От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.

Даниленко Валерий Петрович

В 1963 г. Н.С. Хрущёв выпустил поэму «Тёркин на том свете» в печать, но почти сразу же на её автора начались гонения. В особенности постарался главный редактор журнала «Дружба народов» В.А. Смирнов. Под его водительством сотрудник журнала А. Богданов сфабриковал письмо против поэмы, якобы сочинённое врачом из Пензы Б. Механовым. Это подложное письмо было опубликовано в 1-ом номере журнала за 1964 г., а его подлинный автор получил за него гонорар.

А.Т. Твардовский боролся. Он писал: «Волею судеб я стал „борцом“, хотя всю жизнь считал и считаю так называемую борьбу в литературе самым противным делу литературы, но я „борюсь“ не в этом, а в том смысле, когда — не бороться — значит отказаться от всего святого. Не уступлю, а уступил бы — конец, конец не мне, а тому, ради чего стоит

и мне и другим жить и писать» (Там же, с. 263).

Однажды не выдержала душа поэта и он отвёл её на Н.В. Лесючевском, который имел репутацию гнусного доносчика (в том числе на Н.А. Заболоцкого). «Вчера же мы с Лакшиным, — читаем в его дневнике, — побывали в берлоге зверя Лесючевского… Схватило меня, и не удержался я от сладостной утехи почти что отчаяния, обматерил его, самым прямым образом, обозвал его тупым и чуждым литературе человеком, больше того — не верящим ни в советскую власть, ни в партию — и это уже при раскрытых дверях, к восторженному ужасу „аппарата“. — За всё сразу этому костяному жуку» (Там же, с. 229–230).

Третья осечка с взаимоотношениями с властью у А.Т. Твардовского вышла в связи с его последней поэмой — «По праву памяти», где была затронута больная для её автора тема — раскулачивания его отца.

О, годы юности немилой, Её жестоких передряг. То был отец, то вдруг он — враг.

Немилосердны по отношению к А.Т. Твардовскому в 30-е годы были его смоленские собратья по перу — И. Кац, Н. Рыленков, К. Долгоненков. Но особым рвением отличился погибший в 1943 г. Василий Горбатенков, который навешал на А.Т. Твардовского ярлык «кулацкого подголоска» (Твардовский, 2009, т. 2, с. 571).

Поэма «По праву памяти» была закончена в 1968 г., а появилась в нашей печати лишь через 17 лет, хотя за рубеж она просочилась ещё при жизни её автора — в 1969 г. Пришлось объясняться. 19 февраля 1970 г. он написал заявление в «Литературную газету»: «На днях мне стало известно, что моя ещё не опубликованная поэма „По праву памяти“ абсолютно неизвестными мне путями и, разумеется, помимо моей воли проникла за рубеж и напечатана в ряде западноевропейских изданий… в неполном и искажённом виде. Наглость этой акции, имеющей целью опорочить моё произведение, равна беспардонной лживости, с какой поэма снабжена провокационным заглавием „Над прахом Сталина“ и широковещательным уведомлением о том, что она будто бы „запрещена в Советском Союзе“» (Твардовский, 2009, т. 2, с. 474).

Целая серия осечек с взаимоотношениями с властью была связана у А.Т. Твардовского с его работой в качестве главного редактора журнала «Новый мир» в 1950–1954 и 1958–1970 годах.

Как главный редактор «Нового мира» А.Т. Твардовский выступал в двух ликах: с одной стороны, он отклонял, а с другой, поддерживал. По поводу первой своей роли он писал: «В сущности, в журнале я не для того, чтобы пропускать хорошее, а чтобы отклонять дурное, этакий щит против авторов, с которыми Заксу (ответственному секретарю журнала. — В.Д.) и др. трудно спорить. Расчётливо ли это? Я мог бы даже в публицистике и т. п. больше делать, если бы не губил столько времени на чтение муры и разговоры, имеющие целью единственно — отклонение нежелательного материала» (Твардовский, 2009, т. 1, с. 37).

Среди тех, кого в течение нескольких лет самоотверженно защищал и непомерно восхвалял главный редактор «Нового мира», в первую очередь вспоминают А.И. Солженицына (благодаря заведомо проигрышным хлопотам А.Т. Твардовского, А.И. Солженицын попал в 1964 г. в список претендентов на Ленинскую премию), но в той или иной форме он также поддерживал В. Гроссмана, И. Эренбурга, И. Бродского, А. Синявского, Ю. Даниэля и др.

Ч.П. Сноу писал об А.Т. Твардовском: «Он был, — и это самое глубокое чувство, — страстным патриотом России, с такой привязанностью к русской земле, русскому

народу, русскому языку, которая была так сильна, эмоциональна и даже чувственна, что вряд ли кто-либо на Западе способен это так просто понять… Кроме того, он был либералом. Но он также был коммунистом… Он верил, что данный режим был единственно возможным для его страны. Однако он хотел его усовершенствовать. В этом заключался его либерализм» (Романова, 2006, с. 524).

Какие главные изъяны А.Т. Твардовский увидел в советском строе? 10 августа 1962 г. он сделал в Коктебеле такую запись: «Строй, научно предвиденный, предсказанный, оплаченный многими годами борьбы, бесчисленными жертвами, в первые же десятилетия свои обернулся невиданной в истории автократией и бюрократией, деспотией и беззаконием, самоистреблением, неслыханной жестокостью, отчаянными просчётами в практической, хозяйственной жизни, хроническими недостатками предметов первой необходимости — пищи, одежды, жилья, огрублением нравов, навыками лжи, лицемерия, ханжества, самохвальства и т. д. и т. п. И даже когда ему самому, этому строю, пришлось перед всем миром — сочувствующим и злорадствующим — признаться в том, что не всё уж так хорошо, назвав всё это „культом личности“, то, во-первых, он хотел это представить как некий досадный эпизод на фоне общего и „крутого подъёма“, а во-вторых, это признание и „меры“ были того же, что при культе, порядка» (Твардовский, 2009, т. 1, с. 100–101).

А.Т. Твардовский был убеждённым коммунистом, но к методам, с помощью которых в СССР создавался новый строй, он относился весьма критически. Кроме того, либеральную искорку в нём раздували его коллеги. Они окружили его довольно плотным кольцом. Вот почему «Новый мир» превратился в какой-то мере в островок либерализма и космополитизма.

Первое предупреждение в адрес журнала «Новый мир» прозвучало из уст первого секретаря ЦК ВЛКСМ С.П. Павлова, который опубликовал в марте 1963 г. статью «Творчество молодёжи» в «Комсомольской правде», где, в частности, говорилось: «…стоит почитать мемуары И. Эренбурга, „Вологодскую свадьбу“ А. Яшина, путевые заметки В. Некрасова, „На полпути к Луне“ В. Аксёнова, „Матрёнин двор“ А. Солженицына, „Хочу быть честным“ В. Войновича (и всё это из журнала „Новый мир“) — от этих произведений несёт таким пессимизмом, затхлостью, безысходностью, что у человека непосвящённого, не знающего нашей жизни, могут, чего доброго, мозги стать набекрень. Кстати, подобные произведения „Новый мир“ печатает с какой-то совершенно не объяснимой последовательностью» (Твардовский, 2009, т. 1, с. 167–168).

Второе предупреждение в адрес «Нового мира» прозвучало в июле 1969 г. из уст писателей М. Алексеева, С. Викулова, С. Воронина, В. Закруткина, А. Иванова, С. Малашкина, А. Прокофьева, П. Проскурина, С. Смирнова, В. Чивилихина и Н. Шундика. Они опубликовали в журнале «Огонёк» письмо одиннадцати «Против чего выступает „Новый мир“?». Главное обвинение его авторов в адрес журнала состояло в следующем: «Наше время — время острейшей идеологической борьбы. Вопреки усердным призывам А.Г. Дементьева (заместителя А.Т. Твардовского. — В.Д.) не преувеличивать „опасности чуждых идеологических влияний“, мы ещё раз утверждаем, что проникновение к нам буржуазной идеологии было и остаётся серьёзнейшей опасностью. Если против неё не бороться, это может привести в постепенной подмене понятий пролетарского интернационализма столь милыми сердцу некоторых критиков и литераторов, группирующихся вокруг „Нового мира“, космополитическими идеями» (Романова, 2006, с. 722).

«Письмо одиннадцати» настигло А.Т. Твардовского в Кунцевской больнице. Его реакция была очень болезненной: «Ну, подлинно такого ещё не бывало — по глупости, наглости, лжи и т. п. Едва ли не все, подписавшие этот антиновомирский, открыто фашиствующий манифест мужиковствующих, „паспортизованы“ на страницах „НМ“… Это самый, пожалуй, высокий взлёт, гребень волны реакции в лице литподонков, которые пользуются очевидным покровительством некоей части „имеющегося мнения“» (Твардовский, 2009, т. 2, с. 354). Единственное утешение: среди подписавших не оказалось литературных генералов: «ни Шолохова, ни Леонова, ни Федина» (Там же).