От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор

Пржевальский Николай Михайлович

"Тяжёлый день, сегодня я отправил обратно в Кульджу, а оттуда в полк, Швыйковского, оказавшегося совершенно негодным для экспедиции по своей умственной ограниченности и неспособности к какому-либо делу. Ни снимать птиц, ни стрелять, ни делать съёмки — ничего не умел бедный Евграф. Сначала я думал, что он научится всему этому, но вот прошло уже более месяца, а Швыйковский остался тем же, каким был и при начале экспедиции. Я вынужден был его прогнать, как человека совершенно бесполезного. Тяжело мне было решиться на это. Евграф ко мне лично привязан, притом он доброй души. Да, наконец, здесь, где всё чужое и враждебное, преданный товарищ ценится более, чем где-либо. Однако необходимость взяла верх. Я отправил Евграфа, хотя вчера вечером и сегодня утром я плакал несколько раз как ребенок.

Возвращение Швыйковского я обставил как можно лучше и в материальном и в нравственном отношениях. Дал ему прогоны и жалованье — всего 800 руб., причиною возврата везде выставил болезнь. Остался я теперь с одним Эклоном; с ним мы и сделаем всю экспедицию".

⁽²⁾ Смета, поданная Пржевальским на расходы по второй экспедиции, исчислялась в 24 740 руб. из расчёта двух лет работы. Предполагалось, что если экспедиция задержится на третий год работ, что и входило в первоначальные планы путешественника, тогда дополнительно следовало послать ещё 12 тыс. руб. 31 января 1876 г. Совет Русского Географического общества постановил ходатайствовать об отпуске этих средств H. M. Пржевальскому.

⁽³⁾ Панфил Чебаев и Дондок Иринчинов — два спутника Пржевальского по монгольскому путешествию, к которым хорошо относился великий путешественник. Оба они родом из Забайкалья (Иринчинов — бурят по национальности), были долгими и верными спутниками Николая Михайловича по Центральной Азии. О составе Лобнорской экспедиции пишет автор в полевом дневнике за 1—11 августа 1876 г.: "Всего нас десять человек: я, Эклон, Швыйковский, переводчик киргиз Исаев (крещёный?) и казаки Чебаев, Иринчинов (прежние), Бадмаев, Черепанов и Козлов; эти последние взяты из Семиреченского войска".

Бадмаев был прислан русским консулом в Урге Я. П. Шишмарёвым из Забайкалья в качестве переводчика с монгольских языков. Однако Бадмаев и Черепанов оказались ленивыми и мало способными работниками, и в самом начале экспедиции Пржевальский отправил их обратно в Кульджу. Та же участь постигла и второго переводчика — Николая Исаева, для характеристики которого Пржевальский не скупился на гневные и резкие слова.

⁽⁴⁾ Здесь Пржевальский употребляет распространённое тогда название "сартского" языка.

В термин "сарт" в Туркестане в разное время вкладывали и разное содержание. В данном случае Пржевальский понимает под сартским языком — язык местного оседлого населения Средней Азии и Кашгарии. Такое понятие весьма неопределённо, ибо оседлые жители Туркестана говорят на разных языках. Неопределённость этнического термина "сарт" подчёркивалась многими исследователями. Русские переселенцы в начале XX века всех оседло живущих жителей Туркестана называли "сартами". По мнению известного тюрколога акад. В. В. Радлова, слово "сарт" произошло из индийского, где имело значение "купец". У акад. В. В. Бартольда, крупнейшего историка Средней и Передней Азии, находим следующее объяснение эволюции термина "сарт":

"В турецкой литературе XI века встречается также слово "сарт", но не в качестве народного названия, но как нарицательное имя, в смысле "купец". В турецкой буддийской литературе встречается слово "сартбау", искажённое санскритское sarthavaha или sarthabaha — "предводитель каравана"; повидимому, это слово, на почве так называемого лингвистического осмысления, было изменено турками в сартбаши — "начальник сартов", откуда образовалось слово "сарт" в смысле "купец". Монголы в XIII веке употребляли образованные от этого корня слова: "сартак", и "сартаул", в смысле "таджик" и "мусульманин", причём называли сартаками не только иранцев, но и турок-мусульман. Отуреченные потомки монголов в Туркестане в конце XV века употребляли слово "сарт" в смысле "таджик", противополагая язык и литературу сартов языку и литературе турок. Степняки узбеки, завоевавшие Туркестан в начале XVI века, стали называть "сартами", в противоположность "узбекам", всех оседлых жителей, как иранцев, так и говоривших по-турецки; впоследствии, когда языком большинства оседлого населения сделался турецкий, слово "сарт" стало употребляться в литературе (например, у кокандских историков), отчасти и в жизни, в смысле

горожанин или сельский житель, говорящий по-турецки, в противоположность таджику, сохранившему свой язык иранца. По чертам быта сартам, как типичным горожанам и земледельцам, теперь противополагаются не узбеки, большей частью перешедшие к оседлому образу жизни, а "казаки". В. В. Бартольд. История культурной жизни Туркестана. Ленинград, 1927, стр. 24–25.

Ныне термин "сарт", вследствие его неопределённости, не применяется.

⁽⁵⁾ Таранчами называли тюркский народ, проживающий в Кульджинском крае, откуда частично они во второй половине XVIII века переселились в Семиречье. Язык у таранчей тот же, что и у тюркского оседлого населения Кашгарии, т. е. уйгурский. Ныне не выделяют таранчей как отдельную народность, — они вошли в состав уйгуров. В основе названия "таранчи" лежит термин "таря", т. е. пашня, и поэтому перевод этого названия звучит: пахари, земледельцы.

⁽⁶⁾ Дунгане — народ, живущий в китайской провинции Ганьсу, а также провинциях Цинхай, Синьцзян. В небольшом количестве населяют юго-восточную часть Казахской ССР и Киргизскую ССР. Язык — китайский, религия — мусульманство. Происхождение дунган недостаточно ясно; считают, что это тюркское племя, в сильнейшей степени окитаившееся.

⁽⁷⁾ Калмыки, или торгоуты, — монгольское население Джунгарии. Главное занятие торгоутов — кочевое скотоводство, местами же занимаются также посевами зерновых, но земледелие почти всюду имеет подчинённое значение. Считают, что в Синьцзяне ныне кочуют 160–180 тысяч торгоутов. Небольшая часть их, известная под названием булугунских торгоутов (по р. Булугун), живёт на юге Кобдосского аймака Монгольской Народной Республики. По своему языку торгоуты принадлежат к западномонгольской ветви монгольских племён, по религии они буддисты-ламаисты.

Ниже упоминаемый народ сибо — давние военные переселенцы в Джунгарию из Маньчжурии, которые осели в долине Или. По религии — буддисты, но с остатками шаманизма, который сохранился ещё со времени пребывания их в Маньчжурии. Живут в хорошо распланированных городах, обнесённых стенами, по хозяйству — земледельцы.

⁽⁸⁾ Река Или у Кульджи по современным съёмкам имеет абсолютную высоту 700 м.

⁽⁹⁾ Н. А. Северцов, один из крупнейших исследователей Туркестана, не случайно соединил в один вид этих двух медведей. Ныне систематика медведей объединяет в один вид Ursus leuconyx и U. isabellina как Ursus arctos выделяя формы. Тяньшанский медведь — это особая форма — белокоготный бурый медведь.

⁽¹⁰⁾ В Советском Тянь-шане, в горах Кетмень, Заилийском хребте и других, ботаники отмечают отдельные экземпляры тянынанской ели, размером до 60 м высоты и до 2 м в диаметре ствола.

⁽¹¹⁾ Нарат и все другие перечисляемые под различными местными названиями Пржевальским горы входят в главную водораздельную цепь Восточного Тянь-шаня. Река Юлдус (Хайду-гол или Хайдык) несёт свои воды уже на юг, в Кашгарию. Горы на водоразделе между верховьями Кунгеса и Юлдуса поднимаются до высоты 3 500 — 4 000 м, но высота Тянь-шаня увеличивается отсюда на запад, к границам Советского Союза, а также на восток, где недалеко от Урумчи горы Богдо-ула достигают вечного снега и имеют высоту 5 600 м.

⁽¹²⁾ В этом перечне млекопитающих обращают внимание необычные названия лисицы — Canis melanotis, оленя — Cervus maral, полёвок — Arvicola, сусликов — Spermophilus. Говоря о полёвках, Пржевальский, видимо, имеет в виду полёвок в широком смысле слова, а не только водяных полёвок. Указывая лисицу как Canis melanotis, автор хотел этим сказать, что упомянутая лисица относится к группе южных, серых лисиц. Олень — Cervus mara — является особым подвидом С. elaphus, а не самостоятельным видом. Под сусликами Spermophilus принято сейчас понимать тонкопалых сусликов, но Пржевальский имеет в виду в данном случае сусликов рода Citellus. Для диких баранов и козлов, упоминаемых здесь и ниже, автором приняты другие видовые названия (см. список латинских названий животных).