Отдельная реальность
Шрифт:
Когда стало значительно темнее, мы незаметно, мы незаметно вышли из машины и очень медленно и бесшумно вошли в пустынный чапараль.
С места, где мы остановились, я мог разглядеть темные силуэты холмов по обеим сторонам. Мы были в плоском, красивом, широком каньоне. Дон Хуан дал мне подробную инструкцию о том, как оставаться слитым с чапаралем, и научил меня способу сидеть «в бодрствовании», как он называл это. Он велел мне подогнуть мою правую ногу под мое левое бедро и сохранять мою левую ногу в сложенном положении. Он объяснил, что подогнутая нога использовалась в качестве пружины для того, чтобы встать с большой скоростью, если это будет необходимым. Затем он велел мне сидеть лицом на запад, потому что это было направление дома женщины. Он сел рядом со мной, справа, и шепотом сказал мне держать
Дул чистый спокойный ветер, и я думал, что я обнаружил волнение в кустах много раз. Я поднимал глаза каждый раз, готовясь к трансцендентальному переживанию, но я ничего не видел. Каждый раз, когда ветер раздувал кусты, дон Хуан энергично ударял ногой по земле, поворачиваясь кругом и двигая руками, как будто они били. Сила его движений была чрезвычайной.
После нескольких неудач увидеть колдунью «в полете» я уверился, что не буду свидетелем никакого трансцендентального события, однако, дон Хуан показывал «силу» так остро, что я не помнил, как провел ночь.
На рассвете дон Хуан подсел ко мне. Он, казалось, был совершенно изнурен. Он едва мог двигаться. Он лег на спину и пробормотал, что ему не удалось «пронзить женщину». Я был сильно заинтригован этим заявлением; он повторил его несколько раз, и каждый раз его тон становился все более унылым, более отчаянным. Я начал переживать необычное беспокойство. Мне было очень легко проецировать мои чувства на настроение дона Хуана.
Дон Хуан ничего не упоминал об этом случае или о женщине несколько месяцев. Я думал, что он или забыл или решил все дело. Однако однажды я нашел его в очень взволнованном настроении, и в манере, которая была совершенно несвойственна его естественному спокойствию, он сказал мне, что «черный дрозд» сидел перед ним предыдущей ночью, и что он даже не заснул. Искусство женщины было таким большим, что он совсем не чувствовал ее присутствия. Он сказал, что, к счастью, он проснулся в определенный момент, чтобы подготовиться к самому ужасному бою за свою жизнь. Тон дона Хуана был взволнованный, почти патетический. Я почувствовал непреодолимую волну жалости и беспокойства.
В мрачном и драматическом тоне он вновь подтвердил, что у него не было способа остановить ее и что в следующий раз, когда она придет к нему, это будет его последний день на земле. Я стал унылым и был едва не в слезах. Дон Хуан, казалось, заметил мое глубокое беспокойство и засмеялся, как я подумал, храбро. Он похлопал меня по спине и сказал, чтобы я не терзался, что он еще не вполне потерян, потому что имел одну последнюю карту, козырную карту.
– Воин живет стратегически, – сказал он, улыбаясь. – Воин никогда не берется за груз, который он не может удержать в руках.
Улыбка дона Хуана имела силу разогнать зловещие тучи судьбы. Я внезапно почувствовал приподнятое настроение, и мы оба засмеялись. Он похлопал меня по голове.
– Ты знаешь, из всех вещей на земле, ты – это моя последняя карта, – сказал он отрывисто, взглянув мне прямо в глаза.
– Что?
– Ты являешься моей козырной картой в моем бою против этой ведьмы.
Я не понял, что он имеет в виду, и он объяснил, что женщина не знала меня и что, если я сыграю своей рукой так, как он укажет мне, у меня будет более чем хороший, шанс «пронзить ее».
– Что ты имеешь в виду под этим «пронзить ее»?
– Ты не можешь убить ее, но ты должен пронзить ее, как воздушный шар. Если ты сделаешь это, она оставит меня одного. Но не думай об этом теперь. Я скажу тебе, что делать, когда придет время.
Прошли месяцы. Я забыл случай и был удивлен, когда я прибыл однажды в его дом: дон Хуан выбежал и не дал мне выйти из машины.
– Ты должен уехать немедленно, – прошептал он со страшной безотлагательностью. –
– Зачем тебе ружье?
– Отправляйся сейчас же!
Я вернулся с ружьем. У меня не было достаточно денег, чтобы купить его, но мой друг дал мне свое старое ружье. Дон Хуан не посмотрел на него; он объяснил, смеясь, что он был резок со мной, потому что черный дрозд был на крыше его дома, и он не хотел, чтобы она видела меня.
– Обнаружив черного дрозда на крыше, у меня возникла мысль, что ты мог принести ружье и пронзить ее из него, – сказал дон Хуан выразительно. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поэтому я посоветовал, чтобы ты купил ружье или достал его каким-нибудь другим путем. Видишь ли, ты должен уничтожить ружье после выполнения задачи.
– О какой задаче ты говоришь?
– Ты должен попытаться пронзить женщину из своего ружья.
Он заставил меня начистить ружье, натерев его свежими листьями и стеблями особо пахнущего растения. Он сам протер оба патрона и вложил их в стволы. Затем он сказал, что я должен спрятаться за его домом и ждать до тех пор, пока черный дрозд не сядет на крышу, и затем, тщательно прицелившись, я должен был выпалить из обеих стволов. Эффект удивления, больше, чем дробь, пронзит женщину, и, если я был сильным и решительным, я мог заставить ее оставить его в покое. Таким образом, моя рука должна быть безупречной и таким же – мое решение пронзить ее.
– Ты должен пронзительно закричать в момент выстрела, – сказал он. – Это должен быть убедительный и пронзительный выкрик.
Затем он сложил кучу из пучков бамбука и дров в десяти футах от рамада его дома. Он велел мне опереться на эту кучу. Положение было очень удобным. Я полусидел; моя спина была хорошо подперта, и у меня был хороший обзор крыши.
Он сказал, что ведьме было еще слишком рано появиться и что до темноты мы сможем сделать все приготовления; затем он притворится, что он заперся в доме, для того, чтобы привлечь ее и вызвать еще одно нападение на свою личность. Он велел мне расслабиться и найти удобное положение, чтобы я мог выстрелить без движения. Он заставил меня прицелиться на крышу пару раз и заключил, что действие – поднимание ружья к моему плечу и прицеливание были слишком медленными и нескладными. Затем он построил подпорку для ружья. Он сделал два глубоких отверстия железным бруском, поместил в них две рогульки и привязал длинную жердь между их развилинами. Конструкция давала мне упор для стрельбы и позволяла держать ружье нацеленным на крышу.
Дон Хуан посмотрел на небо и сказал, что ему было время идти в дом. Он встал и медленно и спокойно пошел внутрь, дав мне последнее предостережение, что мое старание не было шуткой, и что я должен был поразить птицу с первого выстрела.
После того, как дон Хуан ушел, всего лишь несколько минут были сумерки, а затем стало совершенно темно. Казалось, как будто темнота ждала до тех пор, пока я останусь один, и внезапно спустилась на меня. Я пытался сфокусировать мои глаза на крыше, которая вырисовывалась на фоне неба; на время на горизонте было достаточно света, поэтому очертания крыши были еще видимы, но затем небо стало черным, и я едва мог видеть дом. Я сохранял свои глаза сфокусированными на крыше часы, не замечая совсем ничего. Я видел пару сов, пролетевших к северу; размах их крыльев был совершенно удивительным, и их нельзя было принять за черных дроздов. В определенный момент, однако, я отчетливо заметил черную тень маленькой птицы, севшей на крышу. Это определенно птица! Мое сердце начало сильно стучать; я почувствовал гул в моих ушах. Я прицелился в птицу и спустил оба курка. Раздался очень громкий выстрел. Я почувствовал сильную отдачу ружейного приклада в мое плечо, и в тот же самый момент я услышал очень пронзительный и ужасающий человеческий крик. Он был громкий и жуткий и, казалось, шел с крыши. У меня был момент полного замешательства. Затем я вспомнил, что дон Хуан указывал мне закричать в момент выстрела, а я забыл это сделать. Я подумал перезарядить мое ружье, когда дон Хуан открыл дверь и выбежал. Он держал керосиновую лампу. Он казался очень взволнованным.