От съезда к съезду, или Братья по-хорошему
Шрифт:
— Ты прав, — сказал Роман. — Чернигов нужно брать. Кстати, тут у меня живет еще один любитель подобных дел. Вы с ним наверняка найдете общий язык. Борис Вячеславович, князь из неоткуда.
Так Олег познакомился с изгоем Борисом, странное поведение которого он недавно обсуждал с Владимиром.
— Слушай, Борис, я вот так и не понял, зачем тебе понадобилось захватывать на пару дней Чернигов. Чего ты этим хотел доказать?
— Я его не просто так захватывал, — важно отвечал Борис. — Я там разведку проводил. Теперь я все черниговские укрепления знаю.
— Подумаешь! Я Чернигов и сам как свои пять пальцев знаю. У меня все детство там прошло. Пошли, захватим его. Только
На том и сговорились.
III
Были вечи Трояни, минула лета Ярославля; были полци Олговы, Ольга Святославличя. Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земли сеяше; ступает в злат стремень в граде Тьмуторокане, — той же звон слыша давный великый Ярославль сын Всеволод, а Владимир по вся утра уши закладаше в Чернигове. Бориса же Вячеславлича слава на суд приведе и на ковыле зелену паполому постла за обиду Олгову, — храбра и млада князя. С тоя же Каялы Святополк полелея отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святей Софии к Киеву. Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшет усобицами, погибашет жизнь Даждьбожа внука, в княжих крамолах веци человеком скратишась.
— Ну, кого там нелегкая занесла? — недовольно проворчал половецкий хан Боняк.
Кто-то громко стучался в его кибитку.
— Это Олег, русский князь, — гордо представился Олег, заходя.
— Русский князь? Великий, надеюсь?
— Я вообще-то тоже на это надеюсь, а с твоей помощью — даже рассчитываю.
Боняк сладко потянулся.
— Киев брать будем?
— Нет, — застенчиво ответил Олег, — это потом. Я вообще-то Чернигов брать собираюсь.
— Это ладно, — зевнул Боняк. — На Киев я бы все равно пока не пошел. Знаешь, как его охраняют! А Чернигов можно.
— Именно Чернигов. Я право имею. Он раньше принадлежал моему покойному отцу…
Олег сунул руку за пазуху, но Боняк остановил его:
— Справки прокурору показывать будешь. Мы тут справок не читаем. Что проплачено, то и получено. Как платить собираешься?
— Оплата по факту. Ну, там пограбить можно — земля богатая, порядку только мало. Никакого уважения к чужому наследству, а я за справедливость.
— Ну, ладно, — вздохнул Боняк, — можно и за справедливость. Хотя лучше, конечно, за деньги.
Страшная это штука — справедливость. Сколько крови из-за нее пролито!
— Чернигов мы тебе возьмем, только ты смотри, князь, — добавил Боняк, потягиваясь, — грабить будем — не мешай. Мы задаром не работаем, и расплачиваться с нами надо по-честному.
— Я по-честному расплачусь, — поспешно ответил Олег. — Не веришь — могу крест поцеловать.
Хан поморщился.
— Поцелуй лучше… Ладно, ничего целовать не надо. Я тебе и так верю.
Олег удовлетворенно улыбнулся.
— Конечно, мы должны доверять друг другу. Мы же партнеры.
— Нет, не поэтому, — Боняк сорвал зубами последний кусок шашлыка и помахал шампуром перед лицом Олега. — Хочешь, я его у тебя в заднице проверну?
— Нет, — отпрянул князь.
— Ну, вот. Не хочешь. Поэтому я тебе и верю.
Боняк сделал свое дело. Олег с Борисом захватили Чернигов, а их дядя Всеволод сбежал в Киев к своему брату великому князю Изяславу.
Вы еще не запутались в семейных связях?
Ничего не поделать: средневековая история это семейная история, а история Руси это история одной семьи — потомков легендарного Рюрика. Владимир Красно Солнышко, крестивший Русь, приходился Рюрику правнуком, Ярослав
Кроме потомков Ярослава тогда ещё имелись полоцкие князья: тот самый чокнутый Всеслав Брячиславич и его дети. Он был потомком не Ярослава Мудрого, а его родного брата, почему-то Ярославом не добитого. Полоцкие князья Киеву не подчинялись, вели свою самостоятельную политику. Полоцкое княжество тогда фактически было независимым государством.
Скажете, запутано? Это, кстати, еще ничего. Вот когда у детей Ярославичей свои дети появились, а у тех свои — вот это уже жесть пошла. Предохраняться люди тогда еще не умели, князья плодились как клопы, и чем выше была у них рождаемость, тем выше была смертность среди остального населения Руси. Чувство справедливости было у Рюриковичей обострено, и ради нее они ни перед чем не останавливались.
Кстати, чуть не забыл упомянуть, что, если быть совсем точным, на Руси кроме потомков Рюрика жило еще довольно много людей: всяких там древлян, полян и прочих. Но это расходный материал, про них летописцы обычно ничего не пишут. И мы тоже на них останавливаться не будем. Сколько народу погибло 25 августа 1078 года в битве на Сожице, в результате которой Олег захватил Чернигов, а также в остальные дни, когда приведенные Олегом половцы грабили Черниговщину, летописи не сказывают. По крайней мере, ни один Рюрикович пока не пострадал.
До Ярослава Мудрого семейные вопросы у князей решались просто: одному Киев, а всем остальным могила. Дети Ярослава Мудрого решили это положение изменить. Они решили, что убивать братьев нехорошо. Последствия этого гуманного решения мы еще увидим.
А пока вернемся к Чернигову. Пока я описывал семейное древо Рюриковичей, один из них — Всеволод уже добежал до Киева и плакался в жилетку великому князю о неблагодарном племяннике.
Великий князь Изяслав брата поддержал и объявил всеобщую мобилизацию. По тревоге были подняты киевская, волынская и смоленская дружины. Смоленцев вел Владимир Мономах.
Вся эта армия подошла к Чернигову в конце сентября.
Ворота города были заперты.
Владимир постучался.
— Чего надо? — спросили из-за ворот.
— Олега позовите. Мне с ним переговорить надо.
— Нет его. Уехал.
— Тогда открывайте ворота. Князь пришел.
— Задолбали вы со своими князьями! То один, то другой. Олег наш князь. Его отец нашим князем был.
— Ошибаетесь, — возразил Владимир. — Вопрос о назначении князя не может решаться органами местного самоуправления, а находится в исключительной компетенции великого князя Изяслава, который назначил Черниговским князем Всеволода. Исходя из этого, открывайте ворота, иначе ваши действия будут квалифицированы как мятеж и крамола со всеми вытекающими последствиями.