От милиционеров к ментам

Козлик Александр

В то же время необходимо отметить, что Главк делал вид, что они борются с сокрытием преступлений и всячески преследуют нарушителей-милиционеров. Поэтому попасть в эту мясорубку и переделку было крайне нежелательно.

Так вот, в один из дней я был дежурным опером (в то время инспектором уголовного розыска) по отделению милиции. Где-то около 23 часов из дежурной части пришел мужчина и заявил, что у него похитили костюм, в котором были документы, пока он мылся в бане. Лично мне очень не нравилась идея Локтева уже описанным выше методом решать подобные проблемы, но начальник есть начальник, а в тот день он к тому же был на месте, тоже дежурил. Я пошел и доложил ему о поступившем заявлении. Получил, как и ожидалось, команду принять заявление о пропаже документов и отвезти потерпевшего домой, что мной и было исполнено. После дежурства, которое по обыкновению при отсутствии ЧП завершалось в полночь, я уехал домой.

Но на этот раз не тут-то

было. Оказалось, что накануне Главком началась негласная проверка нашего отделения. Негласная – это когда никто ничего не знает о проверке. В нашем случае "ревизором из Петербурга, инкогнито" был инспектор контрольно-методического отдела, который, как выяснилось, все записывал, в том числе и всех тех, кто обращался с заявлениями. Вход в отделение тогда был совершенно свободный, ведь никто ничего не взрывал и ни на кого не нападал, а дежурный по отделению, Бойнов Николай Иванович, его проглядел. Словом, прозевали мы его, и все тут.

Утром, как обычно, я приехал на работу к девяти часам, а у меня под дверью уже сидит мужчина в гражданском. Я в кабинет, а он ко мне, «Можно к вам?» – спрашивает. «Заходите», – отвечаю. Он заходит, показывает мне удостоверение инспектора Главка и спрашивает: «Был у вас вчера мужчина с заявлением о краже в бане?» «Был», – отвечаю. А что было делать, уже ясно стало, что дело темное. «А где это заявление?» – спрашивает меня. Я отвечаю ему, что по краже вещей у потерпевшего претензий ни к кому нет, просил только помочь в получении документов… . А что мне делать, лучше я, как говорится, выдумать не мог. Инспектор говорит мне: «спасибо», и уходит.

Через полчаса прибегает за мной наш начальник Локтев и ведет к себе в кабинет. А там уже находятся начальник отдела Ландышев Эльмир Михайлович и Крякин Георгий Михайлович, его заместитель по уголовному розыску. Ландышев – невысокого роста, пухленький, рыжеватый мужчина, очень любил устраивать "спектакли", где он был режиссером и ведущим артистом, а все остальные выступали зрителями: театр одного актера, словом.

Захожу и докладываю: так, мол, и так, прибыл по вашему приказанию. Смотрю, наливается уже краской Ландышев, бурлить начинает, настраивает себя на нужный уровень. Грозно спрашивает меня, что произошло. Делать уже все равно нечего, и я докладываю все, как было: обратился потерпевший по краже вещей из бани, а принял я заявление по утрате документов. Про то, что сделал я это по указанию Локтева, молчу: думаю, он сам скажет, а Ландышев тем временем все наливается и наливается, становится весь пунцовый и как начнет на меня кричать: «Ты диверсант, разгильдяй ты этакий» – это его самые дружелюбные ко мне слова были, а большинство так вообще – ненормативная лексика. «Что ты делаешь, мы работаем, свой авторитет у людей завоевываем, а ты одним своим поступком все, все отправляешь псу под хвост!». И так он меня в течение часа шерстил вдоль и поперек. Я молчал и поглядывал на Локтева, но тот отводил глаза и тоже помалкивал. После того, как Эльмир весь выдохся, он уже спокойным голосом сказал: «Завтра в девять часов утра все участники данного происшествия, начиная от дежурного и заканчивая руководством, ко мне в кабинет» – и вышел. Локтев молчит, и я молчу, жду, что он скажет. Он молчал-молчал, я тогда взял просто и ушел.

Утром приезжаю на Садовую улицу, где находилось руководство отдела, и поднимаюсь к кабинету Ландышева. Народу там тьма: все руководство отдела и отделений милиции, вся комиссия Главка, в общем – показательный процесс. «Ну, – думаю, – попал». Тут ко мне подходит Локтев и говорит: «Слушай, Александр, возьми все на себя, я тебя век не забуду, будешь после меня заместителем, я тебе гарантирую». «Хорошо, – отвечаю, – но ты иди сейчас и скажи Ландышеву, что это не я, «чудак» такой, все придумал, а ты, а я просто все в точности выполнил, как ты велел. Пусть он знает, кто в этом виноват. А Локтев мне отвечает: «Нет, не пойду. Дураком быть не хочу». Он, значит, не хочет, а я уж точно хочу! Так и разошлись.

Тут всех нас приглашают в кабинет к Ландышеву, и начинается спектакль. «Докладывайте», – говорит Ландышев, обращаясь к инспектору Главка. Тот встает и докладывает, что во время проверки Первого отделения милиции был выявлен мужчина, у которого похитили костюм в бане, ну и дальше вся эта наша история. Затем Ландышев спрашивает, кто был дежурным по отделению милиции. Поднимается Бойнов Н.И. и отвечает: «Я». Тут его Ландышев грозно так спрашивает: «Как вы должны были действовать при получении заявления о краже?». «Я обязан был внести все данные о потерпевшем и совершенном преступлении в книгу происшествий, выдать потерпевшему корешок о регистрации и после этого направить к дежурному инспектору уголовного розыска», – отвечает Бойнов. «Почему не сделали так?», – опять спрашивает Ландышев. Молчит Бойнов, нет ответа. «Ну ладно, садись пока», – говорит Ландышев. «Кто был дежурным инспектором уголовного розыска?», – спрашивает. А голос у него все наливается и наливается силой

и мощью, лицо краснеет. «Я», – отвечаю и вскакиваю, чувствую, что сейчас грянет буря. «Докладывайте!», – говорит начальник. Я начинаю докладывать, только заявляю, что после того, как получил заявление о краже, сразу же о нем доложил заместителю начальника отделения милиции Локтеву и получил указание принять заявление только о пропаже документов. Ландышев не сразу понял, о чем я говорю, сценарий-то у него был расписан по-другому. Он переспросил меня, кому и что я докладывал. Я повторил все, как было. В кабинете нависла тишина, даже дышать все перестали, кажется. Затем Ландышев спросил Локтева: так все было или нет? Делать Локтеву было уже нечего, и он признался, что, действительно, все так и было. Да, это была его команда. Опять наступила мертвая тишина. Прошла минута, и Ландышев скомандовал: «Всем разойтись».

Спектакль о публичной казни был отменен ввиду необходимости замены обреченного.

Естественно, после случившегося я уже не мог рассчитывать на карьеру при данном руководстве. Чем все это обошлось Локтеву, я не знаю, во всяком случае про выговор – не слышал. К тому времени я был уже достаточно опытным сотрудником и не боялся новой работы и, если бы на меня Локтев начал давить, я бы просто перевелся в другое подразделение. Но он затаился, делал вид, что ничего не произошло. Через пару месяцев вызывает меня к себе заместитель начальника отдела по уголовному розыску Крякин Георгий Михайлович и предлагает перейти на работу в группу дознания отдела. «Тебе, – говорит он, – с Локтевым все равно не работать, не забудет он тебе, что ты его подставил». Да я и сам это хорошо понимал, поэтому сразу же и согласился. Так завершилась моя карьера в уголовном розыске и начался новый этап в моей милицейской судьбе.

САПОГИ.

Шла осень 1987 года. Работал я в то время старшим следователем Куйбышевского РУВД Ленинграда. Вызывает меня как-то раз к себе начальник следственного отдела Андрей Валентинович Петренко и дает дело.

– Дело, – говорит он, – на окончание. Двое обвиняемых, один в изоляторе, второй, несовершеннолетний, на подписке. Перепредъявляй обвинение и направляй в суд". Спрашиваю: «А почему дело отдаете, раз там уже делать нечего, кто вел, тот пусть и заканчивает». «Много дел у него, – отвечает, – а у тебя на окончание ничего нет».

Очень уж я не любил брать чужие дела, потому что в каждом деле есть так называемые подводные камни, которые, если их не знаешь, могут привести к тому, что в суде все пойдет наперекосяк. Но тут делать было нечего, у меня действительно в том месяце не было дел на окончание. Взял я это дело и пошел к Валере Санееву, который вел его до этого. Спрашиваю его:

– Как дело?». «Да, ничего, все в порядке, особенно делать нечего. Перепредъяви обвинение и направляй дело в суд.

Пошел я читать дело. Вроде бы, и вправду, ничего особенного: так называемый «кидок», который в то время был распространенным явлением в городе. Объясняю. Импортные вещи в советское время были проблемой, в магазине, в свободной продаже, их не было. Хорошие сапоги купить так просто, было совершенно невозможно. Поэтому предприимчивые ребята стояли около Гостиного двора и предлагали покупателям импортные сапоги в коробке. Люди мерили, проверяли, все ли в порядке, затем наступало время расчета, и тут под каким-либо предлогом, продавцы отвлекали внимание своих клиентов – и происходила подмена коробки. Потерпевший, придя домой, открывал коробку и обнаруживал там кирпичи, бумагу или просто старые сапоги.

Так было и в этот раз. Но в данном случае потерпевшая сразу же побежала в милицию, написала заявление и вместе с сотрудником стала патрулировать район у Гостиного двора. Обычно, после удачно проведенной операции преступники скрывались, и некоторое время в этом районе не появлялись. Но в этот раз один из них, назовем его Николай, обнаглел и, рассчитывая, что в тот же день потерпевшая точно не появится, продолжал болтаться у Гостиного, где и был ею опознан и задержан милицией. Было возбуждено уголовное дело, Николай, ранее судимый за аналогичное преступление, признался во всем содеянном, но своего сообщника не выдал, заявил, что тот – просто случайный знакомый, и где он проживает – неизвестно. Через несколько дней потерпевшая, энергичная женщина, продолжая патрулировать у Гостиного двора, опознала и второго. Им оказался несовершеннолетний Андрей. Опознание уже проводить не стали, так как он был опознан ею на улице, провели очную ставку, на которой потерпевшая заявила, что опознает второго мошенника и категорически утверждает, что это он. В ответ парень утверждал, что видит эту женщину в первый раз и никого не обманывал. Андрея арестовывать не стали, так как ему было 17 лет, и отпустили под подписку о невыезде. Был по этому поводу допрошен Николай, проведено опознание Андрея, и Николай подтвердил, что Андрей действительно его подельник. Вопросов вроде бы не возникало.