников журнала «Аполлон», опубликованном в газете «Речь» [865] , Ремизов счел тот факт следствием искусственной изоляции от периодической печати.
864
Ср. письмо С. Ауслендера к М. Кузмину от 14 мая 1909 г.: «Не помню, писал ли тебе об открытии „Аполлона“. Было мало писателей, но много молодых людей, шикарно одетых. Трубников и разные бароны» (Цит. по: Кузмин М. Дневник 1908–1915 / Предисл., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб., 2005. С. 625).
865
Ср.: «В конце октября (25) выходит первая книжка журнала „Аполлон“. Предположительное содержание номера: А. Бенуа — О танце; К. Чуковский — Верлэн и Шевченко; И. Анненский — Современная лирика; Л. Галич — искания нашего времени; В. Мейерхольд — театр; О. Дымов — Влас, роман; Вяч. Иванов — Сонет; Макс. Волошин — Цикл стихотворений; И. Анненский — Из книги „Кипарисовый ларец“. Кроме того, будут помещены статьи А. Волынского, Н. Рериха и стихотворения Гумилева, А. Толстого, Тэффи и др. Нововведением в журнале будет коллективный отдел под названием „Пчелы и осы Аполлона“ с откликами на современные явления. Всего в этом году выйдут три книги „Аполлона“» (Литературная летопись // Речь. 1909. 21 сентября. № 259. С. 3). Не обнаружив в приведенном объявлении своего имени среди названных сотрудников журнала. Ремизов в письме Н. Гумилеву от 23 сентября 1909 г. просил выяснить, действительно ли он не включен в число сотрудников «Аполлона», или произошло досадное недоразумение (См.: Переписка В. И. Иванова и А. М. Ремизова. С. 82). На протяжении 1909 и 1910 годов фамилия писателя анонсировалась в рекламном проспекте журнала «Аполлон» в ряду авторов раздела «Литературный альманах» с формулировкой «имеются рукописи».
Работа над «Неуемным бубном» началась во второй половине декабря (сразу после перенесенного воспаления легких) и закончилась в конце января 1910 года. Очевидно, в самом начале февраля Ремизов обратился к Вяч. Иванову, руководителю Общества ревнителей художественного слова (Академии поэтов), безусловно учитывая его влияние в «Аполлоне»:
На прошлой неделе я закончил рассказ [866] , о котором говорил Вам в новый год. Сижу переписываю. Название ему пока — «Неугомонное сердце». Если подойдет другое — назову именем другим. Я хотел бы прочитать его Вам на той неделе в четверг, в пятницу, как Вам удобнее. За полтора месяца глаз притупился к нему, придется, может быть, либо дополнить, либо переделывать. Может мне лучше всего прочитать в Академии? И в тот же вечер будет выяснено: подходит рассказ «Аполлону» или посылать мне его в «Р<усскую> М<ысль>». Обсудите, Вячеслав Иванович, и известите меня к четвергу, как найдете лучшим [867] .
866
Во второй печатной редакции произведение получило более весомое жанровое определение — «Повесть о Иване Семеновиче Стратилатове. Неуемный бубен» (Берлин, 1922).
867
Переписка В. И. Иванова и А. М. Ремизова. С. 96–97. Публикаторы ограничивают датировку письма указанием года. Следует отметить, что Вяч. Иванов оказал Ремизову моральную поддержку в «деле с плагиатом», особенно после того, как в ответ на статью Мих. Мирова «Писатель или списыватель?» (Биржевые ведомости. 1909. 16 июня. № 11160. С. 5–6) Ремизов опубликовал «Письмо в редакцию», в котором сформулировал центральную для своего творчества задачу: «воссоздание» «народного мифа», подобного «мировым великим храмам» и «мировым великим картинам», «бессмертной „Божественной комедии“ и „Фаусту“» (Ремизов А. Письмо в редакцию // Русские ведомости. 1909. 6 сентября. № 205. С. 5). Эта концепция получила одобрение Вяч. Иванова, оценившего ремизовское выступление в печати как «статью» «о мифотворчестве, с очень широкими горизонтами» (Дневник Вячеслава Иванова // Иванов В. Собр. соч. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 803).