От сессии до сессии
Шрифт:
А заодно мне приходит на ум, что ещё пару месяцев назад Мага вряд ли поступил бы столь дипломатично. Он предпочёл бы, не заморачиваясь, взять мой новый Дар под жёсткий контроль, просто собственного спокойствия и моей безопасности ради. То, что происходит между нами сейчас — новая ступень доверия. Не оценить это невозможно.
Поэтому киваю:
— Договорились.
— Вот и хорошо. Давай-ка я тебе помогу.
Вот с последним предложением я согласилась зря. Потому что помощь мужа в одевании грозит перейти в процесс совершенно противоположный, и лишь обоюдными усилиями воли мы заставляем себя довести начатое до победного… э-э… правильного конца. Когда, наконец, расправлены складочки на моём здешнем сарафане, Мага, предложив мне руку,
— А теперь — сюрприз!
— Да?
С любопытством выглядываю наружу и широко открываю глаза.
Ещё вчера в Долине царило лето. Сейчас в ней дивная золотая осень. Причём, что интересно, не везде, а только на чётко ограниченном участке. Кольцо золотой, багряной, медной листвы с вкраплениями вечнозелёных елей огибает озеро, будто очерченное гигантским циркулем, прихватывая полосу в сотню шагов от берега. Фрагмент Долины вместе с нашим домом словно помещён в огромный стеклянный шар, этакую детскую игрушки, потряси которую — и вместо традиционного пластмассового снега взметнутся и закружат пёстрые осенние листья.
— Осень, Мага? Здесь тоже бывает осень?
— Бывает. А вот зимы раньше не было. Но завтра она придёт, и не одна, а с Рождеством.
Глава 19
С чем я сравнила осеннее чудо? Со стеклянным «Волшебным шаром»? Пожалуй, не совсем точное определение. Объёмный фрагмент мира, накрытый защитным куполом, правильнее было бы назвать не шаром, а полусферой. Должно быть, именно так наши предки воображали себе плоскую землю: идеальный диск, синеющий озёрным донцем, с позолотой осенней листвы по ободку, а заодно надёжно изолированный от остальной Вселенной чашей небесного свода. Не хватает только трёх слонов и черепахи.
Под чудесный колпак, прикрывший изрядную часть Долины Магов, попал и «детский сад» с постройками и площадками. А вот жилище девочек-пчёлок осталось снаружи, у самой границы. Ксюша и Дюша всё-таки насекомые, напомнил Мага. Хоть и наполовину, а всё же пчёлы, у них грядущие холода могут запустить зимнюю спячку и многое сбить в физиологии человеческой составляющей. Лучше не рисковать их здоровьем. Сам погодный эксперимент, что сейчас протекает, затеян не особо масштабный, на каждое время года отведены сутки, чтобы не травмировать флору и фауну. Хоть оставшиеся под куполом существа и в состоянии выдержать длительное похолодание, но в силу особенностей здешнего климата к таковым не привыкли.
Зачем вообще нужен купол? Да чтобы оградить от морозов теплолюбивых жителей Долины. Эти существа по природе своей любознательны, пусть поглазеют на настоящую зиму из безопасного места. Потом, когда детёныши «Детского сада» с ними подружатся, будет о чём поболтать. Это сближает.
Что это за неизвестные мне аборигены, Мага наотрез отказался отвечать. «Ещё увидишь. Позже». На расспросы о том, кто, собственно, затеял это чудо и для чего, отговорился туманно: мол, один из здешних магов, погодник на покое. С ним я тоже увижусь, но всему своё время. И, видя, что меня распирает от любопытства, плеснул, что говорится, маслица в огонь:
— А кто виноват изначально, не догадываешься? Кто подарил детёнышам книгу сказок, м-м? Между прочим, Наставницы жалуются, что детей теперь приходится укладывать с боем, они требуют новых историй! Приходится читать.
— А какая связь? — поражаюсь я. — Вообще-то, сказки — это здорово, их все детишки любят; но причём здесь смены времён года и Рождество? И я, собственно?
— Видишь ли…
Он пропускает меня вперёд, из дому, на жёлтые камни дорожки, ведущей от крыльца в лес, шумящий золотом. Под очередным порывом ветра (откуда он под куполом? нужно бы выяснить!) срываются и летят, еле слышно постукивая друг о друга, тысячи листьев. Закручиваются штопором кленовые кораблики. Золотятся липы, благородной корицей темнеют дубы, багряными пальчиками дразнятся рябины и акации… Самое щедрое на краски время года!
— Там, среди сказок,
— Да ты что! — не могу удержаться от изумления. — И малыши приняли их нормально? Не испугались?
— Ну, положим, трудно испугаться того, кто приходит с улыбкой до ушей и полными руками подарков, да ещё ваяет всяких там Чучундриков из всего, что под руку подвернётся. Уж по этой части наши девочки мастерицы, сама знаешь. Они и растолковали, как могли, почему невозможно найти в лесу зимой цветы, что это вообще — зима, и подснежники в частности. А главное, что такое снег, откуда он берётся и зачем, собственно, нужен. И ещё ответили на несколько миллионов вопросов. Нам всем пришлось несладко с этими вопросами, Ива, особенно погоднику, которого мы со Стражами долго уговаривали на учебный показ времён года. Так что я теперь намерен немного на тебе отыграться. Безумно устал отвечать и хочу поделиться грузом. Но сперва у нас с тобой впереди небольшое теоретическое и практическое занятие.
Я с интересом поворачиваюсь к нему.
— Да? На какую же тему?
— На тему, для тебя теперь очень актуальную: «Как во время оборота сохранить одежду и обувь, а потом благополучно вернуть».
От радости я готова завизжать, как девчонка. Однако, сдержавшись, уточняю чинно:
— Мы будем оборачиваться?
— Совершенно верно, милая. И помни, что подобные познавательные лекции без практики — пустое сотрясение воздуха. Слушай, внимай и делай, как я.
…Ходить, ступая четырьмя могучими лапами по упругому ковру прошлогодней листвы, изрядно присыпанной нынешней, оказалось восхитительно. Медвежье тело, несмотря на габариты, движется легко, изящно, а главное — абсолютно бесшумно. Ни сучок под лапищей не треснет, ни кочка, будто ты не мишка, а кошка. Внутреннее чутьё докладывает: вот тут шагать аккуратнее и шире, а здесь просеменить, сюда не наступать вообще, а туточки как раз спокойно шествовать… И так далее. Сперва я пыталась контролировать сей процесс, хотя бы интереса ради, анализировать; но едва не запуталась в собственных ногах и руках. Или у медведей рук нет, одни ноги? Как вообще правильно? В общем, едва не увязла в конечностях. Но огромный чёрный волчище, мой надёжный спутник и по совместительству педагог, нахально напомнил известную притчу о сороконожке, которая в недобрый час задумалась, с той ли ноги ползёт, и ничем хорошим её самокопание не кончилось. Поэтому я, махнув… хм… пусть будет лапой… на опыты и аналитику, предоставила матушке-природе и инстинктам делать своё дело, оставив для меня, любимой, наслаждение прогулкой, запахами и яркими красками.
Кстати о красках. Их спектр отнюдь не чёрно-белый, а, напротив, расширенный. Не шесть цветов, как принято считать у японцев, не традиционных семь, перечисленных в культовой скороговорке об охотниках и фазанах[1], а полновесная художественная палитра со множеством оттенков. Не знаю, каким уж зрением пресловутая мать-природа наградила настоящих медведей Гайи, но вот Дар оборотничества здесь содержал в себе некую изюминку: глаза оборотня оставались почти человеческими, с тем же цветом радужки, но видели при этом куда острее.
«Достаточно, моя мохнатая красавица. Мы на месте».
Ухмыльнувшись во всю пасть, волк растягивается в центре знакомой поляны.
«Чувствуешь кого-нибудь рядом, Ива?»
Ещё одно достоинство обмена мыслями: возможность переговариваться собеседникам в не-человеческой ипостаси. Впрочем, при желании моя медведица умеет рявкнуть одно-другое слово, но уж очень потом болит гортань! Поэтому лучше уж так, телепатически.
Фыркнув, присаживаюсь рядом. Ощущение, будто на меховой коврик опускаешься, тёплый и очень, очень пушистый… Ну да, это ж моя собственная медвежья зад… попа! Ух ты, мягонько!