От легенды до легенды (сборник)

Раткевич Элеонора Генриховна

* * *

Последние лучи заходящего солнца ложатся на алый гвардейский плащ. Ты поправляешь складку. Теперь это твое повседневное одеяние. Одеяние дворцового гвардейца. А верхушка угловой башни — место, где ты встречаешь почти половину своих закатов и рассветов.

Служба в дворцовой гвардии — достойное занятие для юных лордов. Заслужить алый, вышитый серебром плащ — мечта многих доблестных воинов. Такой плащ открывает дорогу наверх верней, чем сражения и подвиги. Впрочем, ни тебе, ни твоим соратникам ничего заслуживать не нужно. Начать свою взрослую жизнь со службы в дворцовой гвардии — законное

право любого из вас. Столь древнюю традицию даже узурпатор не посмел отменить.

— Это одна из самых больших его ошибок, — шепчет тебе Челлис, твой настоящий король, тот, которому ты принес тайную присягу прежде, чем отправиться ко двору узурпатора. Сегодня вы на посту вместе.

И только для него одного — единственного из всех вас — возможна какая-то дорога наверх. По праву крови он может и должен скинуть гвардейский плащ и стать королем. Для остальных дорога наверх невозможна в принципе. Вы и так наверху. Ближайшие соратники и доверенные лица своего настоящего короля, готовые разделить с ним радости и горести, победу и смерть.

Двенадцать человек во дворце, двенадцать — среди дворцовой гвардии, двенадцать не связанных вассальной клятвой, двенадцать мстителей, которые только поджидают подходящего времени…

Оно настанет.

Скоро.

На самом деле участие в заговоре принимают, конечно же, не двенадцать человек. Гораздо больше. Деды и отцы хорошо потрудились, тонкие ниточки заговора неощутимо оплели всю страну. В любом хоть сколько-нибудь значимом месте у заговорщиков есть свои люди. В нужное время приходят и подсказка, и помощь, и просто доброе слово, ободряющее в нужный момент.

— Клянусь хранить жизнь, честь и достоинство своего государя! — негромко откликаешься ты, повторяя слова из клятвы гвардейца.

Твой законный государь улыбается.

Когда вы все хором приносили эту клятву, никому даже лгать не пришлось, просто вы имели в виду совсем другого государя. Его величество Челлиса.

А то, что перед вами, кроме капитана гвардии, торчал столбом коронованный внук узурпатора, этот сопляк Ремер… ему-то и впрямь казалось, что в вашем лице он обрел верных защитников.

Что ж, он будет сильно удивлен. А вот разочароваться вряд ли успеет. Разве что испугаться. Но это уже его дело.

Один лишь его величество Челлис не приносил клятвы в тот день. Не мог же он клясться самому себе. Поэтому он просто открывал рот и шевелил губами. Поскольку клялись вы хором, этого никто не заметил. Так что ни одна из клятв ни к чему вас не обязывает, и, как только тайный совет двенадцати лордов решит, что час настал, их дети ни перед чем не остановятся.

Ты не можешь склониться перед своим государем так, как того требует долг, — было бы весьма странно, если бы один часовой поклонился другому, словно королю. Здесь и сейчас вас вряд ли кто-то увидит, но рисковать… Вместо этого ты бросаешь на него взгляд, а потом медленно прикрываешь глаза, что равнозначно долгому, глубокому поклону. Твой законный государь сам придумал эту уловку, и тебе она очень нравится. Он вновь улыбается, и ты улыбаешься в ответ.

Но даже ему ты никогда не расскажешь о том, что произошло с тобой в старой часовне отцовского замка около года назад.

* * *

Твоя новая жизнь состоит не только из суровых гвардейских будней. Светские развлечения тоже имеют место. А как же иначе? Ты, конечно, всего лишь рядовой гвардеец, пока

длится твое обучение, но ты еще и сын графа Донгайля. А это значит, что двери почти всех столичных домов открыты перед тобой. Ты волен сам выбирать, на какие балы и празднества ты отправишься, а какими можешь пренебречь. Учитывая, разумеется, тот факт, что, принимая приглашения, ты совершенно не обязательно обзаводишься друзьями и союзниками, а вот пренебрегая какими-то другими, обязательно заводишь себе недоброжелателей и врагов.

Даже если бы ты не служил в гвардии и не принимал участия в заговоре, если бы ты всего лишь таскался с бала на бал… по сравнению с твоим прежним бытием столичная жизнь кажется стремительным ураганом, который захватил тебя в свои сверкающие объятия и тащит куда-то, совершенно не интересуясь, что ты по этому поводу думаешь.

И на всех этих балах столько хорошеньких женщин и девушек… совсем еще юных, невинных, и таких, что смыслят в тонкой любовной науке побольше тебя и очень даже не прочь поделиться знаниями с молоденьким гвардейцем, если, конечно, он проявит достаточно пыла и хоть немного изящества и остроумия.

Как раз возвращаясь после нежного прощания с очередной возлюбленной, ты и сталкиваешься со своим прошлым. С прошлым, о котором успел позабыть за всей этой суетой и блеском, вот только оно о тебе не забыло.

— Вот и ты…

Он появляется из ночной темноты. Внезапно выныривает из переулка, мимо которого ты беспечно намеревался пройти.

Маг.

Тот самый, что когда-то создал двойников для тебя и твоих соратников. Тот, что потом приказал вам убить их. Тот, чьего приказа ты не исполнил.

Ты стоишь, с ужасом глядя на мага, каким-то шестым чувством понимая, что ему все известно.

— Ты не обагрен невинной кровью, — говорит маг.

У него пустые, тусклые глаза, а тело, скрытое дорожным плащом, кажется уродливо-бесформенным. Ночь вокруг него гуще и черней, ночь вокруг него кажется уродливыми лохмотьями темноты, которые словно бы тянутся к тебе…

— Ты не принес жертву, — говорит маг.

«Роуни! Хести! — думаешь ты. — Этот гад не должен до них добраться!»

— Я… принес… — одними губами шепчешь ты.

Лохмотья темноты почти добрались до тебя. Ледяной ужас хватает за горло.

— Вот что я недавно нашел в реке, — говорит маг.

В его руке кинжал. Тот самый кинжал. Его глаза смотрят на тебя с угрозой, почти с ненавистью. Сейчас он совсем не похож на человека, нанятого когда-то старшими заговорщиками, подчиненного, услужливого… Он смотрит на тебя так, словно это он облечен властью. Словно вправе сам покарать тебя за твой проступок. Словно это он все решает.

Мыслей нет. Все мысли куда-то исчезли, прихватив с собой страх. Ты замечаешь, как глаза мага разгораются колдовским огнем, и внезапно бросаешься к нему. Маг даже понять ничего не успевает. Ему, привыкшему, что он сильней любого воина, просто в голову не приходит, что если кого-то с самого детства учат убивать, то у него это через какое-то время начинает получаться очень быстро. И даже еще быстрей. Маг шутя остановил бы тебя заклятием, вот только на его произнесение требуется хоть какое-то время. Именно этого времени ты ему и не даешь. Выхватываешь из его руки кинжал и коротко, без замаха вонзаешь в сердце. Маг странно вздрагивает, что-то толкает тебя в руку… а в следующий миг ты с изумлением смотришь, как тело мага рассыпается пеплом.