Отечества крылатые сыны
Шрифт:
Свой аэродром мы не узнали: он похож на потревоженный улей. Гудят моторы, снуют заправочные машины, грузовики с бомбами, боеприпасами, самолеты уже рассредоточены по всему полю. Возле каждого из них хлопотали наши верные друзья - техники, механики, мотористы, оружейники. Они не поднимались с нами в воздух, но в успехе общего дела была немалая доля их труда. У нашего самолета - Сергей Евдокимов. Он никуда не выезжал из Левой Россоши и с утра появился на аэродроме. В город не выезжали также молодые летчики и штурманы, которые проходят подготовку в нашем [21] учебном полку. Они - так называемый переменный состав. Из молодых авиаторов мы комплектуем экипажи, которые по окончании
Пока на самолетах устанавливали пулеметы, набивали патронами ленты, проверяли оборудование, бомбовооружение, мы получили пистолеты и противогазы.
Потом состоялся митинг. Его открыл командир полка майор Н. Н. Царев. В каждом его слове чувствовались сила и уверенность:
– Сегодня на рассвете немецкие войска нарушили договор о ненападении. Без объявления войны они вторглись в пределы нашей Родины. Фашистские самолеты уже бомбили Киев, Каунас, другие города. Боевые действия развернулись вдоль всей границы от Балтики до Черного моря. Бойцы Красной Армии оказывают упорное сопротивление обнаглевшему врагу…
На митинге выступил также замполит старший политрук И. Н. Демидов. Он говорил об огромной ответственности, которая легла сегодня на плечи воинов. Пришло время суровых испытаний, когда каждый коммунист, каждый комсомолец должен быть там, где трудно, где возникает смертельная опасность для Родины. Каждый советский человек обязан показать свои способности, проявить мужество в боях.
Разные мысли роились в моей голове. Конечно, враг силен, фашистские орды заполонили почти всю Европу. Немецкая армия имеет опыт войны, ее оснащает промышленность Германии и оккупированных стран. Но ведь и мы сильны. Еще свежи в памяти замечательные победы наших войск над японскими самураями у реки Халхин-Гол. Мы готовились к тому, что война будет вестись на чужой, [22] вражеской земле. Мы понимали, что война будет трудной, бескомпромиссной, но обязательно закончится нашей победой.
Я ждал: в своем выступлении замполит скажет, что уже есть приказ о перелете на запад, на фронт. Но мы услышали другие слова:
– Для борьбы с врагом необходимы хорошо подготовленные летчики, штурманы, стрелки-радисты, способные выполнять сложные боевые задания. И потому главное для нас сегодня - быстрее и лучше готовить экипажи. Придется работать с большим напряжением, с утроенной энергией, будем и сами усиленно тренироваться.
«Выходит, - продолжал размышлять я, - нашей передовой станет подготовка молодых. Будем учить экипажи, отправлять их на фронт, а сами чувствовать себя виновными в том, что остаемся в тылу». Впервые я пожалел, что служу в учебном полку, что являюсь инструктором. Решил немедленно подать рапорт о направлении в действующую армию.
Однако моя просьба, как и ряд последующих, не была удовлетворена.
С первых дней войны весь учебный процесс был перестроен и максимально приближен к требованиям боевой обстановки. Полеты велись круглосуточно. По 10-12 часов трудились инженеры, техники, младшие авиаспециалисты и мы - инструкторы.
В ходе подготовки молодых воинов предстояло изучить и освоить новый дальний бомбардировщик ДБ-3ф (Ил-4). Созданный конструкторским бюро под руководством С. В. Ильюшина, этот самолет вполне отвечал требованиям времени. Ему суждено было стать основным типом в частях дальней авиации в годы войны. Два мотора воздушного охлаждения мощностью по 1100 лошадиных сил каждый, скорость - около 450 километров в час, дальность [23] полета - почти 4000 километров, потолок - 7500 метров. Бомбовая нагрузка - свыше 1250 килограммов. Самолет имел и мощное вооружение для защиты от истребителей врага.
Наше звено готовило сразу десять экипажей. Командир звена лейтенант Евдокимов вместе с летчиками-инструкторами Иваном Дудниковым и Виктором Скоповым обучали молодых летчиков. Летали с ними по кругу и в зону. Отрабатывали технику пилотирования. Я готовил штурманов к маршрутным полетам и бомбометанию. Изучал с ними район полетов, материальную часть самолета, инструкции полигонов. С каждым из штурманов совершал полеты, обучал их, как вести ориентировку, метко поражать цель на полигоне, совершенствовал и свое мастерство. В каждый полет обязательно брал и «свою» бомбу.
Начальник связи готовил стрелков-радистов.
Штурманское дело я полюбил всем сердцем. Мне тогда казалось, да и теперь я так считаю, что лучше специальности, чем штурманская, нет и не может быть…
Каждый вечер мы слушали сводки Совинформбюро. Они не радовали: фашистские полчища все дальше и дальше вторгались в пределы нашей страны. С большим волнением мы ловили сообщения о действиях нашей авиации. Уже на второй день войны 28 экипажей дальних бомбардировщиков, а также летчики ВВС Балтийского и Черноморского флотов совершили налеты на порты и военные заводы Данцига, Кенигсберга, Варшавы, Кракова. Взрывы и пожары были результатами этих налетов.
Мое нетерпение возрастало: когда же и я смогу вступить в бой?
В эти дни весь мир узнал о бессмертном подвиге [24] экипажа Н. Ф. Гастелло, летавшем на самолете ДБ-3ф. Мы горячо, с волнением обсуждали этот подвиг. Восхищались и гордились поступком товарищей, выполнивших свой воинский долг. Высказывали суждения, спорили.
– Я так думаю, - сказал Павел Корчагин, рассудительный командир четвертого звена, - что не каждый решится на самопожертвование, как это сделал Гастелло. Надо обладать характером и большой силой воли, чтобы направить горящую машину на скопление техники врага или на другой объект. А как знать, есть ли такие качества у нас?
С Павлом трудно не согласиться. Это верно, что подвиг может совершить только мужественный человек, беззаветно любящий свою Родину. И поэтому каждому из нас следует упорно готовить себя к боям, к трудным испытаниям. Готовимся ли мы к свершению подвига? Конечно, готовимся! Ежедневные полеты повышают наше мастерство, закаляют волю, характер. Сколько неожиданных, трудных ситуаций возникает в воздухе. Они требуют от летчиков выдержки, смелости и спокойствия.
Вспоминается недавний случай с моим командиром Сергеем Евдокимовым. Он поднялся в воздух с молодым летчиком, набрал высоту 1000 метров, вошел в зону пилотирования вблизи аэродрома и стал выполнясь различные элементы задания: виражи, боевые развороты. С земли мы любовались, как парит в голубом, небе Ил-4 командира звена. И вдруг - что это? От самолета потянулся хвост черного дыма. Левую плоскость лизали языки пламени. Пожар!… Горит двигатель, а ведь рядом - бензобаки. В любую минуту может последовать взрыв. У экипажа есть все основания оставить самолет, воспользоваться парашютом. [25]
– Почему они не прыгают?
– неизвестно кого спрашивает Ваня Величай.
– Разве не знаешь Сергея? Он не оставит машину, пока не использует все возможные и невозможные средства, чтобы спасти ее, - отвечает Павел Корчагин.
Тем временем бомбардировщик, резко снижаясь, приближался к аэродрому. Летел он как-то неуклюже, «юзом», как говорят авиаторы.
– Молодец лейтенант, действует грамотно!
– слышим бас командира эскадрильи капитана Сергея Казьмина.
– Чтобы потушить пожар, он выключил левый мотор, теперь летит на одном.