Отголоски судьбы
Шрифт:
— Что же это за честь такая, капитан, если за нее надо заплатить ценой стольких жизней? — повернулся к рядам мюрдженцев. — Мое имя Димостэнис Иланди! Я принимаю ваши условия.
От отрядов неприятеля отделились две фигуры.
— Вам нужны какие-нибудь доказательства? — спросил Дим, когда уже знакомый полковник и его сопровождающий поравнялись с ним.
— Нет, сэй, — ответил второй, глядя за его плечо. Одаренный. Его аура едва заметно переливалась всеми цветами стихий. — Вы их уже предъявили.
Димостэнис усмехнулся про себя. Его аура оставила заметный отпечаток.
— Как я могу быть уверен,
— Когда ваши войска отойдут на безопасное расстояние от нейтральной зоны, кто-нибудь может вернуться и доложить вам обстановку. Так вас устроит?
Димостэнис кивнул.
— Тогда прошу вас, сэй, следуйте за нами.
Дим на мгновение прикрыл глаза. Очередной этап его жизни закончился. Начитается новая война. Закулисные бои, невидимые сражения. Где каждый удар непредсказуем, где на любом повороте можно потерять голову.
Неужели это и есть его судьба?
Так ни разу не обернувшись, он пошел за полковником. Едва они поравнялись с первыми рядами, ему подвели коня. Чуть помедлив, он взял поводья и посмотрел на своих провожатых, которые уже были в седлах и ждали его. Дим поставил ногу в стремя и, легко оттолкнувшись от земли, запрыгнул на спину белоснежного жеребца.
Или пока только ее отголоски?
Глава 28
— Сэй, желаете отобедать вместе с комендантом или принести вам обед сюда?
— Сюда, — как обычно ответил Димостэнис и вновь опустил глаза в книгу.
Это повторялось уже не один день. Каждую трапезу комендант крепости приглашал пленника разделить в его компании и каждый раз тот отказывался. Впрочем, надо все же было отдать должное мюрдженцам и признать, что его ни в чем не ограничивали. Единственное, что он не мог — это выйти за пределы крепости.
Его поселили в комнату, как он узнал позже, на том же уровне башни, где размещался высший офицерский состав. Кровать, стол, стулья, несколько удобных кресел и полки по всему периметру помещения. Заставленные книгами.
Купальня. Посреди небольшой комнаты стояла довольно большая продолговатая чаша, в которую можно было поместиться целиком, и к ней прямо из стены шли две металлические трубки. Димостэнис повернул маленький вентиль на одной, и в чашу полилась вода. Он подставил пальцы под струю и тут же одернул. Горячая.
Какое-то время он просто стоял, изучая падение воды в купель, потом повернул второй вентиль, уже понимая, что оттуда польется холодная.
В Астрэйелле подача воды в дома осуществлялась через шланги либо же через специальные отверстия в полу, если надо было наполнить купальный бассейн. Она была холодная, но для шактов не составляло труда нагреть воду, пользуясь своим даром. В домах же смертных такая роскошь была редкостью. После того как Аурино начал благоустраивать нижние районы, подводку воды стали делать в нижних районах, но и то только в больших городах, там, где народ мог оплатить эти новшества в виде дополнительных налогов.
Димостэнис быстро скинул с себя походную одежду и забрался в ванную. Горячая вода снимала усталость, напряжение, боль. После стольких дней проведенных в Эшдаре, после холода, слякоти и грязи дорог такое простое и повседневное занятие, как принятие ванной превратилось в настоящее наслаждение.
Когда он вновь вернулся в комнату, та уже полностью погрузилась во мрак. Дим прошелся вдоль стен, ища огневики. Наткнулся на необычный предмет, стоящий на одной из полок. Небольшой сосуд продолговатой формы из прозрачного стекла, с вставленными в него двумя тонкими металлическими пластинами и маленьким выпуклым рычажком. Димостэнис потянул его вверх, соединяя пластины. Две энергетические линии, заряженные силой огня, переплелись и вспыхнули, осветив пространство вокруг себя.
Если в купальне, обнаружив подачу горячей воды, он был удивлен, то сейчас испытал настоящий шок. Сила стихии, закованная в предметы и работающая на человека, не важно одаренный тот или нет.
Дим потянул рычаг вниз и пластины вновь разошлись, погружая комнату во мрак. Так было легче собраться с мыслями и пережить потрясение. Через несколько мен он вновь зажег невероятное приспособление и прошелся вдоль стены, включая остальные. Комната наполнилась светом, и стало светло почти как днем.
На столе стояла еда, бутылка вина и кувшин с водой. В углу шкаф с одеждой.
Подходящей ему по размеру.
Дим выбрал простую шерстяную рубаху и такие же штаны, черные, его родовой цвет (если уж играть, то по всем правилам) и без сил рухнул в постель. Даже есть не хотелось. Завтра будет новый день, и он все же поймет или может ему прямо скажут (что вряд ли), чего от него так хочет Мюрджен.
На следующее утро прислужник, который вчера провожал Дима в комнату, принес завтрак и сообщил, что он в полном распоряжении благородного сэя. Что сэй может делать, что ему угодно. Может ходить по крепости, может разминаться, может тренироваться в формулах, что у них даже есть специальные помещения, куда сэя с удовольствием проводят. Если сэй желает, то для него найдутся даже партнеры.
Сэй не желал. Становиться цирковой обезьянкой для скучающего гарнизона он не собирался. А за последние дни, проведенные в Эшдаре, он размялся на много аров вперед. Поэтому сэй остался в комнате. Жажда знаний, та непреодолимая сила, которая постоянно влекла его за собой, здесь могла быть хоть частично удовлетворена. К тому же зря что ли люди старались. Подобрали ему целую библиотеку.
Конечно в учебниках, по которым учили в Астрэйелле можно было найти немало информации о заклятом враге империи, бывшим когда-то частью одной великой огромной страны. Плодородная долина, защищенная горами, омываемая Жемчужным океаном и Скалистым морем, на берегу которого чуть более трех сотен аров назад приткнулась небольшая рыболовецкая деревушка. Забытая, невостребованная земля. В те далекие времена было принято ссылать туда неугодных правителю людей. Приют для изгоев и тех, кому не нашлось места в тесных коридорах императорского дворца.
Вот только не всегда в ссылку отправляются только бездари и отъявленные негодяи. Чаще такие остаются при дворе, быть угодными и послушными, а бунтари создают новый мир. Императору не было дела до своих подданных, которые уезжали в восточные земли. Даже тех, кто делал это добровольно. Если кому хочется жить среди отщепенцев — пожалуйста. На все воля Богов и благословенной Таллы. Он пренебрежительно назвал деревушку Мюрджен[1], назначил налог, который они ежегодно должны были вносить в казну империи, и оставил неблагодарных подданных без своего высочайшего внимания.