От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
«Достопочтенная Миарра…»
Да, дорогой Румиэль вежлив. Называет меня достопочтенной, несмотря на то что в битве против превосходящего наше по силам войска напавшего на нас королевства Корн толку от моей магии было ноль целых и еще меньше десятых. Каким-то чудом тогда молодой король сумел закончить войну без лишних потерь со стороны Россошата. Впрочем, какое там чудо — собственный ум и работа от зари до зари.
«сообщить, что у вас появился прекрасный шанс проявить свои магические способности и взять реванш
Как маг в той войне я провалилась окончательно и бесповоротно. Корн рассчитал верно, и у него были преимущества: внезапность и сила. Конечно, король-отец умер не в одночасье, а, как говорится, после долгой и продолжительной болезни. Но войска Корна давно выжидали на границе, а наши шпионы оказались такими же шпионами, как я магессой, — не успели, проморгали, не сообразили вовремя… Так молодой Румиэль, едва короновавшись, попал на фронт.
Но у Корна были приличные маги, которые знали, как махать волшебными палками. А у Россошата — только потуги на магию в моем лице. Румиэлю это чуть не стоило жизни, а он все еще на меня надеется…
«…Сначала крестьяне, живущие в нижнем течении реки Игрель, что на границе с Корном, пожаловались на опустошения, причиняемые их стадам. Местные владетели не придали значения их словам, считая, что таким образом крестьяне норовят уклониться от уплаты налогов и сборов. Затем чудовище нанесло визиты в замки нескольких королевских вассалов, заслуживающих всяческого доверия. Пока люди находились в панике, дракон сбросил письма и улетел…»
Опять письма. Грамотные все стали, даже драконы.
«…вопреки распространенным легендам, дракон не требует себе в жертву принцессу. Этот монстр возжелал принца — и непременно королевской крови!»
Хорошенькое желание, должна заметить. Ибо у дорогого моего Румиэля четыре дочери, и лишь немногим более трех лет назад королева осчастливила его и всю страну принцем-наследником Ульемом.
«Мы и двор… не стерпев оскорбления… отряд из двадцати вооруженных панцирных рыцарей выехал незамедлительно…»
Дальше просто ужас. Гордые дворяне искали чудовище прямо на пастбищах и, судя по всему, не утруждали себя маскировкой. Дракон же открыл огонь в прямом смысле с неба, а затем начал наземное избиение. Восемь рыцарей обгорели как головешки, до сих пор не могут ходить, еще двое обратились в бега. Оставшиеся десять обожжены не так сильно, как первые, но получили тяжелые раны и переломы. Чудо, что они оттуда выбрались! Дракон же по-прежнему требует прекрасного принца Ульема и продолжает опустошать поля и загоны для скота. Крестьяне стонут. Господа боятся.
«…настоятельно прошу госпожу Миарру, внучку и правнучку знаменитых драконоборцев, избавить землю Россошата…»
Умеет король Румиэль писать письма…
Терч прижалась сбоку к моей левой ноге, преданно глядя в глаза. «Ха, хозяйка, новая игра, хорошо, хорошо! Сыграй с драконом, я в тебя верю!» Трусь крутилась у правой ноги, терлась то головой, то хвостом: «Мурль, все хорошо, ты только спокойнее, мурль, спокойнее». Рыжжет подошел спереди, поднялся на задние лапы, требовательно опираясь лапкой на мое колено: «Собираемся, мурр-мяу, в дорогу?» Хьорн на подоконнике любовался закатом, и его черный профиль выражал непоколебимое одобрение.
Мой рыжий умник, моя серая хитрюга, моя полосатая радость, мой черный мудрец… Если бы не вы, я бы никогда не нашла в себе силы жить рядом с собственным бессилием и пытаться его преодолеть. В какой раз, наверное, даже не важно.
3
Дороги.
На карте они похожи на веревки — плавные изгибы крученых линий, узлы-перекрестки, кое-где оборванный конец висит истончающейся на глазах нитью. А когда уже идешь такой веревкой-дорогой, запоминается лишь пыль. Где-то под ногами утоптанная земля, где-то — аккуратно уложенный камень, где-то — мелкий щебень, но пылью пахнет везде, если в течение трех дней не было дождя.
Рано утром гонец ускакал обратно в столицу с моим ответом. Улетел и Хьорн — купить мулов и припасы в ближайшем селении. Рыжжет и Трусь занимались чисткой оружия и упаковкой вещей, еды и прочего необходимого для путешествия. Терч изучала карту. Я бездельничала в библиотеке, перелистывая бабушкины мемуары. От рукописи пахло пылью, я немилосердно зевала и жалела, что раньше не догадалась почитать бабулин труд в качестве средства от бессонницы.
— Вот, вот как нам надо двигаться, — воодушевленно взмахивала ушами и тыкала носом в карту Терч. — Река Игрель вытекает из наших гор Соррель намного выше замка. И сразу-сразу поворачивает в сторону Корна.
— Верхнее и среднее течения реки Игрель известны своими порогами и водопадами, так как проходят по самой труднодоступной части Соррельского среднегорья, — процитировала я читанный когда-то давным-давно учебник географии. — Расставшись с горами, река Игрель в нижнем течении является естественной границей Россошата и Корна…
— С верхним и средним течением мы связываться не будем, не будем! — подпрыгивала и хлопала ушами Терч. — Спустимся по тропам и выйдем на дорогу. А к реке, к реке мы приблизимся уже на равнине, вдали от гор. Именно там, там, где жаловались на этого… дракончика.
— Мурль, дракона, — поправила неизвестно зачем появившаяся Трусь. — И мулов надо бы своих иметь. Там Хьорн привел каких-то трех костлявых, мурль, они даже на жаркое не годятся.
— Хищники, — вздохнула я. — Какие свои мулы? Вы же всех сожрете в три дня, и все равно ездить не на чем будет!
Сентябрь — прекрасное время для путешествий по Россошату: солнечно, но жары нет; ночи прохладные, но не настолько, чтобы замерзнуть. Охаянные Трусь мулы оказались довольно выносливыми ушастиками, которых не смущали ни пыль, ни веревки-дороги, ни странные пассажиры. Рыжжет и Трусь в силу небольшого роста и природной лени постоянно восседали на безропотных копытных. Хьорн иногда летел, но по большей части присоединялся к кошкам. Я и Терч предпочитали идти пешком. Пусть утруждать ноги не пристало великому воину, но я нуждаюсь в постоянном поддержании физической формы. А Терч всегда готова прогуляться за компанию.