От любви не убежать
Шрифт:
— А ты точно знаешь, что они все еще охотятся за тобой?
— Все эти дни я только и делал, что скрывался от них, — усмехнулся Рейс. — Почему, ты думаешь, я так стремился уйти отсюда? Потому, что меньше всего на свете мне бы хотелось подставлять еще и тебя.
— Однако я, кажется, сумела привлечь к себе внимание и без твоей помощи.
— Да, Уитни, должно быть, испугался, что у твоего отца могут быть компрометирующие материалы. — Лицо Рейса стало угрюмым. Потом он исподлобья взглянул на Кит и медленно заговорил — Я понимаю, что ты не вполне еще доверяешь мне, но… не мог бы я посмотреть бумаги, о которых идет речь?
Кит взглянула на него, а потом решительно поднялась.
— Ладно.
— Ты неподражаема, солнышко, — улыбнулся Рейс. Он поднялся за нею по лестнице, неся с собой лампу, поскольку она предупредила о неполадках со светом. Когда новая настольная лампа была включена, парень, окинув взглядом, беспорядок на столе, невольно свистнул.
— Теперь понятно, почему мне нужна помощь?
— Это Монблан какой-то. Но посмотрим. Он подвинул кресло и сел.
— Я пыталась хоть как-то все рассортировать, но бумаги разложены в таком странном порядке, что я просто запуталась. Насколько я знаю, здесь отложены материалы, которые должны войти в монографию, но кое-что, по моему разумению, вообще не имеет к этому никакого отношения. Хотя, я не сильна в биологии и едва ли смогу различить между собой гифы и мицелии.
— Вторые состоят из первых, — пояснил Рейс, не отрываясь от исписанного размашистым почерком листа, который он взял из ближайшей стопки.
— Как это?
— Мицелий, или грибница, — вегетативное тело грибов, состоящее из гифов.
— Понятно, — со вздохом ответила Кит. Она не считала нужным скрывать свое невежество в этой области. — А что такое гифы?
— Это одноклеточные или многоклеточные нити, образующие мицелий.
— Ага. Большое спасибо.
И что бы она ни спрашивала еще, он отвечал с ходу, легко, не задумываясь, продолжая одновременно просматривать одну бумагу за другой.
— Что такое зооспора? — вновь спросила Кит.
— Клетка, служащая для бесполого размножения и передвигающаяся сама по себе, — тут же отозвался Рейс.
— Как это сама по себе?
— Обычно при помощи жгутиков в водной среде. Грибы, производящие эти клетки, растут, как правило, в условиях повышенной влажности.
Получается, что он работает в Центре, занимается тем же делом, что и ее отец, а она его даже не знает, хотя знала в лицо даже студентов университета, проходящих в Центре дипломную практику, не говоря уже о докторах.
— Калифорнийская персиковая ржавчина, — пробормотал Рейс.
— Что?
Он поднял глаза от листа бумаги.
— Я совсем забыл, что именно твой отец открыл эту болезнь.
— Ты имеешь в виду ту, что назвали его именем?
— К твоему сведению, это огромная честь.
— Ясное дело. Кэмруновская персиковая ржавчина.
— За этим годы колоссального труда, Кит. Выделить эту болезнь среди других, выявить переносчика, описать условия, способствующие и препятствующие ее распространению…
— Понимаю. Не думай, что совсем уж не чту память отца. — Девушка вздохнула. — Меня смущает другое, что человек с высшим образованием и неплохим коэффициентом интеллектуального развития ничего не смыслю в его профессии. Но то, что это очень важно, конечно, понимаю.
Рейс внимательно посмотрел на нее.
— Ты еще и очень честная, солнышко, и я тебе завидую.
Как-то странно это прозвучало, но Кит, не поняв почему, постеснялась спросить. Рейс тем временем снова погрузился в чтение бумаг, непроизвольно иногда подергивая больным плечом.
— Все еще болит?
— По сути, нет. Так, немного ломит. После такой помощи не могло, не пройти, док.
— Спасибо, — съязвила она. — Вот уже чего не хотела бы, так снова заниматься этим. — Потом, немного помолчав, добавила; — Между прочим, мог бы поиметь это в виду.
— Обязательно! — Нежная улыбка появилась на его лице,
Быстро просматривая бумаги, Рейс перекладывал их из одной стопки в другую, как вдруг внезапно остановился. Вглядевшись, она увидела, что в руках он держит случайно найденные ею вырезки из газет.
— Не представляю, что они делают среди этих бумаг, — сказала Кит. — Я нашла их в папиной записной книжке и на всякий случай выложила на стол, чтобы потом убрать.
Молодой человек не сразу заговорил, и Кит увидела, что он страшно взволнован.
— Больше ты нигде не находила таких вырезок?
— В этих стопках — нет. Правда, я не смотрела другие ящики, а разбирала только те, на которых стоит отметка, будто в них лежат документы, относящиеся к работе над книгой. Но я не понимаю, какое отношение имеют вырезки из старых газет ко всему происходящему?
— Самое непосредственное.
Девушка посмотрела на сложенные друг на друга ящики у стены и спросила:
— И все это нужно разобрать?
Рейс от удивления вскрикнул, а Кит невольно засмеялась.
— Видел бы ты, что он принес домой. Десятка два шкафов в отдельной комнате в Центре. Отец фиксировал на бумаге абсолютно все. Он… Что случилось? Почему ты изменился в лице?
— Вероятно, поэтому Уитни до сих пор не тревожил тебя. Он решил, что доктор Кэмрун все документы оставил в Центре.
— И тут звоню я… — медленно закончила Кит и снова взглянула на ящики. — Но что там может быть?
— Не знаю, не знаю. Факт тот, что Уитни заинтересовался ими, и этого достаточно, чтобы я их просмотрел.
Кит подошла к ящикам. Сложенные вместе они оказались выше нее.
— Если бы ты подсказал, что именно нужно искать…
— Газетные вырезки, больше ничего. По крайней мере, для начала.
Кит поставила на пол верхний ящик и уселась па корточки. Она предпочла бы точную информацию о предмете поисков вместо того, чтобы играть в покровительство и защищать ее от чего-то, о чем девушка не имела представления.