От Земли к Андромеде
Шрифт:
– Формула времени?
– удивился Президент.
– Да, именно формула времени. Сейчас ученые мира еще не стоят на пороге, но уже подошли к нему с вопросами получения антиматерии, которая позволит космическим кораблям перемещаться со скоростью света. Пока для нас это запредельная скорость, но в ближайшие пятьдесят лет она станет реальностью. Наука всегда движется волнами, я имею ввиду то быстро, то медленнее. Произойдет скачок и новое замедление лет на сто. Что такое скорость? Это перемещение определенного тела в пространстве. Предмет находится в точке А, например, в Москве и должен переместиться в точку В, например, во Владивосток за девять часов. Девять часов - это время в пути... время! Мы привыкли идти проторенным путем. Нам надо увеличить силу тяги двигателя, в результате увеличится скорость и уменьшится время. Предмет попадет во Владивосток не за девять часов, а за пять, например. А если подойти к этому вопросу с другой стороны? Со стороны времени,
Романов рассмеялся:
– Да-а, Николай Петрович, сравнения у вас, конечно, тоже фантастические - от космических кораблей до женских ножек. И когда эту женскую ножку можно будет реально погладить?
– спросил Президент, все еще посмеиваясь.
– Наука - это не бухгалтерская книга, по которой можно реально отслеживать вложенные средства и не государственный утвержденный план, который, кстати, тоже частенько корректируется. Однако, надеюсь уложиться в половину данной нам форы времени. Хочу пойти к цели двумя параллельными путями - главной и второстепенной дорогой. Главная - это получение формулы времени, а второстепенная и реальная - это квантовое перемещение в пространстве. Говоря проще - телепортация. Этой девочкой вовсю уже ученые занимаются. Это реально в ближайшие годы, например, лет через восемь-десять, полагаю не более. Если, конечно, вы одобрите мой план на будущее и мне не придется объяснять кому-либо другому чем я занимаюсь.
– Вы хорошо сказали про бухгалтерские книги, Николай Петрович, но я понимаю, что наука не может стоять на месте. Невероятное сегодня становится завтра объективной реальностью. Занимайтесь формулой времени и телепортацией. Отлаженное вами производство, как я понимаю, на потоке и станет идти своим чередом, - ответил Романов.
– Но я вас пригласил к себе с еще одной целью - на Западе заинтересовались нашими самолетами-невидимками и, вероятно, скоро на комбинате появятся представители той или иной разведки. Кроме ГРУ другие спецслужбы о вас не знают. Полагаю, что настало время вам познакомиться, а им объединить свои усилия.
Президент попросил пригласить находящихся в приемной генералов. Вошли двое в штатском и два человека в форме, одним из которых был Краснов.
– Вставать необходимости нет, - начал Романов, - проедем совещание в рабочем режиме. Прежде всего представлю вам молодого человека, генерал-лейтенанта Ковалева Николая Петровича, который руководит объектом государственной важности в городе Н-ске. Он автор вещества, именуемое краской, которой покрываются воздушные и морские корабли, невидимые для радаров и эхолотов противника. Он же создатель вам известных новейших двигателей. Генерал-майор Краснов Борис Николаевич, штатный сотрудник ГРУ, который является заместителем Ковалева по режиму. Генерал-армии Буданов Артем Викторович, директор службы внешней разведки, генерал-армии Высоцкий Геннадий Дмитриевич, директор ФСБ, генерал-полковник Говорков Евгений Игоревич, начальник ГРУ. По имеющейся информации американские спецслужбы в настоящее время планируют направить в Н-ск людей с целью получения технологии производства краски или хотя бы взятия образцов для исследования. Остается несомненным, что научно-производственный комбинат, руководимый Ковалевым, станет постоянно интересовать западные спецслужбы и настала пора объединить усилия наших спецслужб. Какие меры предлагаются для пресечения деятельности иностранных разведок?
– Разрешите?
– попросил слова начальник ГРУ.
– Пожалуйста, Евгений Игоревич.
– Поскольку изначально ГРУ поручено осуществлять охрану объекта во всех смыслах этого слова, предлагаю следующее, - он прокашлялся немного, - на местном уровне возглавить операцию по предотвращению деятельности иностранной агентуры генерал-майору Краснову Борису Николаевичу. Обязать начальника УФСБ Н-ской области оказывать Краснову полное содействие. Ему же оперативным путем выявить и задержать иностранных агентов при содействии местного УФСБ. У меня все, Владимир Сергеевич.
– Есть другие предложения?
– спросил Президент.
– Разрешите вопрос, Владимир Сергеевич?
– Да, пожалуйста, Геннадий Дмитриевич.
– Почему охрана, в том числе и контрразведывательная деятельность, поручена ГРУ?
– Это требовала обстановка того времени.
– Считаю, что это целесообразно. У ГРУ несколько иные основные функции и задачи, - ответил директор ФСБ.
– Что скажете вы, Евгений Игоревич?
– Возможно, Геннадий Дмитриевич прав в целом. Однако в настоящее время смена оперативного органа повлечет за собой определенную временную заторможенность, что может сказаться на результатах выявления и обезвреживания иностранной агентуры.
Директор ФСБ усмехнулся уголком рта. Военные знают больше, чем говорят и хотят сорвать лавры на этой операции, считал он.
– Полагаю, что...
– Извините, Владимир Сергеевич, - перебил его Ковалев, - прежде, чем вы озвучите свое решение, я бы хотел высказать свою точку зрения и кое-что уточнить.
– Конечно, пожалуйста, Николай Петрович, - согласился Президент.
– Спасибо, тогда прежде всего вопрос директору ФСБ - действия вашего ведомства, Геннадий Дмитриевич, что вы бы предприняли по вопросу вмешательства в мою работу иностранной агентуры?
Высоцкий так удивленно посмотрел на Ковалева, что Президент чуть не рассмеялся, но внешне не показал ничего. Ему самому стало интересно, как отреагирует директор. Молчание несколько затянулось и Высоцкий решил ответить:
– Если говорить тезисно, то оперативным путем выявить агентуру, а потом уже решать следующий вопрос - играть с ними или задерживать.
– Весьма неплохо, - согласился Ковалев, вновь повергая директора в удивление своим ответом - что может понимать ученый в оперативной работе? Смена сотрудников ГРУ на ФСБ, - продолжил Ковалев, - не повлияет на результаты, однако я уже сработался с генералом Красновым. Но можно сработаться и с другим. Я бы хотел, Владимир Сергеевич, в вашем присутствии кое-что объяснить директору ФСБ. Я хоть и генерал-лейтенант, но по существу человек сугубо гражданский, я не знаю где надо козырнуть, где промолчать, не перебивая старшего по званию. По вашему вызову в Москву ездить не стану, надо - сами приедете. Кандидатуру, предложенную вами вместо Краснова стану утверждать я, а не вы и после меня Президент. В спорных вопросах между нами, мой заместитель по режиму, ваш кадровый сотрудник, выполняет мой приказ, а не ваш. Мои просьбы, распоряжения, приказы, как хотите их называйте, может отменить только один человек - Президент Российской Федерации или верховный главнокомандующий, тоже как хотите. Мои действия или просьбы могут иногда показаться вам сумасбродными, психически ненормальными. У меня нет времени доказывать свою правоту и тратить силы на споры, вам уже моя речь кажется бредом сумасшедшего, но вы поймете через несколько месяцев, что это абсолютно не так. Если вы не возражаете, то я готов согласиться со сменой ГРУ на ФСБ. Почему я все это высказал несколько сумбурно и в резкой форме? Просто министр обороны прошел уже фазу недоверия моим словам и защищал меня от того же начальника ГРУ, с которым мне пришлось лично познакомиться только сегодня.
Директор ФСБ молчал, ошарашенно-удивленный он поглядывал на Президента и был уверен, что Ковалева сейчас поставят на место. Романов это тоже хорошо понимал.
– Геннадий Дмитриевич, вы действительно еще мало знаете господина Ковалева, - начал он, - Николай Петрович не ставил своей целью обидеть вас или унизить, но к его словам необходимо прислушаться. У каждого гения свои странности, хотя лично я в его словах ничего странного не нахожу. Не найдете странностей и вы со временем. Но, как сказал Николай Петрович, нет времени на объяснения, поэтому его просьбу считайте моим приказом.
– Есть, - ответил директор ФСБ
После утверждения новой кандидатуры заместителя по режиму, Романов попросил остаться Высоцкого, отпустив всех.
– Геннадий Дмитриевич, вы, конечно, сейчас многого не понимаете и не воспринимаете в силу своей неосведомленности. Я тоже, как и министр обороны, чувствовал себя подобно вашему. Но неоднократно убедился в правоте слов Ковалева, когда абсолютно невозможное становится реальностью. Приведу в пример то, что видел лично. На учениях в тихом океане Ковалев предложил уничтожить старый списанный безоружный пограничный катер, заявив о том, что крейсер не сможет его потопить, используя любые виды оружия. Вы бы видели усмешки морских офицеров и открытые рты позже, когда с расстояния меньше мили катер расстреливали орудия, торпеды, бомбила авиация, а на катере даже стекла рубки не потрескались. Ни каких следов, кроме сплющенных крупнокалиберных пуль и осколков. Вы можете представить себе ситуацию, когда на палубу старенького катера падает бомба, способная пробить многометровое бетонное сооружение? После взрыва даже стекла на катере не треснули. А его ядерные двигатели, что ученые про них говорят? Что это невозможно, но мы перевооружаем армию, это факт. Сегодня я утвердил план работы Ковалева на ближайшие годы, я не могу вам о нем рассказать, но поверьте, что подобные катера и ядерные двигатели - это семечки. Поэтому берегите Ковалева, как зеницу ока. Это не просьба, это приказ, такие, как Ковалев, раз в несколько тысячелетий рождаются.