От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
— Я бы хотел знать об этом с самого начала! — продолжаешь упорствовать ты. — Я же считал его своим соратником… оруженосцем… Я привык к нему! А теперь… за что я должен его убить?
— Хотя бы за то, что он, простолюдин, посмел принести присягу королю вместо тебя, сына графа, — отвечает лорд Лэдон, граф Донгайль, отец.
— Но ведь мы же сами приказали ему сделать это!
— Вот именно. Сами приказали, сами и накажем, — раздраженно откликается он. И, помолчав, добавляет: — А ты думал спасать свою несчастную родину в белых перчатках? Увы, сынок… не получится. Проклятый узурпатор пролил реки крови. Благородной, между прочим, крови. Взошел
Ты молчишь, ты думаешь о том, узнает ли умерший два года назад «ненасытный тиран» об этой мести. Увидит ли ее свершение твой собственный дед, переживший узурпатора всего на полгода? «Кровавая династия должна быть смыта кровью!» — шепчет он тебе из своего посмертия.
И ему совершенно не важно, чья это будет кровь, как она будет пролита и кем.
Ты отворачиваешься от деда и смотришь в глаза отцу. Долго смотришь.
«От мертвого легко отвернуться», — обиженно бурчит дед за твоей спиной, но ты не обращаешь на него внимания. Потом. У мертвых сколько угодно времени, тогда как живые…
— Пойми, мы слишком далеко зашли… — говорит твой отец и первым отводит глаза.
Он отвел взгляд, признал себя неправым, но что с того? Лучше бы он был уверен в своей правоте и продолжал смотреть. Потому что… если бы он не отводил взгляда… кто знает, быть может, что-нибудь изменилось бы… а так… а так все остается по-прежнему.
Он признает свою неправоту, но продолжает настаивать на выполнении приказа. По праву старшего, отца, графа, наконец…
— Так почему мне не сказали об этом раньше? — спрашиваешь ты. Ты уже понял, что ничего не изменить, но… глупая детская привычка спорить с неизбежным…
— Никому из вас не сказали, — глухо откликается твой отец. — Никому, понимаешь? Слишком все серьезно, чтоб доверить такое мальчишкам. Даже наложив на них заклятие молчания.
— Но заговор вы нам доверили, — безжалостно бросаешь ты. — Доверили мальчишкам…
— Заговор — дело благородное, а это… необходимая мерзость, — выдавливает из себя лорд Лэдон. — Поверь, если бы я мог… я бы все сделал сам!
Он отворачивается. Тебе больно видеть его сгорбленную спину. Где-то в глубине души ты все еще видишь его самым сильным, самым смелым и самым благородным. Ведь именно так мальчишки видят своих отцов. Ты предпочел бы взять все свои слова обратно и зарезать кого угодно, чтобы никогда этого не видеть, но… ты просто не можешь остановиться.
«Я бы все сделал сам?»
— Тем не менее честь зарезать тех, кого мы считали своими друзьями, выпала именно нам, — говоришь ты.
Отец горбится еще сильнее. Тебе вдруг кажется, что он стал меньше ростом. Это почти пугает, но… этот согбенный старик упрямо стоит на своем.
— Да. Это честь выпала именно вам, Уллайн. Так уж вышло. Любой, кому пришлось бы совершить такое, был бы несчастен. Но кто-то же должен это сделать. Это. И все остальное.
Неприятный голос, неприятный тон… горький, резкий, язвительный…
— Сделать. И быть несчастным? — вырывается у тебя.
— Это ваш долг, — отвечает он.
«А ведь мечталось, что все будет красиво…»
«Кровавая династия должна быть смыта кровью».
Один из первых ручейков тебе предстоит пролить прямо сейчас.
Рукоять клинка холодная, как могила, а лезвие острое… очень острое… достаточно одного движения. Только одного. Этот бедняга и понять-то ничего не успеет…
Он сидит и ждет своего последнего посвящения. После которого он примкнет к заговору уже с полным правом. И будет сражаться со всей возможной доблестью, защищая своего господина и сокрушая кровавую династию. Он и представить не может, чем будет для него это самое «посвящение». Оно и к лучшему, что не может.
Подобранный на улице голодный, нищий мальчишка… мальчишка, которого подбирает добрый господин граф, подбирает, чтоб воспитывать наравне с собственным сыном… мальчишка, душой и телом преданный своему господину, готовый жизнь отдать за него… если бы он только знал… лучше ему до самого конца ничего не знать. Если бы тебе довелось оказаться на его месте, ты бы предпочел не знать. Впрочем, нет, ты бы предпочел вовсе не быть. А он…
Ты стоишь и ждешь, пока рукоять согреется в твоей руке, но она остается холодной.
Ты и не думал, что это будет так трудно. Но ведь недаром же говорят: «Клятва, которую легко исполнить, не стоит потраченного на нее времени».
— Иди, — говорит отец. Поникший, усталый… непреклонный.
— А тело? — спрашиваешь ты. — Его нужно куда-нибудь… или оставить там?
— Не будет никакого тела, — отвечает он. — Кинжал магический. Все, что останется, — горсть пепла. Я сам позабочусь о том, чтоб ее убрали. Иди же! — повторяет он, и ты выходишь из дома.
Исполнить долг. Убить. Оставить от своего двойника горсть пепла. От того, кого считал своим будущим оруженосцем, соратником, кто мечтал сражаться с тобой, заслонять тебя своим телом… кто, быть может, готов был погибнуть ради тебя… что ж, ради тебя он и погибнет, вот только…
Ты идешь и думаешь о том, что случилось полвека назад. Что стало твоей жизнью с момента рождения. Как только ты смог хоть что-то понимать — тебе рассказали об этом. И наложили заклятие молчания, чтоб не сболтнул лишнего. А так хотелось похвастаться! Ну хоть кому-нибудь!
Некоторые рождаются для того, чтоб всю жизнь повиноваться, другие — для того, чтоб повелевать ими. Ты был рожден для служения. Чтобы исполнить долг. И так хотелось поделиться этим… ну, хоть с кем-нибудь. Но было нельзя. Ни с кем, кроме отца и других лордов, затеявших все это. А также их сыновей. Таких же, как ты. Рожденных для служения высшей цели.
Но высокие лорды нечасто собирались вместе, опасаясь, что их заподозрят. И еще реже ты встречался со своими будущими соратниками.
А потом появился он. И тебе объяснили, для чего он понадобился. Совсем не так объяснили. Никто не сказал тебе, что придет время и ты должен будешь его убить. Он был частью великого замысла — частью не столь значимой, но тем не менее необходимой для великой цели. С ним можно было поговорить обо всем. В том числе и о том, что вам предстояло. Заклятие молчания не связывало вас в отношении друг друга. Друг другу вы могли все рассказать о высокой цели, о долге и мести. О своих мечтах. Ты не знал, что вам предстоит на самом деле. Ты узнал только сегодня. И что с того, что ты так и не подружился с ним? Сыну графа не с руки дружить с простолюдином? Верно. Не с руки. Вот только… готов ли ты его убить? Ах, не готов? А отца ослушаться? А дело великое предать?