Отблеск грядущего
Шрифт:
– Глупости!-воскликнула Сандра.-Не смей поддаваться слабости! Сереженька, дорогой, продержись еще немножко, все будет хорошо. Умоляю, подожди, потерпи еще самую малость!
Она тормошила его, трясла. Веки мальчика с трудом приоткрылись.
– Не шевелите... Дайте поспать...- Веки сомкнулись.
"Отказ от еды,- вспыхнули в памяти слова инструктора Центра,- в условиях ленинградской блокады означал третью, и самую тяжелую, стадию дистрофии. Она наступала при таком истощении организма, когда уже любая врачебная помощь бесполезна. В
Сомневаться не приходилось: мальчик умирал. А у нее нет даже аптечки из штатного снаряжения десантника! Сама отказалась взять, чтобы не иметь перед ленинградцами никаких преимуществ, быть с ними наравне. Какая тяжелая расплата за глупую щепетильность!
В аптечке-то обязательно должны быть стимуляторы, применяемые десантниками при аварийных ситуациях.
Только они, пожалуй, могли бы сейчас спасти Сережу!..
Нужен стимулятор, немедленно! А его нет. Тогда заменитель его. Какой? Скорее же...
Сандра лихорадочно перебирала вариант за вариантом. Напрасно. Да и что можно сделать в ледяной пустой комнате?
Слабый язычок коптилки не в силах разогнать мрак.
Видны лишь стол, Катенька, не дождавшаяся своего хлеба, и Сережа. Он еще жив, еще вьется парок дыхания у рта. Но он обречен...
Мал круг от светлячка коптилки, а дальше - черным-черно. И тишина. Полная, ничем не нарушаемая тишина...
И вдруг мысль! Стимулятором для Сережи может стать "сильное душевное потрясение". А в броши оставалась еще энергия для "маяка"! Ее достаточно, чтобы на несколько минут включить пятый блок... Прощай, "маяк"!..
...На угольно-черном фоне, расшитом блестками звезд, сиял голубовато-зеленый диск Земли. Под белоснежными облаками, там, где они разрывались, угадывались очертания желтой Африки, темно-коричневой Азии, зеленоватой Австралии...
Сережа ничуть не удивился. Именно так он и представлял Землю из космоса.
Планета быстро сокращалась в размерах - меньше, меньше. Уже с копеечку. Она неуклонно уменьшается, унося города, людей, с их переживаниями и заботами, запах сирени, омытой весенним дождем, августовскую медно-красную луну над черной рекой, лукавый взгляд девчонки с соседнего двора, несбывшиеся мечты о звездоплавании...
"Когда человек умирает, он видит стремительно отдаляющийся диск Земли,-догадался Сережа.-Ведь умирающий навсегда улетает, оставляя на ней все. И я оставляю..."
Но Сереже не жалко. Ему хорошо и спокойно.. Не терзает больше -голод, не леденит холод. Ему теперь ничего не надо!
Уже погасла голубенькая бусинка Земли... Черный, непроглядный мрак... Абсолютная тишина Великого Космоса...
Но что это? Тишина нарушена. Внезапно зазвучала музыка. Откуда она, если кругом пустота бездны?.. Пение какое-то...
До Сережи, едва слышимые, из немыслимой дали донеслись слова, от которых сердце встрепенулось:
День Победы, как он был от нас далек, Как в костре
He об этом ли, замерзая в ледяной ночи, тысячи раз мечтал он? Неужели свершилось?
Сережа прислушался... и открыл глаза. Он находился на кровати в комнате, такой же холодной и черной, как космос...
Теплится коптилка. Тетя Сандра сгорбившись сидит рядом, держит его руку в своей... В недоумении Сережа переводит взгляд в сторону репродуктора, висящего на стене: не оттуда ли звуки? Нет, репродуктор молчит.
А музыка усиливается, нарастает, близится! Она уже звучит со всех сторон! И происходит невероятное. Темноту комнаты разрывает сияние солнечных лучей! В комнату низвергается сверкающий водопад света, а вместе с ним ликующий гром оркестра п звучание мощного хора:
Этот День Победы
Порохом пропах.
Это праздник
С сединою на висках,
Это радость
Со слезами на глазах
День Победы! День Победы!
Комната исчезла. Перед Сережей - Красная площадь. Военный парад. Совсем близко Мавзолей. Одна за другой подходят шеренги солдат в касках, совершают крутой поворот. И, брезгливо брошенные, к подножию Мавзолея летят фашистские знамена с ненавистной свастикой!
Внезапно все оборвалось: видения, музыка. Вновь - темнота, огонек коптилки, тишина склепа. Но мальчишечье сердечко, взволнованное, теперь не желало останавливаться - оно билось сильно и часто! И чудо свершилось: Сережа попросил есть! А потом спросил:
– Тетя Сандра, потрогайте мой лоб. У меня жар?
– Лоб холодный.
– А я бредил. Слышал удивительную песню про День Победы. Даже кино про Победу видел, прямо здесь, в комнате. И цветное!
– А может быть, так все и будет, как видел?-мягко спросила Сандра.
– Вряд ли. Что Победа наша - правильно. Но красноармейцы и командиры на Красной площади были в погонах. Не может такого быть! А песня и вправду замечательная. Жаль, больше не услышу.
– Услышишь,- ласково гладя мальчика по щеке, заверила Сандра.
– Опять в бреду?
– В полном здравии. Но когда в мае семьдесят пятого года вторично услышишь-не вспомнишь, что уже слышал ее сегодня, в сорок втором, как не вспомнишь и то, что еще в блокаде видел грядущий День Победы. Я приказываю тебе забыть это!
И Сандра погрузила Сережу в гипнотический сон.
Не могла же она сказать, что песня, которая его воскресила, будет написана лишь через тридцать три года! К счастью, Сандра, отправляясь в прошлое, включила в фонотеку броши и с десяток полюбившихся ей песен двадцатого века. Удачно, что сейчас выбрала для Сережи лучшую из них. Ну а "кино", как определил Сережа, всего лишь связанное с звукозаписью голографическое воспроизведение документального фильма далекого прошлого...
С беспокойством и тревогой смотрела она на уснувшего мальчика. Выдержит ли он завтра переезд через Ладогу?..