От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
Шрифт:
«После Дюнкерка, — писал генерал Гамелен [57] и имел для этого основания, — мы не смогли бы удерживать фронт между Соммой и Эной остававшимися у нас силами. Таким образом, у нас оставалось только два выхода: либо просить перемирия, или отступить в колониальные владения Франции. Только второе решение было достойно Франции, но в этом случае нельзя было медлить; следовало создать плацдармы, прикрывающие наши порты, и немедленно приступить к эвакуации… Наше восстановление зависело от колониальных владений и Англии».
57
Снят с должности главнокомандующего
Для этого, по-видимому, необходимо было завязать оборонительное сражение на Сомме и Эне с последующим отступлением вдоль главной оси, что дало бы нам месяц отсрочки для перевозки наших войск в Северную Африку по Средиземному морю и мобилизации ресурсов нашей империи. Эти ресурсы могли бы изменить обстановку к концу июня 1940 года и позже.
Однако генерал Вейган иначе представлял себе будущее. 24 мая он сказал секретарю военного кабинета Бодуэну: «Оставшиеся у нас пятьдесят дивизий образовали бы непрочную линию фронта, что в случае неизбежного прорыва затруднило бы организованное отступление и отход в необходимом направлении, даже если бы он был подготовлен заранее». Далее он пришел к такому заключению: «Армия должна твердо удерживать позиции на Сомме и Эне, а когда ее сопротивление будет сломлено, оставшиеся очаги сопротивления должны держаться до конца, чтобы сохранить нашу честь».
25 мая на заседании Военного комитета он открыл прения, внеся невероятное предложение: «Сократить протяженность фронта, избрав либо линию, идущую от морского побережья до Луары, с правым флангом, висящим в воздухе, и оставив “линию Мажино”, либо удерживать линию фронта, включающую “линию Мажино”, но оставив при этом Париж». Это означало создать либо правую, либо левую часть плотины, чтобы удержать наводнение.
Стоять насмерть
Затем Вейган, отказавшись от своего же предложения, также отверг предложение отступить с линии Сомма—Эна до линии Сена—Марна «в связи с отсутствием резервов для осуществления планомерного отступления», хотя много отступлений с такими же резервами осуществлялось ранее и впоследствии в период между 1941 и 1945 годами. Таким образом, он возвратился к своему решению, выдвинутому в предыдущий день: «Удерживать существующую на данный момент позицию. Она может быть прорвана… тогда должны быть образованы отдельные очаги сопротивления. Каждая часть армии должна с честью обороняться до конца».
В своих мемуарах Вейган объясняет: «Я с самого начала имел в виду это решение: стоять насмерть на позиции между Соммой и Эной». Но что же произойдет после частичной капитуляции, ведь ясно, что не каждый будет стоять насмерть? 26 мая генерал сказал Бодуэну: «Если мы не устоим, мне предстоит мрачная перспектива встретиться с немцами в Компьене, как двадцать два года назад, но в противоположной роли». (Вейган присутствовал при подписании немцами капитуляции в 1918 году в железнодорожном вагоне в Компьене.)
Каковы были планы Гитлера? Атакуют ли немцы Англию после Дюнкерка, используя «безопасный коридор», созданный люфтваффе, минными заграждениями и подводными лодками, или сосредоточат свои усилия на уничтожении французов? Гитлер, который стремился к союзу с Англией, как он заявил в штабе Рундштедта в Шарлевиле 24 мая, несомненно, предпочитал уничтожить ее «континентальный меч» — Францию, а затем заставить Англию присоединиться к нему. Во всяком случае, еще 29 мая в Камбре он проинформировал командующих группами армий о своем решении быстро «перегруппировать танковые соединения для развития действий в южном направлении, чтобы покончить счеты с французской армией».
В соответствии с этим решением танковые силы немцев были выведены из Фландрии, и генерал Бок, оставив свою 18-ю армию добивать противника в Дюнкерке, отвел подчиненные ему 4, 6 и 9-ю армии на реку Сомму,
Под командованием Бока 15-й танковый корпус генерала Гота занял исходную позицию в нижнем течении Соммы между морским побережьем и Амьеном в направлении низовья Сены. Два других танковых корпуса (14-й и 16-й — группа Клейста) развернулись в среднем течении Соммы и с плацдармов Амьена и Перонне двинулись в направлении на Париж. Вслед за ними танковая группа Гудериана (34-й и 41-й танковые корпуса) форсировала Эну и развернула наступление в юго-восточном направлении к швейцарской границе, заходя в тыл «линии Мажино» и французским восточным армиям.
Со своей стороны Вейган принял следующую диспозицию:
на левом фланге 3-я группа армий (Бессон) должна была прикрывать пути к низовью Сены и Парижу силами 10, 7 и 6-й армий, располагавшихся на фронте от района низовья Соммы до Невшателя;
в центре 4-я группа армий (Хюнтцигер) силами 4-й армии имела задачу прикрывать направление на Лангр, находясь в районе реки Эна; 2-я армия оставалась южнее Седана;
на правом фланге 2-я группа армий должна была защищать «линию Мажино» и Рейн силами трех армий: 3, 5 и 8-й.
Хотя «линия Мажино» была сильна, наш новый фронт, обращенный на север между рекой Маас и морем, был слабее, в особенности его левый фланг. На реке Эна — рубеж, который наши войска заняли 16 мая, — мы имели время для организации обороны, тогда как на реке Сомма этого времени не оказалось. Здесь мы не могли прикрыть бреши, имевшиеся в обороне, потому что на южном берегу Соммы немцы захватили обширные и неприступные предмостные плацдармы у Амьена и Перонне, с которых они в любое время могли перейти в наступление. Кроме того, плотность наших оборонительных линий была мала: всего одна дивизия на каждые 11–15 километров фронта.
Последнее прибежище: «очаги сопротивления»
Французские резервы, способные закрыть брешь в линии фронта или перейти в контратаку, были исключительно слабы. Поэтому, чтобы компенсировать недостаточность сил, способных оказать сопротивление немецким танковым соединениям, Вейган распорядился создать систему опорных пунктов, названных «очагами сопротивления»; созданные в населенных пунктах и лесных массивах и вооруженные 75-мм пушками в качестве противотанковых средств, эти опорные пункты должны были продолжительное время оказывать сопротивление противнику, даже будучи обойдены с флангов и окружены. «Эта система, — писал генерал Рекуин, — была лишь последним прибежищем, позволявшим этим слабым, но отважным войскам с честью оказать сопротивление, прежде чем быть сокрушенными».
Поэтому было необходимо, писал впоследствии генерал де Голль, не только завязать чисто оборонительное сражение в стиле 1918 года, но и отказаться от идеи создания непрерывного фронта и маневрировать, маневрировать… Фактически он предложил генералу Вейгану создать из еще остававшихся в строю 1200 танков и нескольких пехотных дивизий две контратакующих группировки: одну севернее Парижа и вторую южнее Реймса — и «наносить неожиданные удары на флангах того или иного из немецких механизированных корпусов, которые, продвигаясь вперед после прорыва наших оборонительных линий, оказались бы расчлененными по фронту и растянутыми в глубину». [58]
58
Голль Ш. де. Военные мемуары. Т. 1. Призыв. 1940–1942 годы. М., 1957. с. 77. — Прим. ред.