От Земли к Андромеде
Шрифт:
– Головы, папа, в Советском Союзе остались, сейчас рыночные отношения, все вопросы решают деньги и связи. Посмотри на золотую молодежь - на Мерседесах ездят, фирмами владеют, и ты хочешь сказать, что у них головы есть? Все у них есть, кроме ума и совести. А если бы богатого папочки не было, то двор бы подметали на улице и ходили пешком.
– Такое тоже присутствует, - согласился отец, - но большинство все же благодаря своему уму и труду пробиваются в жизни.
– Папа, не смеши меня - умом и трудом пробиваются как раз не многие, а единицы. Ты на меня посмотри - я университет окончила, а устроиться на работу не могу: везде требуется сотрудники со стажем. Но
– Доченька, ты нашего соседа помнишь?
– вмешалась в разговор Нина Степановна, - он детдомовский, какие у него могли быть деньги и связи? Человек сам себе дорогу пробил.
– Подумаешь... владелец завода, - фыркнула Ольга, - неизвестно, мама, как он этот завод в собственность получил. Наверняка нож к горлу подставил и заставил на себя переписать. Теперь, конечно, богатый Буратино, в коттедже живет, а квартира пустует... кому-то жить негде.
– Сосед... когда-то ты им брезговала... девять классов, - усмехнулся грустно отец, - конечно, ты студентка второго курса, а у него девять классов. Ты только что университет закончила, а он доктором наук стал, академиком, про него я в самом начале говорил. Без всяких связей и денег... Невесту его служанкой называла, а она врач и на всю страну гремит. Если бы не твои амбиции, то могла бы и женой Николая стать, сейчас бы работала и с охраной ездила. Говорил же я тебе, что мальчик умный и перспективный, а ты, как дура, зациклилась на его девяти классах. Девять классов... академик он теперь, лауреат Государственной премии, а не девять классов.
– Так вот оно в чем дело - зятя перспективного потеряли, - с сарказмом ответила Ольга, - я из себя служанок разыгрывать не умею и передок не подставляю. Конечно, теперь эта каланча знаменитая, пусть он на нее и заглядывается, ублажает и на цыпочках ходит.
– Такой на цыпочках ходить не станет, - возразила мать, - не хотела говорить - видела его недавно: генерал, а на груди звезда Героя Труда.
– Ты что-то попутала, мама.
– Ты же умной себя считаешь, - усмехнулся отец, - подумай, кому могут генерала дать и Героя Труда, а не Героя России.
– Академик... На оборонку что ли работает?
– Хоть это сообразила, умница ты наша. Чего теперь рассуждать, сама все потеряла. Не писала бы на него заявление в полицию - могла бы и на работу устроиться. По связям, как ты говоришь.
Отец вздохнул и вышел из-за стола, ушел в комнату. Нина Степановна осталась с дочерью на кухне.
– Отца пригласили работать на комбинат, - осторожно произнесла она, - не решается он, боится, что ты что-нибудь, где-нибудь ляпнешь про нашего бывшего соседа.
– При чем здесь Николай и комбинат?
– удивилась Ольга.
– Он там руководитель, генеральный конструктор, генерал, - ответила мать.
– Комбинат - только название, это целый научно-производственный комплекс, конструкторское бюро и заводские цеха. Предлагают зарплату в два раза больше отцу, наверняка про него сам Николай Петрович вспомнил. Если отец согласится, ты уж, доченька, называй бывшего соседа по отчеству. Все-таки оборонка, там могут и телефоны прослушивать.
– Но это же незаконно, мама.
– Законно-незаконно... я к слову. Может и тебя потом отец на комбинат пристроит. Николай Петрович сам всего добился, я его очень уважаю.
– Хорошо, мама, не волнуйся, - Ольга улыбнулась, - вашего любимчика обижать не стану. Он как Ломоносов в лаптях пришел и ученым стал - таких единицы, мама.
На следующий день Петровского пригласили на комбинат. Утром и вечером
– Присаживайтесь, Федор Иннокентьевич, как ваша семья, все здоровы?
– Спасибо, Николай Петрович, все хорошо.
– Тогда к делу. Полагаю, что вы понимаете схему цепной ядерной реакции и объяснений здесь не требуется.
– Схему - да, - согласился Петровский.
– Мгновенное деление и взрыв. Но, предположим, что деление произошло в замкнутой прочной оболочке, которая не дала возможности ядерной реакции выплеснуться наружу, не хватило силы прорвать ее и она затаилась. Если в этой оболочке проделать миллиметровое отверстие, то энергия станет вырываться наружу по типу водомета, создавая определенную тягу. Условия задачи: оболочка объемом ноль пять кубометра, один грамм урана внутри. Необходимо математически рассчитать диаметр отверстия для создания определенной силы тяги и на какой период работы хватит одного грамма урана? Вы можете провести такие расчеты, Федор Иннокентьевич?
Петровский задумался, ответил не сразу:
– Деление урана должно достигнуть критической точки и прекратиться, поскольку оболочка не дает произойти взрыву. Собственно, микровзрыв произошел, но не вырвался наружу и заполнил весь объем до предела. Одни атомы перестали бомбардировать другие - места нет. Теоретически рассчитать можно, но придется работать с компьютером, способным управляться с цифрами в сотой или даже тысячной степени. Архимизерную часть урана, пошедшего на деление высчитать можно, как и время выхода через отверстие в миллиметр. Мне неизвестно - существуют ли формулы расчета подобной тяги в зависимости от диаметра отверстия?
– Кое-что есть, но многое придется рассчитывать в ходе экспериментов и проверять итоговые цифры на стендах, так как уран в чистом виде использоваться не будет - в основном ядерные отходы, которых у нас в стране переизбыток. Вы математик, Федор Иннокентьевич, и если чувствуете в себе силы заниматься подобными расчетами, то комбинат принимает вас на работу. Что скажете?
– Можно попробовать, Николай Петрович, но как же радиация?..
– По этому поводу не волнуйтесь, абсолютно никакой радиации. Благодаря существующим фильтрам из сопла емкости выходит только тепловая энергия огромной температуры и силы, никакого излучения. Как мы этого добились - вопрос не вашей компетенции, здесь у каждого свой допуск секретности. У вас всегда будут исходные данные - объем емкости, сила тяги, которую необходимо получить, и конкретный состав ядерных отходов. Вы же даете ответ о необходимом количестве топлива, допустим, на сорок лет работы по замкнутому циклу и диаметре сопла. Всего две цифры, которые от вас требуются, - еще раз кратко повторил Ковалев.
– Сколько вы получали в университете?
– На руки тридцать, - ответил Петровский.
– Да-а, маловато, - хмыкнул Ковалев, - семьдесят вас устроит?
– Конечно, - обрадованно ответил Петровский.
В кадрах он дал подписку о неразглашении и сразу направился в университет увольняться. Дома с восторгом рассказывал о комбинате. Ольга все-таки задала вопрос:
– Ты же чистый математик, папа, не физик, станешь рассчитывать траектории полета ракет? Не танки же вы там производите.
– Не танки, это точно и не ракеты. Комбинат производит краску, - ответил отец.