От всего сердца

Эндрюс Илона

Калдения уставилась на пруд, будто оглохла.

– А как насчет последнего раза?
– спросила я.

– Это произошло годы спустя. Доминион столкнулся с гражданскими беспорядками. Теоретически, все согласны с тем, что королевство должно развиваться или умереть. На практике люди сопротивляются переменам, потому что те угрожают их образу жизни. Они могут позволить себе роскошь не беспокоиться о будущем нации. Они заботятся только о своем выживании здесь и сейчас. Не все поддерживали реформы Суверена, как бы сильно они не были нужны. Был составлен заговор с целью

убить его, и он был заражен биологическим агентом, который воскресил дремлющее генетическое заболевание. Оно никогда не было полностью искоренено, только подавлено.

Калдения скрестила руки на груди и остановилась у скамейки лицом к воде. Ее племянник остановился рядом с ней. Они стояли в пяти футах друг от друга, не глядя друг на друга.

Все это было так печально и ужасно.

– Суверен знал, что умирает, - сказал Косандион.
– Если бы истинная причина его смерти была обнаружена, годность его наследника была бы поставлена под сомнение. Генетическая слабость предыдущего поколения была слишком хорошо задокументирована. Доминион, который уже столкнулся с внешней угрозой со стороны иностранной державы и переживал гражданский кризис, раскололся бы еще больше. Наследник был еще очень молод, до его совершеннолетия оставалось полгода. Ему не хватало силовой базы, достаточной, чтобы избежать гражданской войны.

– Они бы убили его, - сказала Калдения, ее голос был резким и тщательно контролируемым.
– Они бы убили наследника и двух других детей, а затем проложили бы себе путь к трону по их телам.

– Суверен должен был умереть так, чтобы скрыть все признаки болезни. Кто-то должен был убить его и взять на себя ответственность за это. Суверен не мог быть убит каким-то случайным ничтожеством, потому что это выставило бы династию слабой. Он не мог быть убит кем-то из Доминиона, потому что это выставило бы всю его фракцию некомпетентной, неспособной обнаружить угрозу, что могло поставить под угрозу вознесение его сына.

Мне не нравилось, к чему это вело.

Косандион уставился на пруд.

– Убийца должен был быть кем-то могущественным. Кем-то пугающим. Кем-то со средствами и мотивом, кто мог бы сделать это убийство таким громким, таким возмутительным, что весь Доминион объединился бы в сочувствии к наследнику. Вместо слабака, который не смог предвидеть и противостоять угрозе, покойный Суверен должен был стать мучеником, а его имя - боевым кличем.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

– Суверен в последний раз попросил свою сестру о помощи. И она пришла.

– Конечно, я пришла. Он был моим младшим братом, - тихо сказала Калдения.
– В конце концов, семья - это все, что у нас есть.

– В четвертый раз, когда моя тетя навестила меня, я наблюдал, как она отравила моего отца, - сказал Косандион.
– Ресвен привел меня, чтобы я стал свидетелем этого. Я стоял в потайном проходе и наблюдал за этим, чтобы позже предстать перед Доминионом и честно и искренне назвать свою тетю его убийцей. Доминион почувствовал бы мою боль и мою печаль и осознал правду.

– Мне

очень жаль, - сказала я им.

– Оставь свою жалость при себе, - сказала Калдения.
– Я знала о последствиях.

Я никогда не видела Калдению такой хрупкой. В этот момент она казалась сделанной из стекла, словно неосторожное прикосновение могло разбить ее вдребезги. Она отказалась от своего трона и втянула две нации в конфликт, чтобы спасти детей своего брата. И, зная ее, она не колебалась ни мгновения.

Тони, Ресвен и двое посетителей пересекли гостиницу и шли по тропинке к нам.

Косандион улыбнулся, горько приоткрыв губы.

– Это стоило моей тете всего. Раньше ее боялись, но теперь ее поносили и презирали. Ее десятилетия тщательного управления были забыты. Гегемония, потрясенная излиянием коллективного горя из Доминиона, повернулась против нее. Она боролась, чтобы удержать власть, но, в конце концов, отказалась от борьбы и сбежала.

Калдения одарила его долгим взглядом, и хрупкость испарилась.

– И все же я жива и чувствую себя вполне хорошо. Вся галактика годами пыталась отделить меня от моей головы, и все же я здесь… какая там поговорка, дорогая? Живу, не тужу.

Косандион, наконец, повернул голову и посмотрел на нее.

– Я рад, что с тобой все в порядке.

Она посмотрела на него.

– Не нужно так серьезно относиться к этому, мой дорогой. Не забывай, я видела тебя в пеленках. Мало того, что у меня все хорошо, но ты, похоже, все еще нуждаешься в моей помощи.

Косандион поклонился.

– Спасибо тебе за Суркара.

– Это была мелочь. Не бери в голову. Ты - Суверен.

– А ты всегда будешь императрицей.

Ее Милость фыркнула.

– Императрицей чего? Я оставила этих дураков с сильной нацией, которая функционировала как хорошо смазанная машина. Менее чем за десятилетие им удалось расколоть ее на три ничтожных королевства, одно из которых перешло к тебе, умоляя принять его.

– Справедливости ради, они принесли нам замечательные минеральные богатства, - сказал Косандион, пряча улыбку в глазах.

– Я не спорю, что ты помог себе — галактика знает, что кто-то должен был спасти их от самих себя, но я не понимаю, почему ты оставил два других без присмотра. Ты должен убедить их присоединиться к тебе, мой дорогой, любыми необходимыми средствами. Преподнеси это как спасение дорогих братьев и сестер Доминиона. Это помогло бы твоему имиджу и дало бы военным занятие, прежде чем они начнут нервничать и мечтать о перевороте. Кто не рискует, тот не пьет шампанское...

Двое детей спустились по тропинке и остановились. Девочка лет пятнадцати или около того и мальчик на пару лет младше. Калдения увидела их и замолчала.

– Они знают, - тихо сказал Косандион. Она не ответила ему.

– Не хочешь поздороваться, тетя?

Она сглотнула.

– Да.

Косандион предложил ей руку и повел императрицу знакомиться с ее племянниками. Я осталась там, где была, предоставляя им уединение, в котором они нуждались.

Здесь никому не угрожала опасность.