От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
— Целый косяк! Твоя Ундишвалахмапари… не делай такие глаза, пообщаешься с мое с разными дипломатами, и посложнее имена научишься выговаривать… так вот, Ундишвалахмапари — сестра драконьего вожака. И теперь вся стая явилась разбираться, зачем девочку обидели.
Я не выдержала и расхохоталась. Вот уж встретились два одиночества — я и Унда! Обе сестры могущественных правителей, и обе, похоже, мучимые комплексом неполноценности. Надеюсь, драконице со временем тоже повезет.
Румиэль оставался серьезен.
— Миарра, я горжусь тобой. Ты все-таки
— Я просто научилась быть собой, Румиэль. Перестала брести в хвосте великих предков и посмотрела на мир и магию собственными глазами.
Потянуло сквозняком — это Хьорн влетел в окошко и устроился на излюбленном месте — монструозных рогах. Трусь умывалась, сидя на моих коленях, и когда только успела на них забраться? Рыжжет терся о правую ногу, к левой прижалась Терч.
— Ну, старые приятели, — мой брат внимательно оглядел их всех и улыбнулся во весь рот, как в детстве. Сейчас он нечасто может позволить себе такое. — Что, четвероногие-крылатые, теперь наша магесса без вас справится?
— Спррравится, — подтвердил ворон. — Прикажете отпрравляться на свалку истории, ваше величество?
Ульем настороженно взглянул на отца — неужели он и правда хочет разогнать такую веселую компанию? Трусь презрительно фыркнула, выражая национальное кошачье отношение к приказам всяческих королей. Рыжжет задумчиво шевельнул ушами и показал ворону растопыренные когти — мол, глупо шутишь.
— Это как сама Миарра решит, — отвечал брат с делано скромным видом.
— Еще чего, — буркнула я. — У них еще полно дел. Мышей, например, не всех доловили, кресла не до дыр пролежали… Да и вообще, нас, магов, разные короли просят чуть ли не каждый день — то дракона поймай, то реку поверни. Отбоя нет от работы, мне что ж, одной все делать?!
И тут его величество король Румиэль Четвертый прижал большой палец правой руки к носу, большой палец левой — к мизинцу правой, растопырил пальцы и, как в детстве, показал своей великой и ужасной сестре-магессе «длинный нос». Чтоб не зазнавалась.
Сергей Раткевич
Кровь невинных
— А на самом деле ты должен его убить, — произносит отец. — Подойти, рывком повернуть к себе и перерезать горло.
— Убить? Горло перерезать? Но зачем? — ошарашенно выдыхаешь ты. — Разве он в чем-то виноват?
— Тебя должна обагрить невинная кровь, — отвечает отец. — Тебя… и всех остальных. Только в этом случае заклятие обретет должную силу и мы сможем быть уверены в успехе.
— Только в этом? — зачем-то переспрашиваешь ты.
— Только в этом, — непререкаемо говорит он. И добавляет: — Это твой долг, сынок. Сам посуди, ну что может значить жизнь двенадцати простолюдинов, когда решается судьба страны?
«Двенадцати… значит, они все умрут… все… должны умереть…» — проносится в твоей голове.
— Но… убить так подло… напасть неожиданно… практически ударить в спину… не дать возможности защищаться… разве так можно поступать с человеком,
— Забудь о них, — обрывает отец. — Я возьму на себя этот грех. Думай о том, ради чего ты все это делаешь.
О да, ты хорошо помнишь, ради чего. Весь мир тускнеет, когда ты об этом помнишь. И все-таки…
— Но разве нельзя нормально вызвать его на поединок? — тем не менее пытаешься возразить ты. — Раз уж нельзя иначе, раз непременно нужно его убить… давай я просто вызову его на бой и убью в честном поединке?
Отец бросает на тебя недовольный взгляд, но ты не останавливаешься.
— Раз он принимал вместо меня присягу — не такой уж он теперь простолюдин. Он достоин скрестить клинок с сыном графа и честно пасть от моей руки. Разве я не прав?
— Ты прав. Но… ты сделаешь то, что я сказал, — с тяжелым вздохом отвечает отец. — Только это. Никаких поединков. Мы не можем так рисковать.
— Ты считаешь, что я не смогу его одолеть, отец? — с обидой спрашиваешь ты.
— Я считаю, что нельзя нарушать предписания мага, — отвечает он. — А маг предписывал покончить с вашими двойниками именно таким способом.
— Но это же нечестно! — само собой вырывается у тебя. — Они же ни в чем не виноваты!
Глупость, конечно, при чем здесь виноваты — не виноваты? Когда решаются судьбы целых государств, отдельно взятый человек, пусть даже и благородной крови, — песчинка в куче песка, а такие, как эти, — таких и вовсе считать никто не станет, нужны они кому…
— Они так надеялись сражаться вместе с нами! — Твой голос звучит почти жалобно. — Мы же обещали им это!
— Вот пусть и умрут с этой надеждой, — откликается отец. — Зачем их разочаровывать? Их смерть укрепит вас, когда вам придется сражаться, а они отдадут свои жизни за великое дело. Если ты помнишь, именно в этом они и клялись, вместе с вами: отдать жизнь за великое дело. Они всего лишь выполнят свою клятву. Отдадут жизнь.
— Но не так же! — восклицаешь ты.
— А почему, собственно? — спрашивает отец. — Они клялись умереть — они умрут, их жизнь не пропадет напрасно — маг об этом позаботился. Умирая, они отдадут свои жизненные силы вам. Вы станете сильнее, удачливее. Сила и удача — важные качества для заговорщиков.
— Они надеялись умереть, сражаясь, — мрачно роняешь ты.
Отец слегка морщится.
— Ни один простолюдин никогда не сможет по-настоящему сражаться. Каким бы сильным и ловким он ни был, он остается простолюдином. Воином нужно родиться. Я понимаю, что тебе нравится твой двойник, возможно, ты испытываешь к нему некую привязанность или даже какие-то дружеские чувства, но пойми, у него нет другого пути. Он должен умереть. Сегодня. Сейчас. Нет другого пути и у тебя. Ты должен пойти и убить его. Я бы с радостью взял это на себя, но… именно тебе предстоит действовать дальше. Именно тебя должна укрепить эта жертвенная кровь.