От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Фирсов Иван Иванович

— Повернуть на обратный курс! Приготовиться к бою!

Близился полдень, эскадра Ушакова сокращала дистанцию, но время для маневра еще оставалось, ка­жется, турки намерены контратаковать.

— Построиться в линию баталии!

В считанные минуты суда приняли сигнал к испол­нению. С некоторой гордостью следил за маневрами подчиненных флагман, все делалось споро и лихо. Уп­реждая противника, Ушаков вывел из линии три фре­гата и создал ударный резерв.

«…По устроении сего в 3 часа дал сигнал спустить­ся на неприятеля и, дошед на ближнюю дистанцию, в 3 часа по сигналу ж началось жестокое сражение; не­приятель, в скорости не терпя жестокого огня, с вели­кой живостью на него производимого, начал уклонять­ся под ветр, а наш флот, по повторяемым сигналам спу­скался на него беспрестанно, умножая

огонь еще силь-нее; перед вечером флот неприятельский, находясь уже разбит, в 5 часов начал отступать под ветр в беспо­рядке…»

— Всему флоту гнать неприятеля! — приказал Ушаков.

— Поднять синий флаг на грот-брам-стеньге, сле­ва! — скомандовал сигнальщикам флаг-капитан Да­нилов.

К вечеру задул свежий зюйд-вест. Преследуя непри­ятеля, русская эскадра сохраняла выгодную дистан­цию, спускалась на флагманские корабли турок, уси­ливая огонь, наносила им «великий вред». На корабле капудан-паши виднелось много пробоин, сбитая грот-стеньга долго волочилась, висела на вантах, пока ее не отрубили, в парусах зияли пробоины. Незаметно под­крались сумерки, на юге быстро темнеет. Ушаков рас­порядился прекратить преследование. Подозвал на со­вет командира «Рождества Христова» Ельчанинова и Данилова.

— Турки за ночной мглой исчезли, думается, дале­че не уйдут. Ветр нынче к зюйду зашел, крепчает с каждой минутой, волну разводит великую. Мыслю подвернуть все вдруг на ветр, отдать якоря, фонари возжечь. Переждать до рассвета. Што скажете?

Оба офицера сразу одобрили решение флагмана, а Ельчанинов добавил:

— Ночью-то беды не оберешься, ежели, не дай Бог, своего собрата протаранишь.

— Добро. Дать сигнал по эскадре чрез пушку. Лечь на якоря сосредоточенно. Показать место фонарями. Крейсерам отойти под берег к норду, лечь на якоря по способности…

Ушаков вскинул подзорную трубу в сторону исчез­нувших силуэтов вражеских судов.

— Похоже, басурмане тож на якоря легли. Чутье не обмануло русского флагмана. Турецкая эс­кадра в самом деле оказалась неподалеку, на видимости. Едва забрезжил рассвет, турки, завидев русскую эс­кадру, только и помышляли, как бы поскорей изба­виться от грозного соседа, спешили сняться с якорей.

Панику на турецких судах сразу заметил вышед­ший на палубу Ушаков и приказал сниматься немедля с якорей по способности:

— Вступить под паруса! Гнать неприятеля!

По привычке Ушаков окинул взглядом эскадру, как всегда, первым делом удостоверился, что все на ме­сте. «Что за наваждение? Пяток фрегатов?» — крик­нул Данилова, протянул ему подзорную трубу.

— Петр Лексеич! Сочти фрегаты!

Не прошло и минуты, Данилов недоуменно пожал плечами:

— Пяток, Федор Федорович!

Ушаков схватил подзорную трубу, встревожено по­шарил по видневшейся турецкой эскадре. Там рубили якорные канаты, кое-как ставили паруса. Ушаков, не опуская трубы, крякнул так, что Данилов вздрогнул:

— «Амвросий»-то, среди турок пасется!

Уж свои-то суда флагман угадывал с первого взгляда, знал наперечет все приметы, будто отец заботливый…

И на самом деле, фрегат «Амвросий Медиоланский», когда стемнело, по ошибке забрел, увлекшись погоней, к турецкой эскадре и отдал якорь как раз посреди полу­месяцем расположившихся турецких кораблей.

Выручили смекалка и выдержка командира, капи­тана 2-го ранга Нелединского, и предрассветная суета турок. Как положено, флаги спустили все корабли с за­ходом солнца, а поднимать свой флаг Нелединский не спешил. Убрав с палубы всех лишних матросов, он бы­стро снялся с якоря, сдрейфовал немного в сторону, не­спешно поставил паруса и отстал благополучно от не­приятеля. А так бы мог и в плен угодить, будь против­ник порасторопней, а его флагман посмышленей…

А один из флагманов, «Капудание», где держал флаг адмирал Сеит-бей, снялся с якоря одним из последних, и вскоре его и 66-пушечный «Мелек-Бахри» нагнали и взяли в огненное кольцо корабли русской эс­кадры. Поначалу 74-пушечный «Капудание» и его со­брат пытались уйти от погони, ожесточенно отстрели­вались, ожидая, видимо, помощи от Гуссейна, но капу-дан-паша уносил побыстрей ноги.

«Рождество Христово» дало несколько прицельных залпов, и «Капудание» заполыхал. Брандскугель вре­зался в его корму намертво, и объятая

пламенем корма заволоклась дымом. А «Рождество Христово» изготови­лось нанести еще один, сокрушающий удар. «…Порав­нявшись, весь борт свой оборотил против носу непри­ятельского корабля и, остановясь на дрейфе, в таком по­ложении готовился сделать ему лаг всем бортом, упо­вая, что неотменно от оного должен будет он потонуть; но в сие время люди неприятельского корабля, выбежав все наверх, на бак и на борты, поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спа­сения, заметя оное, данным сигналом приказал я бой прекратить и послать вооруженные шлюпки для спасе­ния адмирала, командира и служителей, и замечено бы­ло, что оный корабль разбит был уже до крайности, за­ливался водой и все три мачты сбиты долой по палубу и густой дым начал показываться, так что до распрост­ранения пожара передовая шлюпка успела взять только упомянутого адмирала трехбунчужного пашу Саит-бея, капитана корабля «Капудание» Мехмет-дерия и за ним Мустафу-агу и прочих 17 чиновников…» Едва шлюпка отошла от борта, как «Капудание» заполыхала, вся объ­ятая пламенем. Налетевший шквальный ветер разно­сил языки огня по палубе и вдоль бортов.

— Не миновать «Капудании» погибели, крюйт-ка­мера, поди, занялась пожаром, — успел проговорить Ушаков, и страшный взрыв потряс все вокруг. Адми­ральский корабль взлетел на воздух, погребая под сво­ими обломками почти восемь сотен моряков и «весьма знатную сумму» денег всей казны турецкого флота.

В тот же час младший флагман, бригадир Голенкин с авангардней, пленил «Мелек-Бахри», капитан кото­рого сдался после недолгого сопротивления. Победа была полная, но и пострадали некоторые корабли эска­дры. У «Рождества Христова» громадным каменным ядром разбило фок-мачту. С таким рангоутом продол­жать погоню смысла не было.

— Прекратить погоню, возвратиться в строй! — приказал Ушаков.

Узнав о разгроме турок, Потемкин надумал поздра­вить моряков лично.

Эскадра, устраняя повреждения, направилась к Га-джибею, куда спешил из Бендер светлейший князь.

Флагман Севастопольского флота отменно знал морские традиции и положенное чинопочитание Глав­нокомандующему. Тем паче что князь впервые удосто­ил своим вниманием эскадру в море.

Правда, в это время, как на грех, подвела погода. Стояла жара, и море заштилело совершенно. Но наст­роение морякам не испортили капризы матушки-при­роды. По такому случаю флагман срочно собрал коман­диров:

— Светлейший князь прибудет на бригантине «Благовещение», соответственно под кайзер-флагом. Суда привесть в надлежащий вид, служителям в новом платье, поставить оных на реях, вам быть при параде. Салютации производить по моим сигналам, иметь на каждый борт наготове по тринадцать выстрелов.

Как протекала торжественная церемония, запечат­лел флаг-капитан Данилов. «Сентября 1 числа. С полу­ночи. В 1 часу темно, облачно, блистание звезд, в 3/4 1 часа приехал к нам на шлюпке из флотилии с бриган­тины «Благовещение» штурман и объявил, что его светлость, князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический, соизволит на оной бригантине следовать ко флоту и требовал по тихости ветра шлюпок… В 5 ча­су увидели мы подошедшую к флоту бригантину, на которой присутствовал его светлость и корабль «Навар-хия»… и сие ж время ездил я на оную бригантину с ра­портом к его светлости и в скорости возвратился на ко­рабль, и к отданию оному подлежащей чести весь флот состоял готовым; в исходе 8 часа на бригантине «Благо­вещение» подняли кайзер-флаг на грот-брам-стеньге, причем для отдания оному чести со всего флоту, с каж­дого судна салютовано по 13 пушек, а с бригантины от­ветственно по 9. В начале 10 часа его светлость с бри­гантины соизволил сойти на шлюпку и следовал ко флоту под кайзер-флагом… почему салютовано от меня со всего флота по 13 пушек с каждого, служители были на всем флоте порядочно и чисто одеты, поставлены на реях, вантах и штагах и по бортам кораблей, а на плен­ном корабле пленные турки поставлены ж были навер­ху все по бортам же кругом корабля, и когда шлюпка начала входить во флот, в то время на всем флоте кри­чали ура семь раз… соизволил его светлость прибыть ко мне на корабль «Рождество Христово»… и все ко­мандующие кораблей и прочих судов собраны и были на оном корабле».