От Земли к Андромеде
Шрифт:
– Инфаркт, обширный инфаркт, - объявил врач, - необходима срочная госпитализация.
– Некогда нам по больницам валяться, - Ковалев посмотрел на адъютанта, - срочно пригласи Веронику Андреевну и проводи докторов.
Вероника ехала на комбинат, прекрасно зная, что муж может сам оказать помощь не хуже ее. Но, видимо, обстоятельства не позволяют ему, не хочет демонстрировать свои способности еще и в медицине. Она вошла в кабинет, присела на диван к больному. Собянин лежал с расстегнутой рубашкой, тяжело дышал и постоянно потирал рукой грудь.
– Сдавило все и жжет сильно, - произнес
– Обычные проявления инфаркта, но ничего, сейчас все поправим, - она застегнула ему пуговицы на рубашке, - вставайте.
– А сердце?
– Собянин удивленно глянул на нее, начиная понимать, что боль и жжение ушли.
Он встал, походил по кабинету и даже присел несколько раз - сердце работало ровно и ничего не болело.
– Благодарю вас, вы жена Николая Петровича?
– спросил он.
Ковалева утвердительно кивнула головой.
– Вот если бы ваш муж также бы умел делать свое дело... еще раз спасибо.
– Муж работает не хуже и полагаю, что скоро вы в этом убедитесь. Ладно, сами здесь разберетесь, мне пора.
Ковалева подошла к Николаю, не стесняясь поцеловала его в щеку и вышла.
– Алла, сделай нам чайку покрепче, - попросил он секретаршу, - продолжим разговор, господа.
– Чаю я, естественно, выпью, но говори-не говори - останусь при своем мнении, - ответил Собянин.
– Более того - я отказываюсь от вашего двигателя, найду другого производителя. Время потребуется, но ничего не поделать.
– Это вряд ли, - усмехнулся Ковалев, - выпьем по чашечке чая и пойдем смотреть двигатель живьем.
– Не собираюсь и не пойду, - заартачился Собянин, - еще чего - радиацию хватать...
– Наш двигатель сейчас установлен на испытательном стенде, вы можете посмотреть его в рабочем состоянии, оценить габариты для мопеда, как вы выразились. Он создает необходимую тягу, а радиометрические приборы совершенно не фонят, радиоактивное излучение не проникает через миллиметровую оболочку, которая обладает десятикратным запасом прочности, чтобы выдержать ядерный взрыв, удержать его внутри.
– Да, да - двигатель в форме ступы и метла сбоку... сказки я сам умею рассказывать, - ответил с усмешкой Собянин.
– Вы все-таки обязаны моей семье, Яков Станиславович, приглашаю вас к стенду от имени моей супруги, - хмуро произнес Ковалев.
– Бьете ниже пояса, Николай Петрович, вынужден пойти.
На испытательном стенде он изумленно-шокирующе разглядывал работающий двигатель, лично проверял показания приборов, измеряющих тягу, замерял уровень радиации и ничего не понимал, повторяя: "Этого не может быть, этого не может быть". Он все ходил около ревущего двигателя, возвращался к приборам и вновь к двигателю.
Только через час они вновь собрались в кабинете Ковалева.
– Предлагаю оставить восхищения и поздравления для других сотрудников наших КБ. Принцип работы ядерного двигателя известен давно и реально его пытались сделать еще в середине прошлого века. Основная схема сохранилась и в моем двигателе, ничего нового я здесь не изобрел. Однако, инновации все же присутствуют - это особо прочный корпус, толщина которого до последней минуты вызывала у некоторых сомнения, само радиоактивное вещество, замкнутость цикла. Двигатель не подлежит ремонту,
Он первым вышел из кабинета, оставив ошеломленных гостей. Они кинулись следом, но Ковалева уже след простыл. В приемную неожиданно вошел Войтович, представитель государства, если можно так выразиться. В Москве знали о разногласиях Собянина и Ковалева, о их встрече и специально направили Войтовича, чтобы два конструктора дров не наломали.
– Извините, рейс задержали, не успел к началу разговора. Устранили спорные вопросы?
– первым делом спросил он.
– Не было никаких вопросов, кроме моего неверия в гениальность Ковалева. Обидел человека, - с сожалением ответил Собянин, - вел себя, как упертый баран и не оправдываю себя тем, что в это действительно невозможно поверить. Он действительно даже не кандидат наук?
– Действительно, - подтвердил Войтович, - говорит, что некогда ерундой заниматься, жалко времени на никчемную писанину. Профессор или не профессор - что это меняет для дела?
– Владимир Павлович, вы не правы, - возразил Собянин, - ученая степень, звание - это все-таки признание, это, наконец, деньги, пусть и небольшие. Он мальчишка еще совсем, но в науке всех нас обошел. Не правильно, - повторил Собянин, - не правильно, такому можно присвоить ученую степень без защиты по результатам. И не можно, а нужно. Я академик и со своей стороны этот вопрос инициирую. Надеюсь вы, Владимир Павлович, меня поддержите?
– Безусловно поддержу и сам, в том числе, выйду с соответствующим ходатайством, - довольно ответил Войтович.
* * *
Петровский Федор Иннокентьевич с женой и дочерью Ольгой ужинали. Она так и не вышла замуж, не видела достойных кавалеров вокруг себя, все ища принцев на белом коне. Кто-то не подходил фигурой и лицом, кто-то образованием и положением обществе. Характер, душа, наклонности Ольгу не интересовали. Родители прекрасно это знали, но сделать уже ничего не могли - поперек лавки не положишь.
– В нашей научной среде еще один доктор наук появился, совсем еще мальчишечка, двадцать два года, - произнес Петровский.
– И что тут удивительного?
– усмехнулась Ольга, - это ты, папа, взяток не берешь, а другие еще как хапают. Купить докторскую - кого ты этим изумить хочешь?
Отец даже поперхнулся, ответил не сразу, прокашлявшись:
– У тебя только одно на уме - взятки и связи. Если человек продвинулся, то по блату или за деньги. Когда только осознаешь, что у людей еще голова имеется.