От третьего лица
Шрифт:
Старшие братья и сестры приезжали не часто и оттого эти встречи для Саньки всегда были ещё более долгожданными и волнительными. В той самой рамке на кухне как раз и были групповые портреты и отдельные фото всех внуков и внучек бабули, всех старших.
Незаметно и, как всегда, тихо на кухню вошла бабушка, она внимательно посмотрела на своего младшего, действительно отчего-то самого любимого из внуков, и, прищурившись, взглянув на стриженую, чубастую голову, поинтересовалась, чего это он сидит тут, а не несётся гулять, когда на дворе такой чудесный день и уже вовсю пахнет весной.
А ещё на всякий случай спросила, будет ли он на обед борщ с курицей, как будто от ответа Саньки что-то зависело.
Он-то наверняка знал, что курица была зарезана и выпотрошена ещё вчера, и теперь борща с наваристыми ножками и крылышками с ненавистными разварившимися кусками куриной кожи не избежать – это было абсолютно понятно, как дважды два, но бабушка наверняка разрешит съесть только мясо и шкурки, как всегда, достанутся второму бабушкиному любимцу – коту серой масти по кличке Васька.
В доме всегда были только серые коты и кошки, потому что бабушка Фрося искренне верила в то, что только такой окрас у неё в доме к удаче. И, несмотря на всю бабушкину набожность, это явно свидетельствовало о глубинных языческих корнях Санькиного происхождения. Санька в принципе спокойно относился к борщу из курицы, ведь другого мяса, как и колбасы, которую он любил больше всего, в доме давно уже не было и, скорее всего, не появится до майских праздников потому, что в сельповский магазин такие продукты привозят только по большим праздникам. И что тут выпендриваться?
Улица
Умяв тарелку наваристого борща, Саня впихнул ноги в чёрные резиновые сапоги – на размер или даже полтора больше нужного, потому как достались они ему от одного из старших братьев по наследству, и носить их приходилось с двойной стелькой и толстыми шерстяными носками бабушкиной вязки, пока нога не вырастет; накинул болоньевую синюю куртку на искусственной подкладке с двумя тонкими полосками на рукаве – красного и белого цвета – такую модную и красивую, что хоть ещё и не потеплело, чтоб её носить, но спасу уже нет, как надеть невтерпёж, а охота – она пуще неволи, как говорят люди. Махом натянул вязаную шапку – «петушок» с трезубцем Adidas и тремя горизонтальными полосками – и… выскочил на улицу.
Прохлада весеннего воздуха обдала лицо и руки. В нос ударил тот самый весенний запах, который бывает только в это время года, только в селе, только несколько дней. Воздух, в котором есть тонкие струйки сырой земли и перегнившей травы. Пропитан он одновременно свежестью и влагой, веет навозом и чуть тянет дымком от еще протапливаемых печей в деревенских домах. Только в несколько весенних дней, когда освобождается от снега земля, наполнен он непередаваемой чистотой, большим количеством кислорода так, что хочется его пробовать на вкус, дышать, глотать снова и снова!
Весь этот воздушный коктейль сопровождается чириканьем воробьев вперемешку с какими-то новыми голосами ещё невиданных ранее Санькой птиц и перекрывается периодически голосами со скотного двора: мычанием, хрюканьем и гомоном домашней птицы, где неоспоримо солирует петух Петька – а как же ещё его звали бы в деревне?!
В конце двора был курятник, рядом с которым был затянутый сеткой рабицей, как её странно называли взрослые, а на самом деле просто переплетенной в виде ромбов проволокой – двор для птицы. Бабушка его называла курятником, и там выгуливались днём куры – не сидеть же им, в конце концов, круглые сутки в сараишке, который был через стенку от Санькиной любимой мастерской.
Саня часто наблюдал за курами и делал вывод, что, пока не настанет время оказаться в борще, курица птица вольная и свободная от предрассудков, хоть и глупая, конечно, до невозможности.
А о местном петухе вообще говорить даже неудобно, ведь даже сосед Дядька Иван, которого никто никогда в селе не видел трезвым, не мог с ним конкурировать по вычурному пижонству, самовлюбленности и надменности, а ещё по его искусству ругаться матерными словами.
Только спустя много лет Санька узнает, что это называется по-научному – нарциссизм. Петька осознаёт свою важность и, гордо выкрикивая, видимо, угрозы конкурентам, следит за собственным авторитетом, хлопает при этом крыльями и шумно преследует других петухов, отгоняя их от своих подруг-несушек.
И вот пацан, который без всяких специальных программ по целеполаганию и занятий с психологами просто чувствовал и понимал мир, и главное – всем своим существом любил жизнь «здесь» и «сейчас», незаметно для себя оказался посреди улицы, остановился на распутье и задумался о том, каким всё же важным делом сегодня следует заняться.
Строить кораблики уже перехотелось, потому что воздух одурманил, тепло солнечных лучей приятно ласкало кожу лица и грело даже сквозь болоньевую куртку. Хотелось сразу охватить всё и сделать одновременно кучу разных дел в разных местах. День впереди был вроде бы ещё долгий, но опыт показывал, что надо спешить, не заметишь, как стемнеет.
Время, никогда так не чувствуется, как в детстве, ведь на одну его единицу в день или даже в час приходится столько чудес и открытий, сколько у взрослых не бывает и за целый год. Но Санька тогда этого ещё не знал. Он просто чувствовал новую свежесть и первое тепло, наполненность, витающую вокруг, ему просто хотелось бежать на пустырь, играть в землереза, бросая ржавый нож в землю внутри круга, но при этом нужна обязательно компания, ведь кто из участников больше земли отрежет тот и выиграет; или организовать чемпионат в царь-палку, которой надо сбивать банку из-под зелёного горошка с постамента, сделанного из половинки красного кирпича. Или просто затеять войну или прятки.
Но… посмотрев по сторонам, Санька не обнаружил никого из своей компании и понял, что играть сейчас ему не с кем. Он вспомнил о приближении долгожданного лета, каникул и безмятежных весёлых дней, длиною в целую вечность, и это снова подняло градус настроения.
Новая идея
И тут Саня, вспомнил, как он вообще мог это забыть – балда он балдовая! Всего три дня назад был общий субботник, а значит, скорее всего, на заднем дворе школы пионеры и комсомольцы собрали новую кучу бесценного металлолома со всего их большого села.