От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
Шрифт:
В полдень 2 июля соединение «H» вышло из Гибралтара и направилось к Орану. На следующее утро Соммервилл послал на эсминце «Фоксхаунд» капитана Седрика Холланда к адмиралу Жансулю. Ранее 50-летний Холланд служил в Париже в качестве военно-морского атташе, он свободно говорил по-французски, хорошо знал французский флот и был лично знаком с Жансулем. Весьма эмоциональный Холланд симпатизировал французам и тяжело переживал поражение Франции. Помимо всего прочего у него были также серьезные сомнения относительно добропорядочности вверенной ему миссии и ее шансов на успех. Своей жене он доверительно сообщил, что адмирал Жансуль — «это дубоватый старый отставник».
Каким бы Жансуль ни был в свои 59 лет, по меньшей мере, он утверждал, что «настроен проанглийски на все сто процентов». В то же время
Поскольку эсминец «Фоксхаунд» стоял на якоре у входа в Мерс-эль-Кебир, а французский флот находился внутри гавани, Жансуль послал в качестве своего представителя лейтенанта Бернара Дюфе, старого приятеля Холланда. Последний объяснил, что имеющееся при нем послание может быть передано только лично французскому адмиралу. Жансуль ответил на это приказом «Фоксхаунду» «немедленно удалиться прочь». Холланд, сделав вид, что подчиняется приказу, быстро спустился в небольшую моторную лодку и на полной скорости направился к флагманскому кораблю Жансуля «Дюнкерк». Добиться личной встречи с адмиралом ему опять не удалось, но он продолжал упорствовать и все же сумел передать Жансулю английское послание с изложением условий. Эти условия тут же были переданы по радио Дарлану. Но при этом вновь была допущена трагическая ошибка — в своей радиограмме Жансуль опустил предложенную англичанами возможность направиться со своим флотом в Вест-Индию. Позднее, когда французские власти подвергли его суровой критике за это упущение, в объяснение Жансуля сквозила галльская гордость: он счел невозможным принять любые подобные предложения, находясь под прицелом английских орудий.
Пока велись переговоры, самолеты с авианосца «Арк Ройал» сбросили магнитные мины у побережья, чтобы помешать французскому флоту выйти из гавани, что, разумеется, не способствовало ходу переговоров.
До 3 июля, несмотря на капитуляцию Франции, жизнь на борту французских военных кораблей шла своим обычным чередом. Первым английскую эскадру увидел 26-летний моряк Морис Путц, который проводил групповые спортивные занятия на высоком холме за Мерс-эль-Кебиром. С высоты холма французы заметили приближающиеся с запада корабли и вскоре распознали знакомый силуэт «Худа», с которым многим французским кораблям довелось участвовать в совместных патрульных операциях в Атлантике.
На борту «Дюнкерка» (где Холланд по-прежнему добивался личной встречи с Жансулем) многие члены экипажа пришли в ужас, когда по флоту был отдан приказ «приготовиться к бою». В ходе второй встречи Холланда с Дюфе был отдан приказ развести пары.
Время шло. На борту своего корабля Соммервилл разгадывал бесчисленные кроссворды, а старшие офицеры «Арк Ройал» играли в мажонг.
Около 4 часов дня Жансуль наконец согласился на встречу с Холландом. В течение полутора часов они вели переговоры в душной каюте. Вначале французский адмирал кипел от гнева, затем смягчился и стал разговаривать с Холландом в более примирительном тоне. Он сообщил о полученном приказе Дарлана от 24 июня, в котором говорилось, что если какая-либо иностранная держава сделает попытку захватить французские корабли, то эти корабли должны без промедления либо уйти в Соединенные Штаты, либо потопить себя. С учетом имеющейся ныне информации можно, однако, предполагать, что Жансуль, скорее всего, пытался выиграть время и, если повезет, дождаться наступления темноты, чтобы ускользнуть из гавани. Холланд, в частности, лишь в последний момент узнал, что Дарлан сразу же отдал приказ всем находящимся в Средиземном море французским кораблям идти к Жансулю. Этот зашифрованный приказ, перехваченный английским Адмиралтейством, побудил Черчилля передать окончательное распоряжение соединению «H». «Быстрее кончайте дело, иначе вам придется иметь дело с подкреплениями».
В 5 часов 15 минут Соммервилл направил Жансулю ультиматум, гласивший, что, если через 15 минут одно из английских предложений не будет принято, «я должен буду потопить ваши корабли».
Когда убитый горем Холланд покидал французский флагманский корабль, он услышал, как прозвучал сигнал боевой тревоги. Все корабли, казалось, готовились к выходу в море, тем не менее он отметил в своем рапорте: «Мало кто спешил занять места по боевому расписанию» — словно французы все еще не могли заставить себя поверить, что англичане от слов перейдут к делу.
Холланд на своей моторной лодке, рискуя жизнью, помчался к эсминцу «Фоксхаунд», который находился прямо на линии огня.
Он успел удалиться на милю от Мерс-эль-Кебира, когда в 5 часов 54 минуты Соммервилл, оттягивавший, насколько возможно, развязку, наконец отдал приказ открыть огонь.
С расстояния 10 миль — предел видимости — его линейные корабли выпустили 30 залпов из своих 15-дюймовых орудий, снаряды весом в тонну каждый обрушились на французские корабли, вызвав страшные разрушения. Один из первых снарядов попал в «Дюнкерк», разрушил орудийную башню, уничтожил главный генератор и вывел из строя гидравлическую систему. Один из офицеров, видевший это попадание, сказал, что от удара «часть брони, как гигантский поршень, рухнула вниз и раздавила всех, находившихся в башне, в лепешку». Старый линкор «Бретань» загорелся от попаданий нескольких крупнокалиберных снарядов. Над линкором в небо взметнулся гигантский столб клубящегося дыма, затем корабль перевернулся. Более тысячи человек из его команды погибли. Другой старый линкор, «Прованс», превращенный в груду обломков, выбросился на берег. У эсминца «Могадор» прямым попаданием была оторвана корма. Но главная цель англичан — линейный крейсер «Страсбург» — остался неповрежденным.
Французы открыли ответный огонь, но он был малоэффективен. Канониры не успели полностью приготовиться к бою и стреляли по движущимся целям, которые вскоре вышли за пределы досягаемости огня. Тем не менее осколками снарядов на «Худе» были ранены двое моряков, а снаряды береговых батарей начали подымать столбы воды в опасной близости от английских кораблей. В 6 часов 4 минуты, менее чем через четверть часа сокрушительного огня, английские орудия смолкли. Приказ о прекращении огня частично был отдан по гуманным соображениям, а частично по техническим причинам: английские корабли, двигавшиеся в кильватерном строю мимо базы на запад, не могли более вести огонь по гавани, которую скрыли высокие прибрежные скалы.
Прокладывая себе путь среди обломков, укрытые пеленой дыма, «Страсбург» и пять эсминцев на полной скорости вырвались из гавани, прошли над неудачно поставленными английскими минами и устремились в открытое море. Превосходно маневрируя, французский линейный крейсер вскоре растворился в наступивших сумерках. Прошло добрых полчаса, прежде чем Соммервилл обнаружил его исчезновение. После захода солнца устаревшие самолеты-торпедоносцы «Сордфиш» были подняты с авианосца «Арк Ройал», но безуспешно. На следующую ночь «Страсбург» прибыл в Тулон, где к нему присоединился десяток крейсеров и эсминцев из Алжира и Орана. Вскоре после этого адмирал Соммервилл отправил самолеты-торпедоносцы прикончить «Дюнкерк». Не обходимости в этом не было. Поврежденный линейный крейсер никогда больше не вступит в бой, а торпедная атака привела лишь к новым тяжелым человеческим жертвам, так как от взрывовторпед детонировали глубин ные бомбы на тральщике, помогавшем эвакуироват оставшихся на «Дюнкерке» членов экипажа.
Таким образом, операция «Катапульта», как и опаса лись ее критики, завершилась по меньшей мере — с чи сто военно-морской точки зрения — лишь половинчаты успехом. Испытывая отвращение к этому, по его выражению, «грязному делу», адмирал Соммервилл в письме к жене писал: «Боюсь, что получу здоровую нахлобучку от Адмиралтейства за то, что позволил ускользнуть линейному крейсеру… Не удивлюсь, если меня после этого снимут с командования. Я не буду возражать, потому что это была совершенно ненужная и кровавая затея… По правде говоря, мне она была не по душе». Он также назвал это нападение «крупнейшей политической ошибкой нашего времени», будучи уверенным, что оно восстановит весь мир против Англии. Капитан Холланд был так потрясен случившимся, что попросил освободить его от командования авианосцем «Арк Ройал».