От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе
Шрифт:
Разница в скорости возрождения городской жизни в точности соответствует глубинным различиям между западными странами в возрождении промышленности и торговли. В кельтских округах, где господствовали пастушеский уклад жизни и примитивная экономика, не было городов, и даже торговля играла там такую малую роль, что в Уэльсе рыночное право появилось только перед англо-нормандским завоеванием. В англосаксонской Англии было лишь большое количество укрепленных поселков (burghs) и очень мало мест торговли (ports). Самые многолюдные английские города Лондон и Уинчестер (Винчестер) насчитывали не больше 8 тысяч жителей, а общее количество городских жителей в 1060 г. было равно всего 166 тысячам (в том числе от 11 до 25 тысяч свободных горожан) из 1 миллиона 500 тысяч населения. В Северной и Центральной Германии многочисленные крепости (burgs) и королевские города (urbes regiae), основанные в IX и X вв., были лишь ненамного крупнее обычных укрепленных усадеб, и жили в них крестьяне-солдаты (milites agrarii). Поселения, возникшие вокруг монастырей и мест жительства епископов, – такие, как Бремен, Гамбург и Магдебург, – были еще очень малы. Городская жизнь развивалась главным образом там же, где она пустила корни в германскую почву при римлянах, – в землях, через которые протекают Шельда, Маас, Мозель и Рейн. Здесь в IX и X вв. выросли Гент, Камбре, Льеж, Маастрихт, Ахен, Трир, Мец, который был столицей Австразии, Кельн, Майнц, Вормс, Шпайер, Базель и «многолюдный» Страсбург. Этот край был самой богатой и активной частью империи Каролингов. Городское возрождение здесь так же, как на Майне и Дунае, было связано с возрождением коммерции.
На пересечении рек с дорогами, идущими с Альп, с Востока и из Центральной Европы, выросли Вюрцбург, Аугсбург, Пассау и Ратисбона (Регенсбург. – Пер.); это были «места встречи купцов и производителей товара», если верить писателю, посетившему их в 887 г. В Галлии тоже на главных торговых путях были построены заново города Туль, Верден, Аррас, Суасон, Париж, Реймс, Лион, Вьен, Орлеан, Тур, Пуатье и Тулуза. В вестготской Испании процветали Сарагоса, Картахена, Валенсия, Кадис, Севилья и в первую очередь Толедо, поразивший своим великолепием арабских завоевателей. Но быстрее всего города возрождались на полной жизни и движения родине античных городов – в Италии, где они возникали возле крепостей, рядом с местами ярмарок (mercata) или еженедельных рынков (fora), в окрестностях (suburbia) монастырей и на местах римских городов. Первое место среди этих восстановленных городов занимал Милан, в их число входили Верона, Падуя, Модена, Болонья и Пиза, а рядом с ними вырастали новые центры – например, Феррара и Павия.
Но, несмотря на все это, городская жизнь оставалась слабой, даже в Италии, потому что вся подлинная политическая, общественная и экономическая деятельность в то время была сосредоточена в крупных сельских имениях. Вот почему лишь очень малая часть населения жила в городах, население которых в X в. насчитывало в среднем от тысячи до 1500 человек, и самые многолюдные из которых во Франции и Германии насчитывали всего от 7 до 8 тысяч жителей (в это же время население многих городов на Руси было существенно большим. – Ред.). Город, который в давние времена был тесно связан с сельской местностью в единый округ (civitas), теперь существовал сам по себе. Такая жизнь была прозябанием, город был похож на большую деревню и от этого, если был старинным и римским, выглядел словно карлик в доспехах великана. Город стал и жить по-сельски: между его домами располагались сады, виноградники и пашни. От деревни его отличало лишь то, что у города были крепостные стены с воротами и башнями (в Милане их было 310) и что внутри его стояли дворцы-крепости или старинные римские здания, превращенные в крепости, и многочисленные церкви, а рядом лежали разбросанные по земле развалины античных памятников. Вдоль извилистых улиц, которые были каменистыми, грязными или пыльными, стояли деревянные или глинобитные дома под соломенными крышами – темные и дымные жилища без труб и без окон. В пригородах жили жалкие и несчастные люди – ремесленники и мелкие торговцы. Их жизнь была монотонной и мрачной.
В этих городах не было ни политического, ни законодательного единства. Административную и судебную власть, а также функции контроля над экономикой оспаривали один у другого могущественные соперники – высшие должностные лица, графы, герцоги или судьи, управлявшие городом из крепости (castrum), или же епископы – хозяева города, если он был центром религиозной жизни, или даже владельцы замков или иные феодалы, имевшие здесь укрепленные дворцы или башни. Автономные римские органы власти, суды и советы перестали существовать. Лишь в немногих центрах были организованы, под контролем представителей верховной власти, собрания знатных людей, землевладельцев или свободных жителей-мужчин (vicini, ahrimanns), которые участвовали в управлении городом. Однако большинство жителей такого города – ремесленники, купцы, садоводы, земледельцы – практически не отличались по своему положению от своих деревенских соседей. Они так же, как сельские жители, были превращены в вилланов или крепостных и должны были выполнять те же повинности. Так аграрная экономика душила экономическую жизнь городов или своими законами не давала ей набраться сил.
Как раз в то время, когда на Западе началось экономическое возрождение, произошел новый кризис, который остановил этот процесс и едва не уничтожил рожденную в таких муках новую цивилизацию. Скандинавские пираты – норманны – возобновили злое дело прежних германцев и продолжали его в течение почти 100 лет (с 830 по 911 г.) – убивали или обращали в рабство местных жителей, сжигали города, грабили и разоряли земли христианской Германии, Нидерландов, Западной Франции, Шотландии, Ирландии и Англии. На востоке мадьяры – родичи гуннов и аваров (мадьяры-венгры другого происхождения, нежели тюрки, авары и гунны (ядро гуннов тюркское, позже конгломерат племен). Ближайшие родичи венгров – ханты и манси, из Зауралья венгры и пришли. – Ред.) – опустошали земли по Дунаю, Центральную Европу, Северную Италию и восток Франции. На юге сарацины – так называли берберских и арабских пиратов – совершали грабительские набеги на острова и побережье Италии, а также на Прованс и французскую область Дофине. Но в этот раз они столкнулись с организованным сопротивлением. Новое сословие феодальных воинов стало мощной стеной на пути последнего варварского вторжения. В X в. скандинавы были обращены в христианство и основали постоянные поселения во Фризии, на севере Шотландии и в северной части Англии, в Нидерландах и (в 911 г.) во французской провинции Нейстрия, где они стали защитниками христианской цивилизации. Мадьяры (венгры), которых остановил Оттон I (912–973; германский король в 936–973 гг., с 962 г. – император Священной Римской империи; в 955 г. разбил венгров на реке Лех. – Ред.), образовали христианское королевство в Венгрии. Сарацины были отброшены на острова. К концу 950-х гг. новая опасность была в основном устранена. Почти везде – за исключением Ирландии и Шотландии, которые вернулись к варварству, – новая родившаяся на Западе цивилизация была спасена, и началась эпоха феодализма.
Чтобы возникло это новое общество, потребовалось 600 лет тяжелых усилий. Казалось, что катастрофа, вызванная падением Западной Римской империи, непоправима: гибель империи отбросила человечество (Западную Европу. – Ред.) назад к худшим временам его истории, уничтожила все виды производства, возродила рабство, заменила порядок анархией, а богатство бедностью и отдала мир на милость грубой силы варваров. Но, к счастью, на Востоке Восточная Римская империя смогла остановить возврат к прошлому и разрушение всего и вся. Она доказала своим примером, что, если бы не вторжения, и на Западе была бы возможна нормальная эволюция, из римских учреждений мог бы возникнуть новый порядок, родившийся в недрах самой античной культуры. Эта империя первая остановила продвижение вторгшихся захватчиков, в течение восьми столетий сохраняла на своей территории сильную государственную власть и под ее охраной уберегла от гибели полученную в наследство блестящую цивилизацию, единственной хранительницей которой оставалась. Она снова освоила заброшенные сельскохозяйственные земли и возродила сельскохозяйственное производство. Она не смогла предотвратить усиление аристократии и увеличение числа крупных земельных владений, но, по крайней мере, оберегала права центральной власти и защищала мелкую собственность. Она сумела сохранить часть среднего класса – мелких землевладельцев и городских свободных ремесленников, а также крупные объединения торговцев и промышленников. Она не смогла помешать возникновению крепостного права, но все же прилагала усилия в деле искоренения рабства. Она развила до высокой степени промышленность и торговлю и превратила свою часть христианской Европы в ни с чем не сравнимый мировой центр богатства и цивилизации.
На долю христианского Запада выпал более тяжелый и медленный труд, в котором было меньше блестящих успехов. В странах этого региона лишь немногие гениальные правители были в состоянии частично и на короткий срок восстановить власть государства, причем область их деятельности была ограничена. Церковь, чьи замыслы были шире и осуществлялись с меньшими перерывами, действовала успешнее. Папы и монахи возобновили дело Рима и стали трудиться для распространения христианской цивилизации, которая очень много унаследовала от римской. Благодаря им и самым умным представителям аристократии и народа Запад смог подняться из развалин, которые оставили после себя азиатские, германские и славянские варвары. Первая попытка освоения земель позволила снова возделать часть заброшенной земли и возродить сельскохозяйственное производство. Примитивные формы собственности – собственность племени, деревенской общины и большой патриархальной семьи – все больше вытеснялись другими, лучше стимулировавшими экономическую деятельность, – например, частной собственностью, которая могла принадлежать либо одному человеку, либо семье. Но этот процесс на христианском Западе был ослаблен противодействующей силой – расширением крупных имений. Аристократы захватили землю, а мелкие свободные землевладельцы от этого пострадали. Отсутствие сильной центральной власти позволяло могущественным организациям, например церкви и военному сословию, вместе с землей захватить и власть и распространить на всех ту систему отношений покровительства и вассальной зависимости, из которой возник феодальный строй. Так миллионы людей оказались в подчинении у нескольких тысяч. Для бывших свободных землевладельцев и бывших колонов это было падением. Но можно предположить, что для большинства остальных жителей тогдашнего Запада это было улучшением их судьбы. Рабство было почти полностью уничтожено, и множество людей, которые не знали иного способа прокормить себя, кроме обработки земли, перешли в крепостное состояние, которое им было гораздо легче терпеть, чем древнее рабство. А крупные землевладельцы таким путем получили возможность использовать свой капитал – землю, почти монопольными собственниками которой они были. Первый этап был пройден под влиянием сил, имевших почти полностью экономический характер. Крестьяне – огромная масса людей – избавились от унизительного рабства и приобрела два бесценных сокровища – отношение к себе как к личности и постоянный дом. Но условия их существования, которое по-прежнему было тяжелым, ничем не предвещали эпоху освобождения, которая наступила для крестьян через 200 лет.
Несмотря на господство аграрной экономики, характерное для Запада в период раннего Средневековья, сделала первые робкие шаги к возрождению и экономика движимого имущества. Сформировались региональные рынки, и даже было положено начало международной торговле. В поместьях правителей и монастырей и в воскресших городах оживало промышленное производство. Возродившемуся миру христианского Запада был нужен лишь каркас, достаточно прочный, чтобы не дать ему снова скатиться в варварство, и новый рычаг, свобода, чтобы привести в действие скрытые в нем силы. До сих пор в истории труда первой по пути прогресса шла Восточная Римская империя, теперь эта роль перешла к Западу, где возникло полное жизненных сил новое общество. Великим делом Византии было сохранение древней цивилизации, Западу же судьба предназначила создать его собственную цивилизацию, более великую, чем все ее предшественницы.
Книга II
РЕСТАВРАЦИЯ ЭКОНОМИКИ, ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРУДА И НОВЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ С СЕРЕДИНЫ X ДО СЕРЕДИНЫ XIV В
ГЛАВА 1
Феодальный строй на Западе. – Правящие классы и владение землей
Первый период Средних веков оставил Западу в наследство новый политический, общественный и экономический строй, который полностью оформился к X в., а достиг расцвета в следующие 300 лет. Этот строй, который мы называем феодализмом, в течение примерно 400 лет был своего рода каркасом для трудовой деятельности.
Один тогдашний публицист – Адальберт, епископ города Лан, – достаточно ясно сформулировал его основной принцип – разделение социальных функций. Он написал: «Дом Божий, который люди считают единым, состоит из трех частей: некоторые в нем молятся, некоторые сражаются, а некоторые работают». Чтобы два первых сословия – духовенство и воины – могли выполнять свой благородный труд, они должны были быть единственными владельцами единственного существовавшего тогда капитала – земли, которая только и могла обеспечить им господство, которое они обязаны иметь согласно своему естественному предназначению, и обеспечить им экономическую независимость. Остальные сословия должны считать счастьем для себя, что те, кто защищает их духовно и материально, разрешают им хотя бы пользоваться продуктами этого капитала. Их труд – только законная плата за покровительство, которое оказывают им владельцы земли.