От любви не убежать
Шрифт:
— Я уже говорил, что… не всем из своего прошлого могу похвастаться.
— Не всем можешь похвастаться? — уставилась на него Кит. — И ты это так называешь?
Он попытался заговорить, но остановился. Мучительная тишина пролегла между ними, с каждой секундой растягиваясь, как альпинистский канат, готовый вот-вот лопнуть от напряжения.
— Почему же ты… не выдала меня?
— Я это еще могу сделать, — мрачно заметила Кит.
— Но почему ты этого не сделала сейчас?
— Потому что гарантировала тебе безопасность. — И по
Он нервно рассмеялся.
— И ты решила, что его обвинение недостаточно тяжко, чтобы нарушить честное слово?
Кит не могла больше лгать:
— Просто я все еще надеялась, что он ошибается и ты здесь ни при чем. Но, кажется, оказалась совершенной дурой, и спасибо тебе за урок. Так что не надейся. Если ты снова объявишься здесь, то мне придется исполнить свой долг перед правосудием, я…
Она внезапно замерла, подумав, что если шериф был прав и Рейс — убийца, то, бросая такие слова ему в лицо, она совершает непростительную ошибку.
Но в его понимающем взгляде мелькнула лишь боль.
— Я никогда не смог бы причинить тебе зло, — прошептал Рейс тихо, почти умоляюще, словно прочитав ее мысли.
— Понимаю, — отрешенно сказала она. — Я тебя в этом и не подозревала. Хотя не понимаю, почему мне нельзя причинить вреда, а тому человеку можно.
— У меня не оставалось выбора, — сквозь зубы процедил мужчина. — По крайней мере, мне так тогда казалось.
Гус странно взвизгнул, словно уловив что-то неладное, и шерсть на нем встала дыбом. Усевшись на задние лапы, он с неприкрытым отчаянием взглянул на Рейса. Тот поднял голову.
— Кит…
— Как ты мог?
Это был почти крик, а может быть, мольба о том, чтобы он все объяснил, и она смогла бы понять и простить.
— Как ты мог оставить умирающего человека?
— Кит, я…
— У него был шанс выжить, но ты оставил его на дороге, словно переехал не человека, а кролика.
— Но я сам перепугался. Я же был всего лишь пацаном… Подожди, что ты сказала?
Пацаном? Она гневно взглянула на него.
— Ты о чем?
— Что ты сказала? Насчет дороги?
— Будто ты не понимаешь, о чем речь. Господи и я ему помогала! Человеку, который совершил caмое отвратительное: погубить другого и оставить его одного умирать!
— Кит, погоди!..
— Ты даже машины не остановил, хотя мог отвезти его в больницу, если уж тебя так пугает полиция.
— Кит, постой! О чем ты вообще говоришь? Что-то в его голосе сбило ее с толку.
— Как о чем? О наезде на пешехода, конечно же.
— Погоди, что за наезд? Со смертельным исходом? Кто-то убит?
— Здесь больше недели говорят только об этом, — ответила она в замешательстве.
— И шериф обвинил в этом меня? — спросил он удивленно.
— Я решила… — Кит осеклась. Надежда вновь воскресла в ней, и она отчаянно от
нее отбивалась. Нельзя же постоянно быть в дураках, сказала она себе. Наверняка он опять лжет, как делал все это время.
— Что именно он сказал?
Девушка в отчаянии сжала губы, Рейс шагнул, было вперед, но остановился, увидев, как она напряглась, и Гус тревожно привстал с пола.
— Кит, пожалуйста. Мне ничего не известно о сбитом человеке. Он, в самом деле, указал на меня? Назвал мое имя?
— Нет, — медленно выговорила она. — Он просто сказал, что водитель машины, совершивший наезд, и взломщик — скорее всего, одно и то же лицо. Оба события совпадают по времени, а, кроме того, автомобиль, на котором совершили наезд, найден неподалеку от дома, где произошла первая кража продуктов. Шериф полагает, что ты, скорее всего, прячешься где-то в горах и ждешь возможности улизнуть…
Она замолчала, вглядываясь в него.
— Мне ничего не известно об этом, — повторил Кит. — У меня даже нет автомобиля.
Каждое слово было произнесено таким тоном, что впору было испугаться. Ее интуиция, а может быть, и сердце умоляли поверить ему, но здравый смысл подсказывал, что ничего другого он сказать не мог.
— Машина была украдена в долине, — медленно сообщила Кит.
Рейс ударил себя по лбу и застонал.
— И ты подумала, что я… — Он остановился и с ожесточением сказал: — Ну, конечно, после этого ты решила, что убийца — это я!
Голова Кит шла кругом. Если он не лгал, и шериф его беспокоил только в связи с кражей продуктов, то какому смертному могло прийти в голову преследовать его и за что? Но тут же все сказанное им воскресло в памяти.
— Подожди, ты же сказал, что убежал, потому что испугался?
Он тяжело вздохнул.
— Я решил… Это совсем другая история, и случилась она сто лет назад.
— Но ты решил, что Харв прибыл в связи с ней?
— Никогда не знаешь, что у шерифа на уме. Девушка внимательно посмотрела на Рейса.
— Кит, — сказал тот вдруг, страстно желая, чтобы девушка поверила ему. — Я бы никогда не смог сделать ничего подобного…
Он вдруг замолчал и нахмурился. Если он действительно сделал в прошлом что-то ужасное, подумала девушка, почему ему с таким трудом дается ложь?..
Рейс выпрямился и с вздохом сказал:
— Прости, Кит, Бога ради, но я ничего не могу сказать тебе. Спасибо, что ты не выдала меня шерифу. Я понимаю, тебе было неприятно лгать ему…
— Отнюдь, я просто ничего не сказала Харви.
Слова эти прозвучали ровно и бесстрастно. Ему не надо было объяснять, что молчание— самая утонченная и предосудительная форма лжи.
— Кит, — снова спросил Рейс, — он не говорил? Тебе известно, кто он… этот сбитый пешеход?
— Нет, — ответила девушка, удивляясь, что сообщение шерифа может иметь для него какое-то значение. — Полагаю, мужчина из долины. Последнее время я не особенно следила за местными пересудами.
Рейс, казалось, немного успокоился, но голос его по-прежнему звучал напряженно: