Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III

Колюбакин Борис Михайлович

Казалось, и драгунские полки армии нашей могли бы принять в службе арьергарда более деятельное участие.

День 15 августа

Кутузов, на пути в армии, прибывает в Вышний-Волочок, где встречается с Беннигсеном, которому сообщает волю государя, чтобы он принял участие в военных действиях, по свидетельству Беннигсена, отклоняет его от намерения все же проехать в Петербург повидать семью и берет с собой [58] . В тот же день Кутузов переезжает в Торжок.

58

Беннигсен в своих воспоминаниях («Р. С.», 1909, сент., стр. 492)

так рассказывает это обстоятельство: «Проездом в Петербург из армии через Вышний-Волочок (в Петербург из армии) встретил я Кутузова, Он сообщил мне волю императора, чтобы я принял участие в военных действиях, и сказал, что с этим выслан фельдъегерь с рескриптом. Первым моим движением было продолжать путь в Петербург, где была моя семья. Вместе с тем мне хотелось представиться государю. Но Кутузов выразил желание, чтобы я остался при нем, так как ему предстояло выполнить трудную и сложную задачу. Он должен был стать во главе армии, не скажу упавшей духом (?), но отступавшей и жаждавшей смены главнокомандующего; Кутузов старался уговорить меня и не оставлять его (?), что согласовалось с желанием государя. Из честолюбия и самолюбия, присущих военным, мне было неприятно служить под начальством другого, после того, как я командовал войсками против Наполеона, который до тех пор еще не был побежден и который, разбив прусскую армию, не имел более достойного противника и шел во главе превосходнейшей армии. Так как мне удалось задержать этого великого человека, несмотря на его количественное и качественное превосходство, и ему не удалось в течение 7 месяцев перейти нашу границу (о чем Наполеон и не думал, Б. К.), то я полагал, что мне можно извинить. — Это чувство, вызванное самолюбием, но которое я все-таки заставил замолчать. Кутузов сослался на наше старое знакомство и на узы дружбы, которые связывали нас целых 40 лет (?); он еще раз напомнил мне желание государя».

Так повествует Беннигсен, но к его повествованию следует отнестись с большой осторожностью, много тут личного самохваления и субъективного и мало искренности. Полагаем, дело шло не совсем так: Кутузов взял его, исполняя волю государя, может быть, и не скрывая своего к нему нерасположения. Проницательный Кутузов прекрасно понимал, что Беннигсен лелеял мысль стать — на случай болезни или чего другого с Кутузовым — на его место во главе армии, что предусматривало и приготовленное ему назначение «начальника штаба всех армий».

На театре действий I и II армий. В приказе по I армии на 15-е объявлено о назначении его светлости князя Голенищева-Кутузова «главнокомандующим I, II, III и молдавской армиями». Барклаю Кутузов пишет, что в этот день выезжает из Торжка в Старицу и просит его: «ежели бы что до приезда моего случится, то сим трактом уведомить».

Главные силы всех трех колонн обеих армий исполнили переход согласно предположению и беспрепятственно. I и III кавалерийские корпуса отходили, будучи эшелонированы между средней колонной и арьергардом Платова, не принимая участия в боях арьергарда. К раннему утру арьергарды находились: Платова — по обоим берегам р. Осьмы (у сс. Рыбки и Беломирского), Крейца — выше по течению р. Осьмы (точно неизвестно) и II армии (графа Сиверса) — у с. Лужки, имея казачьи полки у с. Максимовки.

На марше колонн армии получены сведения от возвратившихся ген.-лейт. Трузсона и полк. Толя, что нигде вблизи Вязьмы соответствующих позиций не найдено.

«Ген.-лейт. Трузсон, — свидетельствует Ермолов, — не нашел позиции, которая бы закрывала Вязьму. По превосходству сил, неприятель мог, обходя фланг армии, угрожать дороге на Гжатск».

Также не оправдались надежды на прибытие 15-го к Вязьме генер. Милорадовича.

Таким образом, по-видимому, еще на марше в Вязьму решен вопрос об оставлении этого города и намечено новое место для принятия решительного сражения, а именно — в 10 верстах за Вязьмой у сел. Федоровского, «где изрядная позиция».

Движения и действия арьергардов. К раннему утру арьергард Платова был расположен на р. Осьме, по обоим ее берегам, имея главные силы и артиллерию на позиции левого берега у сел. Беломирского, где начальствовал ген.-м. бар. Розен и на правом (неприятельском) берегу далеко впереди были казачьи полки, а два батальона егерей занимали, как передовую позицию, лес и кусты этого правого берега. Левый фланг верстах в трех прикрывался арьергардом II армии под начальством графа Сиверса (кавалерия 4 кавалерийского корпуса), расположенным у села Лужки, а того же арьергарда казачьи полки стали близ сел. Максимовки. Здесь Платов должен был задержать французскую армию до ночи.

Оттеснив казачьи полки на тот берег, многочисленный французский авангард,

в 11 часов утра атаковал сначала егерей правого берега, а потом и всю нашу позицию.

Платов выдержал на р. Осьме, по его словам, «жестокое нападение» и сильное и упорное с неприятелем сражение, где он, Платов, «дрался скрутя голову». Дело было горячее, вся артиллерия Платова, в числе 32 орудий, была введена в дело и расстреляла все снаряды.

«Шесть раз на сильную кавалерию неприятеля ходили до пушек и с регулярными полками (пехоты) барона Розена», доносит Платов.

Когда казаки навели неприятеля на позицию арьергарда, французы были встречены егерями двух батальонов, искусно оборонявших лес до часу дня и вынудивших войска французского авангарда к обходу позиции южнее, на броды, где перешли казаки. Все попытки французского авангарда перейти здесь р. Осьму были отбиты сначала казаками, а затем подоспевшей сюда пехотой из резерва при содействии нашей конной артиллерии. Геройское сопротивление малочисленного нашего арьергарда вынудило французов предпринять более глубокий обход, но и здесь они были отбиты казаками с регулярной кавалерией. Вся пехота арьергарда, наши знаменитые егерские полки, была введена в дело, равно и все 32 орудия. Немногочисленные войска нашего здесь арьергарда покрыли себя славой. Потери были весьма значительны. Прибывающие к неприятелю подкрепления побудили Платова в 7 часов пополудни приказать г.-м. Розену отступать к Семлеву, что исполнено было частями искусно и в совершенном порядке. Передовые казачьи посты ночевали на месте боя, а арьергард отошел на ночлег в Семлево, блистательно исполнив свою задачу.

«Участь арьергарда, — доносил Платов, — была на волоске». Потери собственно арьергарда Платова около 500 чел. всех родов войск, взято много пленных. «Сражение сие, — доносит Платов, — уступает одной только баталии кровопролитной» [59] .

Граф Сиверс, «приглашенный», по его словам, Платовым к содействию «прикрытия его левого фланга», разделил свой отряд у с. Лужки на три части: первую часть «препоручил храброму полковнику Эмануелю» (Киевский др. и 2 эск. Литовского ул. полка), вторую — «подкрепляющему его полковнику Гогелю», третью — ген.-м. Панчулидзеву I (Новор. др.), «коему поручил прикрывать левый фланг и дорогу, по которой арьергарду по наступлении вечера подлежало следовать за армией».

59

См. подробный рапорт Розена Платову, напечатанный у Поликарпова, назв. соч., вып. I, стр. 35–39. Ред.

Пока Платов давал отпор на р. Осьме, на участке сс. Беломирское и Рыбки, гр. Сиверс был атакован под с. Лужками. Полк. Эмануель первый выдержал все покушения неприятельской кавалерии и пехоты, но действиями Киевского драгунского полка, двух эскадронов Литовского уланского и хорошим действием артиллерии с подкреплением Новороссийского драгунского полка и двух рот егерей из 2 колонны, место было удержано до наступления ночи. Таким образом и здесь неприятель был задержан до ночи.

Платов ночью из Семлева доносил, что «ему здесь держаться нет никаких средств от больших сил неприятеля в отдалении от армии».

Гр. Сиверс с войсками арьергарда II армии отступил по приказанию и прошел на ночлег в с. Монино, оставив казачьи полки в с. Нивки.

Арьергард правой колонны под начальством Крейца был все время в виду неприятеля, который «следовал за ним, — говорит Крейц, — были перестрелки, но не наседал».

На ночлег арьергард Крейца стал, пройдя Афанасьево.

Ермолов так характеризует действия арьергарда 15-го: «Французы в сей день сильно атаковали наш арьергард. Пехота дралась упорно. Неприятель с большим уроном оставил село Семлево в наших руках. Часть успеха принадлежит г.-м. бар. Розену, которому атаман Платов предоставил полное действие», и далее добавляет: «Атаман Платов доставил взятого в плен французского полковника» не в свой лагерь попавшего, а ехавшего в Семлево от вице-короля к Мюрату, в расчете, что Мюрат уже занял Семлево.

Барклай остался крайне недоволен действиями арьергарда 14 августа, а может быть и вообще в период с 10-го по 15-е, что остается доподлинно неизвестным, но только Платову (Барклаем) поставлено на вид неумение или нерадение его в командовании, и ему объявлен, по его свидетельству, «выговор, что сближается с армией от одного авангарда малого неприятельского», что, говорит Платов, «сразило меня чуть не до смерти».

За выговором последовало в тот же день решение Барклая устранить Платова от командования арьергардом, заменив его начальником 3 пех. дивизии ген.-лейт. Коновницыным, и составить новый арьергард со значительной на этот раз пехотой и в условиях единства командования всеми арьергардами.