Отборная бабушка
Шрифт:
— Плащи и палатки. — подсказал Абелард. Он-то все помнил, по должности положено.
— А, точно. О, интересно как. Неужели правда читать-считать не умеет? — протянул король. — Это вряд ли. Значит, хотела сняться с отбора. Похоже, слава моего оболтуса впереди него бежит, попалась вот вроде приличная девушка, так замуж за него не хочет. Досадно.
— Поискать компромат? — услужливо предложил глава службы безопасности. Мартиник кивнул.
— Поищи. И рычаги давления тоже, на всякий случай. Родственников там, возлюбленных каких. Ну, не мне тебя учить.
13
Всех
Это же надо, не повезло как. Наверное, заприметил меня, когда замковОй выпендриваться начал. Откуда-то же наблюдают за отбором. Вот и прибежал, паразит мелкий.
Кстати, о паразитах.
В коридорах, по которым нас вели, периодически встречались придворные. Они кланялись всем нам, обобщенно, не особо почтительно, но на всякий случай с некоторым уважением. Мало ли, среди этих девиц может все же оказаться будущая королева.
Взгляд мой зацепился за знакомое лицо.
А этот что здесь делает?
Ландграф Рухт не ожидал меня увидеть, но явно обрадовался. Хоть и направлялся он в другую сторону, моментально развернулся и подстроился под мой шаг, двигаясь параллельным курсом.
— Доброго утра вам, дорогая соседка. — с ухмылкой поприветствовал меня он.
— И вам не хворать. — многозначительно отозвалась я. Ухмылка чуть поугасла. Но не до конца, и это настораживало.
— Вашими молитвами. — край рта гера Рухта дернулся. — Вечером на балу я надеюсь удостоиться хотя бы одного танца с вами.
— Увы, я не танцую. — без малейшего сожаления я ответила чистую правду. Пока сестрички отрабатывали книксены и пируэты, я волокла мешки из леса и разбивала палкой тыквы.
Нет, книксен я тоже освоила. И даже отличу его от реверанса. Но на этом, пожалуй, все.
— Тогда я хотя бы представлю вам своих сыновей. Такая жалость, живем по соседству, а до сих пор не встречались. Нужно исправлять сию несправедливость!
Я мило улыбнулась, ничего не отвечая, и мы всей колонной очень вовремя свернули в так называемое женское крыло — часть дворца, в которую на время отбора вход разрешён только кандидаткам в невесты, прислуге и охране. Ландграфу двое дюжих стражей в униформе заступили дорогу, недвусмысленно скрестив алебарды перед его носом.
— Увидимся вечером! — интимно крикнул мне вслед гер Рухт, и у меня резко заболели все зубы разом.
По местным правилам отбора, которые я за эти две недели успела волей-неволей успела выучить наизусть благодаря ежедневным наставлениям мачехи сёстрам — за завтраком, обедом и ужином, боюсь представить, что с бедняжками было, пока я ездила по делам — те девицы, которые не подошли принцу, после отбора могут быть просватаны благородными холостяками, которые со всей страны съезжаются ради такого события. Мнение девицы в таком деле учитывается, но не сильно. Как король прикажет, так и будет.
В частности, поэтому мне не особо нравилась вся эта затея с отбором. Холостяки, то есть неженатые,
Пока я предавалась невеселым мыслям, подошла моя очередь заселяться. Похоже, нас распределяли в порядке живой очереди, потому что плелась я последней, и оказалась в самом конце длинного коридора.
Покои приятно удивили. Не только спальня, но и небольшая гостиная при ней, для приема гостей, с диваном и парой кресел, камином и несколькими разнокалиберными столиками. И кофе попить, и книгу положить можно. Дальше шёл будуар-гардеробная. Удобно, прямо дефиле можно устраивать.
Будуар плавно перетекал в роскошную спальню. Мне было от входа видно только краешек балдахина и аналогичной ткани шторы, но выглядело оно весьма впечатляюще.
В гостиной, у дивана, опустив глаза в пол, статуей застыла совсем юная девушка в форме горничной. Ей было от силы лет шестнадцать, худенькая, я бы сказала, полупрозрачная. Глазищи в пол-лица, губки бантиком, ручки-палочки сложены там, где у людей живот. Мда, кормить ее надо.
— Я ваша горничная на время отбора. Меня зовут Мика. — И девушка присела в уважительном книксене.
Сопровождавшие меня лакеи испарились, будто их не было.
Польза от горничной, несомненно, нашлась. Она помогла мне расстегнуть сто пятьдесят пуговичек на моем дорожном платье, разобрала чемодан — в огромной гардеробной три моих приличных платья и одно дорожное смотрелись как-то сиротливо, а белье и тренировочный костюм удостоились вытянутого лица — и объявив, что вернётся к вечеру, чтобы помочь мне с прической, с очередным реверансом удалилась.
Я еще не решила, чем мне заняться. Снова одеться, чтобы погулять? И наткнуться на принца или ландграфа? Увольте. Лучше в ванне полежу. Тут эти удобства должны быть просто роскошными.
С этими мыслями я прошла в спальню, откуда по идее можно попасть в ванную комнату, и остолбенела.
Посередине кровати-монстра, метра так три на три, развалился другой монстр. Мелкий. Монстрик, я бы сказала. Кошачья личина с него сползла, уступив место чему-то среднему между болонкой и волосатым пеньком.
— Ну, здравствуй, дорогой. — Поприветствовала я того, кому обязана вниманием принца. Очередной, чтоб ему, сводник. Не знаю уж, как именно он поспособствовал узнаванию — ну нереально меня с такого расстояния рассмотреть, да и не на лицо он смотрел на той полянке, ой не на лицо — но точно приложил лапу!
— И тебе привет. — мохнатая нечисть даже головы не подняла. Один глаз только приоткрыла, оценила мое настроение и закрыла обратно. — Я в курсе, что тебе нельзя подсовывать женихов. Но никто не сказал, что женихам нельзя подсовывать тебя.