Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты
Шрифт:
— Я же вчера телевизор смотрел, видел… Та квартира, где мы были! — плачущим голосом выговаривал он своему повелителю. — Я диван узнал, буфет… Все убиты…
— И чего? — невозмутимо спросил Крученый, поглядывая на окаменевшую от испуга Ольгу. — Чего еще плели?
— Что пожар был, от газа все вспыхнуло…
— Во. Правильно, от газа… — согласился Крученый. — Считай, списано. Проехали. Думаешь, интересно ментам себе на шею лишнее дело вешать? Не, у них и так дерьма невпроворот.
— Но если поймают…
— Утри сопли, кого еще поймают? Уж если поймают, то не тебя, а меня. Ты — кто? Или она? — Указал на Ольгу. — Малолетки! Сказал отчим, что долги получать едем, вот и поехали. Или мусорам ломануть хочешь? Ну так это, — усмехнулся тонко, — это уже измена, Антоша. И тогда выгораживать тебя не стану. Тогда ты — мой сообщник. И, считай, устроился на нарах прочно, врос в них. Будешь вставать в тюряге с первыми петухами… Я тебя, вроде, об их мытарствах просвещал… Во-от. А уж коли запалишься ненароком, но твердо станешь мазу держать, то в любой камере коротко объявляешь: я — сын Крученого. И — все. Жить будешь, не хуже, чем на воле, пальцем тебя никто не тронет, на цырлах вокруг все будут выплясывать. И менты, и блатные. А дрогнешь, хана тебе, ад у тебя под копытами разверзнется, геенна смрадная… Давай, в холодильник слазай, икорки черной нам с рынка прислали, покушаем… Олечка, вон, голодная… О сестре не думаешь совершенно! Кстати… — Полез в карман, достал изящное колечко с крупным, чистым изумрудом. — Ну-ка, миленькая моя, давай пальчик… О, как идет тебе… — Откинул восхищенно голову. — Лепота! К тому пальчику колечко, угадал я!
А вскоре, лежа с Крученым в постели и, привычно припав щекой к его груди, Ольга заговорщическим тоном сообщила ему, что познакомилась с молодым мужчиной, который довез ее на своем «Кадиллаке» до магазина, а после предложил пообедать в кафе.
От предложения она не отказалась, а когда кавалер пригласил ее после обеда домой, то поехала с ним, навестив апартаменты столь роскошные, что ее ухоженная квартира ныне представляется ей убогим сараем.
— И сейф у него есть в стене, — говорила она доверительно. — Он код набрал, дверцу открыл, а там денег — сплошные пачки… И коробочки всякие сафьяновые… Драгоценности, наверное, дядя Саш…
— Ты чего… — спросил Крученый сквозь зубы, — легла с ним? Ну, — упер колючий взор в поджавшуюся девчонку, — отвечай!
— Ну… всего один раз…
Крученый задумчиво пожевал губами. Что же… Устраивать скандал этой сучке не стоит. Пусть… Чем быстрее пооботрется в этой жизни, чем больше изощрится, тем лучше. Все равно его будет, какими бы сторонами не блуждала…
— Знаешь, что с тобой сделаю, если хворь какую мне принесешь? — вопросил грозно.
— Да я с резинкой…
— Ну то-то! И помни: башку отрежу…
— Да вы чего, дядь Саш… Я ж не дура…
— Вообще… Как можно в машину к незнакомым мужикам запрыгивать? Вдруг — насильник какой или грабитель?..
— Да он хороший, я сразу поняла…
— Адрес этого хорошего запомнила?
— Конечно, записала даже.
— Вот и дура! Мозги молодые, запомни и храни все в башке! Башка-то у тебя золотая… — Потрепал ее по мягким, пышным волосам. Поцеловал в темя рассеянно.
И подумал:
«Вырастешь ведь скоро, стерва… И мне еще сто очков форы дашь… Эх, людишки… Сначала глина тягучая, а потом — прах. А он, Крученый, — умелые персты лепящие…»
Майор Пакуро
Служба в РУБОП преподносила майору Пакуро регулярные сюрпризы, и были эти сюрпризы, как правило, малоприятного свойства.
Вот и сейчас, бродя по квартире, где произошло убийство, он, рассеянно наблюдая возню экспертов, раздумывал о кульбитах и несообразностях судеб своих подопечных, приходя к мысли, что несообразности эти подопечные исподволь или нарочито создают себе сами, ступая на разного рода авантюрные стези… Но все же этакого поворота в судьбе убитой Валентины Рудаковой, бывшей начальницы кредитного управления одного из коммерческих банков, он ожидать не мог.
Лишь на прошлой неделе было принято решение об оперативной разработке ответственной банковской служащей по факту ее связи с чеченскими мафиозо, отмывающими через банк черную долларовую наличность, и — нате! Разработку теперь придется осуществлять патологоанатомам, а ему, Пакуро, прибавится еще одно текущее дело, связанное с насильственным отправлением в загробные дали некогда благополучной и даже респектабельной дамочки.
Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что убийца был Рудаковой знаком, и в квартиру она его впустила без принуждения; далее, судя по всему, между хозяйкой и гостем состоялся некий принципиальный разговор, и итогом разговора стал выстрел из мелкокалиберного пистолета, оборвавший ее жизнь. После мерзавец застрелил дочку Рудаковой, убрав таким образом свидетеля.
Гильз не оставил: возможно, стрелял из переделанного под боевой патрон газового «барабана» или же самоделки, на что указывали застрявшие в черепах жертв пули: убойная сила оружия была невысока. Велась бы стрельба из того же расхожего «Марголина», свинец прошил бы головы убитых навылет.
Зато оставил убийца странное послание, начертанное губной помадой хозяйки на зеркале в ванной, и предназначенное, видимо, для Пакуро. То есть, не персонально для Пакуро, а для того, кто будет вести расследование и кем оказался именно он, майор РУБОП. Странное послание состояло из трех частей: исламский знак, изображающий полумесяц со звездой; короткий текст на турецком, предположительно, языке, и — номер телефона.
Полумесяц со звездой обозначал, судя по всему, косвенную или же прямую причастность злодея к мусульманскому миру, если, конечно, тот не ставил себе целью отвести следствие на ложный путь; текст на турецком гласил, что тот, кто хочет с убийцей пообщаться, легко может это сделать, позвонив по указанному ниже телефону, а сам телефон принадлежал редакции одной из известных газет.
И, как выяснилось буквально несколько минут назад, относился телефон к отделу редакции, ведшему рубрику: «Телефон невозможных встреч».
В рубрике печатались воззвания тех, кто потерял друг друга на этой земле и не чаял встретиться вновь при помощи популярного издания.
Убийца определенно обладал некоторым чувством черного юмора, причем механизм этого юмора нуждался в исследовании квалифицированного психолога, который в штате РУБОП числился, и чьими услугами майор решил в данном случае не пренебрегать.
«Итак, — крутилось в голове у Пакуро. — Версия номер один: покойная Валя поссорилась со своими чеченскими клиентами. Поскольку чеченцы, имеющие отношения к банку, контролируются РУБОП плотно, а с этого часа и круглосуточно, их причастность к убийству должна проясниться довольно-таки быстро. Начнутся обсуждения свершенного, проскользнет вторичная информация… Версия номер два: убийство на бытовой почве, что означает неизбежную рутину: тщательную проработку всего круга знакомых покойницы. Муторный, тоскливый процесс… Однако, чувствуется, неизбежный. А коли душегуб подбросил телефончик газеты, придется волей-неволей знакомиться с кучей сотрудников этого средства массовой информации, устанавливая, где в определенный период времени эти сотрудники находились. Данная версия включает в себя и корыстный мотив: вдруг, в квартире хранились существенные ценности? Тем более, кошелек покойницы оказался пуст, но золотые побрякушки, с другой стороны, не взяты… Наконец, версия номер три, самая, что ни на есть, противная в своей загадочности: убийство связано с профессиональной деятельностью мужа Валентины…»