Отказать Пигмалиону
Шрифт:
– Если у вас так развита интуиция, то вы должны мне помочь. Любой ценой. – Слова свои Вадим смягчил улыбкой. – Хоть эта фраза и звучит двусмысленно в этом кабинете.
– Да, про цену в кабинете не надо, – поддержала его игривый тон Виолетта, – есть масса других мест, где можно… приятно поговорить.
Это был сигнал, и Вадим тут же на него отреагировал:
– Да, если вы не возражаете, назначьте время. Не хотелось бы сейчас вас отвлекать. Я буду рад еще одной встрече с вами.
– Завтра в половине восьмого можете угостить меня ужином. Поговорим, только я не представляю, что вы хотите узнать?
– Я хочу узнать, как быстро исполнится мечта моего детства.
– Это
– Музыкальная империя.
– И что это такое?
– Это – все. – Вадим был готов сочинять на ходу.
– Сможете меня убедить – помогу. – Виола подняла на него глаза.
Это были уже неприкрытое кокетство и женская смелость. Вадим обратил внимание, что кожа Виолы белоснежная и только румянец, слабый, нежный, чуть красит ее. В интонации женщины он почувствовал неподдельный интерес к себе и понял, что шансов у него, как у бизнесмена и как у мужчины, достаточно. Рассказать о своих планах он не боялся – вряд ли идею могли украсть, она была сложной, многоступенчатой. Но поговорить о ней хотелось. Тем более, когда Виола сбросила с себя чиновничью неприступность, она превратилась в очень милую женщину.
– Я вас буду ждать. – Вадим, улыбаясь, покинул кабинет.
Ресторан, в который он повел Виолу, оказался дорогим и невкусным. Зато интерьеры отличались богатством – особенно по части мануфактуры. Вадиму казалось, что они попали на склад текстильной фабрики.
– Интересно, кто оформлял зал? – Вадим откинулся на многочисленные бархатные подушки, которыми его обложил официант.
– Знаменитый дизайнер, очень дорогой, но фантазию, по-моему, не сильно напрягает, – прокомментировала Виола. Весь ужин она вела себя по-деловому – четко, без кокетства отвечала на вопросы Вадима и толково рассказывала об особенностях предстоящего аукциона:
– Желающих много. Лакомый кусок. Наша компания никогда еще такого не продавала. И по деньгам это может быть очень дорого. Вы представляете, сколько это может стоить?
– Да, и я готов к тратам. Я готов платить, но не переплачивать, вот почему я так настойчиво ищу выходы.
– Понимаю. В принципе есть возможность решить ваш вопрос. Я только должна переговорить с начальством, а вы мне предварительно бумагу пришлите. Так коротко изложите суть – для чего, какие перспективы, какая социальная польза.
– Спасибо, я все сделаю и буду вам очень благодарен.
Они уже пили кофе, когда Виола спросила:
– Ну а теперь о вашей мечте. – Она откинулась в кресле.
– Вы уже знаете, чем я занимаюсь? – Вадим приступил к изложению своих планов.
– Да, я о вас слышала. Причем из самых разных источников.
«Говорила обо мне с Юрой. Я представляю этот разговор!» – Вадим про себя усмехнулся. Вряд ли брат откажет себе в удовольствии съязвить на его счет. Но почему-то это не трогало Вадима. Сейчас надо было убедительно рисовать картины будущего и напирать на сочувствие к «мечте всей жизни». Впрочем, после двух часов, проведенных вместе, он был готов признать Виолу не только красивой, но и весьма остроумной. Впрочем, ума и такта ей тоже было не занимать. «Приятная девушка. И я точно где-то ее видел! Вот только бы вспомнить!» Вадим с удовольствием смотрел на тонкие пальцы собеседницы, которые обхватили чашку. Ему было приятно сидеть с ней, разговаривать, чувствовать ее интерес к себе. А в наличии этого самого интереса Вадим почему-то не сомневался. Поведение женщины, когда она хочет понравиться, даже самым неискушенным в этих делах мужчиной улавливается безошибочно.
Он принялся в ярких красках описывать то, как видит свою «музыкальную
– Я бы не расстроилась. Это же такая необычная идея! И возможностей так много. Нет, это просто отлично, тем более сейчас на этом рынке никого нет. – Виола серьезно смотрела на него.
Вадим почувствовал, как его вдруг переполнила благодарность за эти слова. По сути дела, никто ни разу безоговорочно не принял его идею. Никто так однозначно не вставал на его сторону. Только вот эта чужая женщина, которую он видит впервые и которой от него ничего не надо. Наоборот, это он ее просит о содействии.
– Вы действительно так думаете? – Вадим внимательно посмотрел на нее.
– Да, а что вас удивляет?
– Меня никто не понял. И даже сейчас… – Он запнулся. Говорить о Гале и конфликте с ней было нехорошо, в его понимании это было бы предательством.
– Не удивляюсь. Это обычное дело в семьях. Мой муж, например, был против того, чтобы я работала.
– Но вы тоже поступили по-своему?
– Да, только тогда, когда для него это уже не могло иметь никакого значения.
– Вы развелись?
– Нет, его убили. Бандиты. Сами знаете, сейчас это случается.
Виола произнесла это так просто, без какой-либо интонации, что Вадим оторопел. «Она одинока. Отсюда и такое поведение: вроде строгая, а вроде кокетничает. И еще какая-то снисходительность. Мне жаль ее». Он вдруг захотел обнять Виолу или хотя бы погладить по плечу.
Из дома на Берсеневской набережной, где жила Виола, он вышел ранним утром. Вдохнул холодный воздух, сел в машину и задумался. Ехать было некуда – в офис рано, домой стыдно. Стыд был мелкофизиологический. Словно после публичной икоты. Он знал, что Галя скандалить не будет, тем более что он ей что-то наврал поздно вечером по телефону. После вранья он целовался с Виолой, утешал ее, говоря общие, затертые слова, но она реагировала на них, как на откровения. «Не от большого счастья, не от большого счастья», – думал он и казался себе сильным, добрым и циничным одновременно. Чувствовал себя настоящим мужчиной.
Обстановку ее квартиры он даже не запомнил. Разве что высокий книжный шкаф, за стеклом которого стояла фотография ее мужа. «Муж как муж. Мордастый», – подумал непочтительно о покойнике Вадим. Он даже не помнил, как из гостиной они перешли в спальню и что послужило поводом для этого. В памяти его осталась только Виола, лежащая у него на плече, и ее черные волосы, пахнущие лаком для волос. Ночь с объятиями, поцелуями и стонами он тоже помнил, но ему казалось, что это было не с ним, а с кем-то другим. «А как же Галя? А как же Аля? Господи, Галя-Аля, Аля-Галя! Что мне с этим делать! И все-таки на кого она похожа, где я ее видел? Вспомнить надо, это делу поможет!» – Голова у него болела, но не от вина, выпитого вчера, а от бессонной ночи и тяжелого пробуждения.
Утром, одеваясь, Вадим догадывался, что Виола не спит и ждет его ухода. Это полностью совпадало с его желанием. Он понимал, что его заманили, затащили, соблазнили. Он мужским чутьем уловил, что скорее всего это было сделано не из симпатии и уж точно не по любви. Это произошло в силу обычного женского страха неприкаянности. Но Вадим не обижался, не огорчался. Они оба были в одинаковом положении – и вчерашний вечер и вчерашнюю ночь прожили ради того, чтобы хоть недолго побыть не самими собой, ради волнующего разговора, тонких намеков, призрачных надежд на легкое, короткое счастье и ради потаенного сладкого чувства греха.