От революционного восторга к…
Шрифт:
Что же, решено. Сообщаю личному составу, что ушел в отставку и намерен посвятить свою жизнь политической борьбе и предложу последовать моему примеру и милиционерам. Насчет сотрудников, что вступили в ряды последнюю очередь, у меня есть сильные сомнения, что они последуют за мной, а вот основной костяк — вполне вероятно. Необходимо сегодня же собрать подчиненных мне начальников отделений милиции, довести до них новую программу моей дальнейшей жизни и предложить определится.
— Господин начальник, но как мы теперь будем? — начальник отделения милиции на Сергеевской улице неловко мнет в пудовых кулаках кепку: — А как же жалованье и
— Господа, я никого не неволю. Тот, кто желает продолжать службу в милиции — ради Бога, продолжайте. К сожалению, с нынешним руководством министерства внутренних дел я не нахожу общего языка. Я не могу брать на себя невыполнимые задания. А посему, доведите до личного состава, что тем, кто собирается последовать за мной, необходимо написать прошения об отставке. Оружие, снаряжение и прочую амуницию, что ранее была передана в отделения милиции на условиях аренды, вернуть во дворец, договор я уже расторг.
Автоматы, числящиеся во всех документах, как тяжелые автоматические пистолеты, кирасы и каски являлись моей личной собственностью, и мои милиционеры пользовались им на условиях аренды в размере один рубль в месяц за единицу снаряжения, с правом расторжения договора в любой момент.
Так, как никаких документов на право занятия мной великокняжеского дворца от государства я не получал, то в настоящее время вывеска «Отделение народной милиции Адмиралтейской части города Санкт-Петербург» со здания была снята, и перенесена на склад, на стене появилась иная — «Партийный клуб РСДРП Адмиралтейской части» и красное знамя, закрепленное на флагштоке. В остальном все осталось по-прежнему, только пулеметы и винтовки были убраны с, укрепленных мешками с песком, огневых точек.
У калитки в, окружающим «клуб», инженерном заграждении, стоял часовой с пистолетом-пулеметом, который так и не был принят на вооружение армии и считался гражданским пистолетом для путешественников, наподобие «маузера». Пулеметы, винтовки, крепостные ружья и пара наших броневиков, были переправлены в механические мастерские, была проведена их неполная разборка и теперь это вооружение числилось на складе мастерских, как вооружение, требующие ремонта.
Продукты в настоящее время мы получали за счет формируемого запасного батальона Васюганского полка, так как его списочная численность превышала фактическую практически в два раза, но, при любой проверке в строй мы могли поставить достаточное количество людей в серых шинелях. Деньги же, которые выплачивались в качестве жалованья, вообще проблемой не были — банкиры, торговые дома и магазины Невского готовы были платить за охрану кому угодно — народной милиции или внезапно разросшейся охране механических мастерских купца Пыжикова, лишь бы был результат, а результат был — сотрудники, охранявшие «коммерческие объекты» лишь сняли с себя повязки «Народная милиция», в остальном все осталось прежним.
В общем, за два дня управились. Из двух тысяч милиционеров прошение об отставке написала половина, то есть в моем распоряжении оставалась около тысячи человек, готовых за паек, денежное довольствие, крышу над головой и какую-то перспективу в будущем, выполнять мои приказы и нести службу, пусть и связанную с риском, что меня вполне устроило. Набив до отказа столовую дворца, мы в быстром темпе провели собрание, на котором я зачитал основные тезисы программы партии меньшевиков, которую одобрили практически единогласно. Затем все присутствующие, даже кухонный персонал из числа работающих там женщин, проголосовал за вступление в партию меньшевиков, о чем и было сделано соответствующие записи в протоколе собрания бригады охраны механических мастерских.
Лидеров меньшевиков проще всего было застать в Петросовете, где они сейчас имели, практически половину мандатов. К сожалению партия, лидерами которой были говоруны, типа Плеханова, которых абсолютно не понимала большая часть тех, чьи интересы она представляла — рабочие, мелкие собственники, служащие низшего и среднего звена, к осени семнадцатого года проср… потеряет все свои нынешние политические позиции. Они не смогут войти во власть, соглашаясь занять малозначительные посты во Временном правительстве, типа министра труда или министра почт и телеграфов, стать которым, на днях, согласился председатель Петросовета Церетели, но одновременно потеряют и Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, откуда их вытеснят большевики и эсеры.
Сейчас, чтобы остаться массовой партией, сравнимой с большевистской по количеству сторонников, меньшевикам нужны яркие, смачные лозунги, типа тех, которыми радовал электорат в девяностых годах в Российской Федерации, относительно молодой, сын юриста Жириновский. Я попытался вспомнить их, но кроме «Каждой бабе по мужику, а каждому мужику по две бутылки водки» и «Мойте сапоги в Индийском океане», чего-то, более соответствующему современному политическому моменту я сразу не вспомнил. Но это не страшно, пока лозунги ждут, мне и без лозунгов есть что предложить меньшевистской верхушке.
Спускающегося по лестнице, припадающего на ногу и что-то сердито бормочущего под нос, Осипа Цедербаума, оставшегося в истории под фамилией Мартов, я обошел по большой дуге — не нравилась мне его позиция относительно войны и мира, да и по остальным вопросам политики этот человек был ближе к большевикам, чем многие коммунисты. Может быть он в свое время не в ту дверь вошел? Не знаю, но мне он явно не подходил. А вот товарища Дана, Федора Ильича я дождался, два часа просидев у его кабинета и, несмотря на попытку молодого помощника меня остановить, ворвался в кабинет, так сказать, «на плечах» на Исполкома Петросовета, крича «Я на минуточку, мне только спросить».
— Вы кто? — хозяин кабинета испуганно обернулся, поняв, что в помещение его затолкал незнакомый человек.
— Здравствуйте, товарищ Дан. — я ухватил его за руку и энергично потряс: — А я к вам, так сказать, представится в связи с избранием меня председателем районного комитета РСДРП по Адмиралтейскому району…
— Простите, какого комитета?
— Адмиралтейского. Сегодня, на общем собрании работников бригады охраны механических мастерских был избран и сразу к вам, даже чернила еще не просохли. Одновременно с образованием органа партии в нее вступило одна тысяча сто семь человек, сразу же внеся в партийную кассу партийные взносы. Вот ведомость, а вот деньги, извольте принять…
Конечно, заворачивать купюры в застиранный носовой платок с затянутыми по углам узелками было перебором, но после отставки меня не покидало какое-то игривое настроение, я немножко шалил.
— Какие деньги? Какой райком? — серьезный человек нервно отодвинул в сторону платок с членскими взносами и уставился на меня, недоброжелательно скрестив руки на груди.
— Я вас понимаю, Федор Ильич, такой радостный день — ряды нашей партии увеличились сразу на тысячу человек, вам трудно в это поверить. Но вы документы почитайте, тогда у вас в голове все встанет на место. — я подвинул члену Исполкома папку с копиями документов, за которую Дан и ухватился, как утопающий за соломинку.