Отцы и дети. 2.0
Шрифт:
– Вода… А что вода… Вода – она и есть вода, ничего в ней нету. Балтика-то, девятка, хорошо мне помогает.
Жадно выпил воду. Я тоже. Очень жарко.
Он даже ни разу не снял свою шерстяную кепку.
– Я что, не человек? Мне бы пива, балтику девятку. Или в кафе, покушать, первое, второе, водочки. Я не человек, что ли?
Человек.
Тридцать второй автобус, влезаем, едем на станцию.
Мы где, какая остановка, когда нам выходить, мы не проедем, где мы стоим, это светофор, это наша остановка, сколько
По большей части молчу.
– Дмитрий! Дмитрий! Ты где? Ну чего ты молчишь! Чего ты молчишь! Чего ты молчишь!!!
Какая-то толстая баба прикрикнула:
– Да что ты все орешь?! Знает он, куда ехать! Орет и орет!
Анатолий Васильевич примолк, но не надолго. – Дмитрий, когда нам выходить? Это не наша?
Не проехали?
Вокзал, вылезаем. Другие пассажиры помогают.
– Завтра в Ржаксу поеду. – Это районный центр такой, в Тамбовской области. – В Ржаксу. Есть у меня там человек. Поезд в девять утра. Посижу на вокзале. Ты меня до сидений доведи, там сиденья, я там сижу всегда. Вот пива не хочешь мне купить. Или вот я бы водочки. Первое бы, второе. Дмитрий, а ты верующий? Баптист небось?
– Почему баптист, православный.
– В нашей вере-то пьют. А в ихней – нет, не пьют.
Добрели до зала с рядами металлических сидений, Анатолий Васильевич расположился у стеночки.
– Дмитрий, знаешь чего… купи мне пирожков с мясом. Пива мне не хочешь покупать, ну, ладно, я сам куплю, а ты мне пирожков купи. А воды не покупай, вода – она и есть вода, чего ее пить-то.
Купил пирожков с мясом. Попрощались.
Ну, давай, Анатолий, пока, дай Бог тебе здоровья, спасибо, Дмитрий, спасибо, сынок.
Зашел в туалет, несколько раз тщательно вымыл с мылом руки, особенно тщательно – левую, за которую цепко держался Анатолий Васильевич.
Вышел на Интернациональную улицу, пошел в сторону центра, испытывая яркую, звериную радость от возможности быстрой ходьбы, от возможности визуального и аудиовосприятия.
Тамбов, признаться, не произвел на меня никакого впечатления – ни плохого, ни хорошего. А ведь я приехал сюда именно за впечатлениями от города. Но получилось так, что источником основной массы впечатлений стал не город Тамбов, а его житель Анатолий Васильевич.
Побродил по центральной улице – Советской. Съездил зачем-то в один из новых микрорайонов. Съездил в пригородное село Красненькое. Погулял по Моршанскому шоссе.
Жара, пыль, пришибленное остолбенение.
Перекусил в пиццерии, послонялся еще немного по центру и поехал на вокзал. Скоро поезд.
Зашел в буфет купить что-нибудь в дорогу. У соседнего прилавка стоял Анатолий Васильевич, уже без рюкзака. Кажется, он покупал балтику девятку.
Не стал к нему подходить, купил бутылку минералки и пошел к выходу на платформу.
Александр Феденко
АРЕСТ ЛЕНИНА
Однажды Ленина арестовали – за кражу, он квартиру выставил в Мытищах. А его поймали с поличным. В форточке он застрял и вылезти не мог. Потому что мертвый был.
На самом-то деле его кто-то засунул туда, в форточку, чтоб сквозняки не дули. А все имущество пропил.
Ну вот, поймали Ленина – начали судить. Судили-судили. Приговорили к расстрелу. Потому что отягчающие полезли.
Судья говорит:
– Дай десять тыщ – отпустим.
А Ленин не дает.
Судья:
– Дай хотя бы пять, не жлоби судьбу.
А Ленин не дает.
Судья думал, что Ленин принципиальный, но у того просто денег не было. Потому что он мертвый был.
На самом-то деле менты при задержании у него все деньги вытащили. И сразу же пропили.
Повели Ленина на расстрел. Поставили к стенке, отошли – а он падает. Вернулись, подняли, отряхнули, поставили к стенке, только стрелять – он, сука, падает.
Все думали, что Ленин пьяный. А он просто мертвый был.
Владимир Гуга
БЕЛОЧКА
На станции «Переделкино» наблюдалась впечатляющая картина. В то время как основная часть пассажирской массы стояла лицом к краю платформы, небольшая группка смотрела в сторону кустов, сгрудившись около железного забора. Они наблюдали что-то необычное. Должно быть, драку или изнасилование. Хотя для изнасилования еще слишком холодно. Минус десять, все-таки. Так или иначе, за забором происходило нечто выходящее, как говорится, за рамки обыденного.
Так и есть, народ сквозь железные прутья забора смотрел на белку, а белка как-то оцепенело смотрела на народ. Зрители при этом умиленно улыбались. Казалось бы, что такого? Просто бесплатный зоопарк. Ан нет! В этом зрелище заключена бездна аллегорий. Допустим, белка – это любовь, а забор – череда обстоятельств, ложных убеждений, прогнивших семейно-бытовых традиций.
Или белка – это Россия. Юркая, быстроглазая Россия с большим пушистым хвостом, а забор – это феодально-полицейская власть, отделяющая свободолюбивый народ от своей Родины.
Или белка – это просто жизнь. Полнокровная, свободная, творческая жизнь, а забор – это скопище комплексов, заблуждений, ошибок, отделяющих личность от этой жизни.
Или белка – это Бог, а забор – дьявол, который никак не дает людям соединиться с Богом.
Или белка – это нирвана, а забор – бесконечный кармический цикл жизней, который надо обязательно преодолеть…
От обилия аллегорий кружится голова. Тут ведь, если очень постараться, можно и роман написать толстый – «Белка и забор». Потом получить премию, нажить врагов. Столько проблем сразу навалиться. Их придется всю оставшуюся жизнь решать. Поэтому лучше поскорее забыть эту сцену и вернуться к серьезным делам.