Отказ не принимается
Шрифт:
Кто про что, а вшивый про баню…
Это он решил, что меня интересуют постельные аргументы?
– Не стоит, – подтверждаю я и любуюсь скисшим выражением лица.
Тебе теперь долго ничего не светит, Виктор Андреевич.
Вот и посмотрим, чего стоит твое обещание вести себя хорошо.
Эпилог
Два месяца спустя
Разглядываю перед зеркалом пока еще абсолютно плоский живот. Скоро можно
Мне очень хочется хоть кого-то перетянуть на свою сторону.
Спрашиваю Тиль:
– А почему ты не хочешь сестренку? Братик у тебя уже есть.
– Девочки противные, – выдает она.
Но вообще я буду рада и сыну, и дочке. Лишь бы ребенок был здоровеньким.
Пока все обследования говорят, что и я, и малыш в порядке.
Физически.
А вот эмоционально меня шатает.
И виной всему, как обычно, Виктор.
Он ведет себя странно.
Раньше он все время пытался затащить меня в постель, а теперь, когда во мне проснулись подходящие желания, Воронцов сливается.
Я уже не знаю, как дать ему понять, что я непротив, но дальше поцелуев он не заходит.
Чего стоит только вчерашний вечер.
Мы приехали в коттедж, дети набесились и уснули достаточно рано. И я, честно говоря, рассчитывала, что Виктор повторит попытки соблазнения.
Начиналось все хорошо.
Он заглянул ко мне в спальню пожелать спокойной ночи.
Я как раз переодевалась ко сну. И моя пижамка была далека от скромности.
Чувствуя себя по-идиотски, я сама подошла к Воронцову, и клюнула его вроде бы в щеку, но так, чтобы зацепить уголок губ.
Виктор отозвался мгновенно.
Горячий глубокий поцелуй явно не намекал на спокойную ночь.
Но стоило мне прижаться к нему плотнее, как Воронцов смылся к себе в спальню.
Я полночи ворочалась, пытаясь понять, что это было. Я ему больше не нравлюсь?
А утром застукала его в своей постели.
С внушительной эрекцией, между прочим.
И опять он ничего не предпринял.
Надо расставить все точки над «и».
За прошедшие месяцы я определилась со своим отношением к Виктору. Я перестала сомневаться. Да, мои чувства – не ураган. Не то, что колошматило Воронцова. Они совсем другие, но… Мое сердечко бьется для него.
Но если… Если, как женщина, я больше ему не нужна…
Кольцо-то он мне так и не подарил.
Вздохнув, я поправляю персиковый шелковый пеньюар и решительно отправляюсь в спальню к Воронцову.
Пока есть храбрость, надо попробовать. От нее уже через двадцать минут может ничего не остаться.
Виктор лежит на постели, закинув руки за голову.
Карий взгляд внимательно отслеживает мое приближение.
– Что-то случилось? – спрашивает Воронцов.
Да. Собираясь с духом, спросить, неужели он меня больше не хочет, я присаживаюсь на краешек
Гормончики радостно начинают плясать, и я завороженно опускаю ладонь на твердый пресс, обрисовываю кубики, которые начинают проступать отчетливее.
– Варя… – мученечески начинает Виктор, и я напрягаюсь в ожидании отказа. – Я не железный. Ты всю неделю испытываешь мою выдержку. От нее ни хрена не осталось… Еще одно движение пальцем, и я наплюю на свое слово…
Что?
Я столько нервов извела из-за того, что он дубина?
Демонстративно провожу пальцем вдоль резинки домашних штанов, и…
Мир переворачивается.
Я лежу на спине, а сверху меня придавливает жесткое тело. Такое горячее, что мне кажется, будто шелк белья плавится между нами.
На меня обрушивается шквал. Губы Воронцова впиваются в мои, его руки везде одновременно. Меня тискают и сжимают, и я расслабляюсь.
Честно говоря, я пока не готова быть роковой соблазнительницей, и меня устраивает, что Виктор предпочитает брать инициативу в свои руки.
Но сегодня я, наверное, впервые осознанно собираюсь получить то удовольствие, которое он может мне дать. И я послушно раскрываю бедра навстречу его пальцам, отзываюсь на поцелуи, выгибаюсь навстречу ласкающим грудь ладоням.
Я думала, что я хочу Виктора.
Но его огонь распаляет меня сильнее. Сладкие спазмы один за другим тянут низ живота. Меня затапливает эта горячечная лихорадка, погружая в полубред. Я даже не замечаю, в какой момент мы остаемся совсем голыми.
– Варенька, наваждение мое… – бормочет Воронцов, погружая пальцы в мой жар и растягивая меня для себя. – Сама пришла… Сама…
Я почти не слышу, что он шепчет, у меня и самой крыша улетает.
Я уже готова. Меня терзает жажда, но Виктор все оттягивает момент слияния, упиваясь моими стонами.
– Сама… Приняла…
И раскрыв меня, водит головкой между набрякших горящих губок.
Он так смотрит мне в лицо, что я закрываю глаза. Это слишком непристойно. Даже непристойнее чем то, что он со мной делает. И меня от этого накрывает еще больше.
И когда толстый член наконец медленно, миллиметр за миллиметром покоряет мою глубину, я почти умираю. Это намного лучше, чем прежде. Слаще, острее. Сейчас меня все устраивает. Более того, тело словно вспыхивает с каждым отвоеванным сантиметром.
Погрузившись до конца, давай мне прочувствовать нашу пульсацию в точке соединения, Виктор не двигается во мне. Он склоняется и нежно целует.
– Любимая девочка… Ведьма моя…
И с этого момента реальность превращается в самую смелую фантазию.
Виктор больше не сдерживается. Он смело раскачивается во мне, туго скользя в дырочке, заставляя меня сильнее нагреваться, хвататься за него, кусать его губы, стремиться куда-то выше. Время превращается в изматывающую бесконечную гонку за чем-то неуловимым.