Отбор для Слепого

Иванова Ксюша

— Останови, там мой отец! — закричала Милана.

— Не останавливай! Поезжай к нашим! Иначе пристрелят нахрен в спины! — Регина неуверенно посмотрела на меня, но сделала так, как сказал.

Машины по приказу Антона затормозили и, пропустив нас, встали поперек дороги, загородив проезд. Бойцы с автоматами высыпались, словно горох, на дорогу и рассеялись по обочинам, заняли позиции, прячась за собственным транспортом.

Я наблюдал, выйдя из машины, как на дороге между двумя группами солдат, между бойцами из группировок, представляющих два города, на середину расстояния между остановившимися машинами вышли двое мужчин — Антон Жук и Валерий Земцов. Неторопливо дойдя до какой-то, только им сейчас

видимой точки, они оба замерли, с интересом рассматривая друг друга.

— Земцов? — спросил Антон.

— Жук! — ухмыльнулся наш преследователь.

— Я так понимаю, тебе понадобился МОЙ Пророк?

— Если ты ставишь вопрос именно так, то, наверное, вовсе не понимаешь расклада. На самом деле он — не твой Пророк. Это ТЫ — его солдат, боец, генерал, руки, которые расчищают ЕМУ дорогу!

Антон покачал головой. Мне, конечно, не было видно его лица, но я был уверен, что теперь уже наш лидер ухмыляется.

— Я отлично представляю себе расклад. И мне без разницы, как моя роль представляется другим. Я забираю своих людей.

— Ты, конечно, забирай своих людей. Сегодня мы, к сожалению, в меньшинстве. А жаль, я бы с удовольствием повоевал с тобой! Посмотрел бы, так сказать, хваленого генерала в деле! Но думаю, такая возможность мне скоро представится! Очень скоро!

— Посмотрим, докуда ты сумеешь дойти, — сказал Антон и под издевательский смех Земцова неспеша и невозмутимо направился к своим.

Возле машины, спросил, обращаясь ко мне:

— Где Пророк?

— В машине. Он без сознания, но жив.

— А девчонка?

— Милана? — Я посмотрел в машину, но девушки там не было. Осмотревшись, увидел ее возле отца. — Вон она, с Платоном.

— Поехали со мной, расскажешь по пути.

Но я возразил:

— Нет, я с ними поеду, — кивнул в сторону машины. — Если хочешь, садись к нам.

Брови Антона удивленно поползли на лоб — ему посмели возразить! Но в этот раз наш генерал не стал показывать, кто здесь самый главный, а сделав знак своим телохранителям, сел в машину Гайки.

Она завела и поехала в центре колонны. От меня не укрылся заинтересованный взгляд генерала, который буквально ощупывал девушку с ног до головы. И, несмотря на понимание того, что Антон — прекрасный семьянин, преданный жене и сыну и не замеченный в изменах, и его интерес, возможно, вызван вовсе не тем, что наш водитель — красивая женщина, я почему-то вспылил. Кровь бешено ударила в виски, а руки вцепились в водительское кресло — пришлось уступить генералу переднее пассажирское сиденье. Для меня этот его взгляд был, что быку красная тряпка — хотелось прикрыть Гайку, засунуть себе за спину! Почему? Зачем? Бред, глупость какая-то!

— Давай, Давид, рассказывай, что случилось-то? И, самое главное, объясни, почему вы не дали мне знать, что едете к Москве? В следующий такой раз будете сами свои задницы спасать!

А я вместо того, чтобы исполнять приказ, а именно в таком тоне со мной разговаривал командир, я внезапно сказал:

— Гайка, останови, я за руль сяду!

И, когда она послушалась, я испытал совершенно необъяснимое чувство… гордости, что ли, за то, что не спорила и не задавала вопросов, а поступила именно так, как Я просил! И смог успокоиться и начать свой рассказ только тогда, когда уселся рядом с генералом, лишив его возможности разглядывать МОЮ женщину…

39. Пророк.

Я пришёл в себя, чувствуя тупую боль во всем теле, словно с размаху ударился обо что-то большое и твердое. Но еще больше было больно сердцу — оно ныло, тупо отдавая куда-то в бок. Я отлично понимал, кто меня так избил…

Ехал в машине, слушая разговор Давида с Антоном. Понимал, что, похоже, Жук успел вовремя, и мы спасены. Но делал вид, что все еще не пришел в себя — мне нужно было обдумать все произошедшее.

По

всему выходило, что Милана слышала мой разговор с Земцовым. Другой причины для такой ее реакции я придумать не мог. Она поверила моим словам, тому, что я намеренно лгал, стараясь вытащить нас всех из плена! Она не смогла понять, где правда, а где ложь! А ведь я просил ее, я предупреждал, что нужно верить мне, говорил, что люблю, что не брошу и не предам! Хотелось малодушно развить мелькнувшую было мысль о том, что быть вместе с женщиной, которая не верит мне, не понимает меня, не нужно, а при моей жизни, даже опасно. Я часто попадал в ситуации, когда только абсолютное доверие своим людям и ответное с их стороны спасали нас от смерти.

Но, отогнав эту мысль, я тут же думал, что множество факторов могло повлиять на такую реакцию девушки. И знает она меня немного, и мои способности к убеждению подействовали не только на Земцова, но и на нее. И, возможно, она просто не контролировала себя в тот момент, когда ударила. И если все так, то, конечно, она сейчас со своим отцом и хочет сбежать от меня, уехать в Новгород.

Ко мне пришло осознание — она выполнила свою роль, ту, которую для нее отвел отец — я сделаю все, чтобы уговорить Антона объединиться с Ростоцким для общей борьбы против Москвы в целом и Земцова в частности. Я сделаю все, чтобы она была в безопасности. Может быть, вот именно ТАК всё и было задумано? И я снова мысленно возмутился — я что ей мальчишка, чтобы помыкать моими чувствами?

А может… а может, еще не поздно? Может, она уже и сама раскаялась в своем поступке? Но тогда, почему она не здесь, не рядом со мной? Нужно увидеть! Нужно поговорить с ней! Я с трудом открыл глаза и попытался сесть. Но чьи-то ласковые, хоть и шероховатые руки, придержали голову, не позволяя. Милана? Нет… ее я бы почувствовал. Скорее всего, Регина…

— Тихо, тихо, не нужно вставать резко, — прошептала она, чуть склонившись к моему лицу.

И сразу же отреагировал Антон:

— Очнулся? Ну и замечательно! Ну ты, брат, даёшь! Разве можно так рисковать? Почему сразу за мной не послал? Отправились вдесятером против армии! Подожди, Рыжая тебе голову оторвет — собиралась ехать в Москву вместе с нами! А если вдруг пожалеет и не оторвет полностью, то Ярослав присоединится — видя, как его недавно родившая жена хочет бросить ребенка, чтобы спасать чужого мужика, он рвёт и мечет! — Антон редко шутил, но сейчас почему-то посмеивался надо мной.

Я молчал, и он добавил:

— Ты не правильно поступил. А если бы тебя грохнули? Для нас всех это была бы огромная потеря. Ты не имел права рисковать. Да еще и из-за кого? Какой-то девчонки-бойца!

Еле-еле ворочая языком, я спросил:

— Ты бы тоже ради Таисии не рискнул?

Он некоторое время ошарашенно молчал, а потом ответил:

— О! Да тебя, брат, зацепило по самое не балуй! Извини! Беру свои слова обратно.

— Где мы?

— Скоро будем дома. Подъезжаем к Питеру.

— А Ростоцкий? — конечно, меня интересовало, где сейчас Милана, но почему-то язык не поворачивался назвать ее имя.

— Вероятно, уже у себя — мы с ним распрощались уже часа полтора назад. Ты долго был без сознания, почти сутки! Как чувствуешь себя? Так-то мы вроде бы проверили — переломов нет… Земцов-то покрепче оказался — даже в погоню кинулся. Я с ним встречался…

И, правда, как ей удалось меня так легко вывести из строя? Может, я стоял на линии удара? Или именно против меня была направлена ее ярость! Антон рассказывал еще что-то, а я думал о том, что Милана уехала. Просто взяла и уехала, не думая о том, ч то я могу умереть, что я без сознания! Я ей вообще безразличен! Ну и пусть! Мне не восемнадцать лет, чтобы переживать из-за какой-то там бабы! Я — взрослый мужик, забуду, выброшу из головы!