Открытие ведьм
Шрифт:
Двигаясь к выходу, все проходили мимо нас с Клермонтом. Колдуны кивали, с любопытством косясь; даймоны заглядывали нам в глаза и обменивались многозначительными взглядами и ухмылками, вампиры намеренно игнорировали меня, но в обязательном порядке здоровались с Мэтью.
Под конец в зале остались только мы и Амира. Она свернула свою циновку и подошла к нам:
– Хорошо позанимались, Диана.
– Спасибо, Амира. Йога была просто незабываемая.
– Приходи когда хочешь, с Мэтью или одна. – Она похлопала его по плечу. – Надо было сказать ей.
– Я боялся, что она не захочет пойти… и знал, что
– Выключите свет, когда будете уходить, ладно? – сказала напоследок Амира.
Я обвела взглядом безупречно спроектированный зал:
– Да… действительно сюрприз получился. – Мне хотелось, чтобы он еще немного помучился.
Мэтью бесшумно возник за моей спиной:
– Приятный, надеюсь. Понравилось?
Медленно обернувшись к нему, я запрокинула голову, глядя в его лицо:
– Да.
– Я рад. – Снова эта улыбка, от которой сердце замирает в груди.
Чтобы оторваться от его глаз, я нагнулась и стала скатывать коврик. Мэтью забрал свой, выключил свет. Мы обулись в комнате с камином, успевшим прогореть до углей.
– Не хочешь выпить чая перед отъездом? – спросил Мэтью, беря со стола ключи.
– Где бы это?
– В сторожке.
– Там что, кафе?
– Нет, но кухня имеется. И посидеть есть где. Я сам заварю.
– Мэтью, – осенило меня, – это твой дом?
Мы уже вышли во двор. Над входом значилась дата: 1536.
– Я его и построил, – ответил он, не сводя с меня глаз.
Итак, Мэтью Клермонту никак не меньше пятисот лет.
– Прелести Реформации, – продолжал он. – Генрих пожаловал мне поместье с условием, что я снесу стоявшее здесь аббатство. Я сохранил что мог, хотя это было трудно; король тогда пребывал в дурном настроении. Несколько ангелов, кое-где старая кладка – все остальное новое.
– Впервые слышу, чтобы здание, построенное в шестнадцатом веке, кто-то называл новым.
Я попыталась взглянуть на дом его глазами, больше того – увидеть его как часть Мэтью. Здесь он пятьсот лет назад собирался жить, а жилище может многое рассказать о своем хозяине. Дом был тихим, солидным и надежным, как Мэтью. Никаких архитектурных излишеств.
– Красиво, – просто сказала я.
– Теперь дом слишком велик для жилья, не говоря уж о том, как все износилось. Стоит открыть окно, и что-нибудь обязательно отваливается, несмотря на постоянный уход. Пару комнат занимает Амира, и несколько раз в неделю здесь проходят занятия.
– А ты, значит, живешь в сторожке? – спросила я, пока мы шли к машине по вымощенному булыжником двору.
– Всю неделю я в Оксфорде, а сюда приезжаю на выходные. Здесь спокойнее.
Да… нелегко, вероятно, вампиру жить в толпе шумных студентов, чьи разговоры он слышит помимо воли.
Мы доехали до сторожки. Ее, лицо усадьбы, в свое время украсили немного обильнее, чем большой дом. Я смотрела на витые трубы и замысловатую кладку.
– Знаю, – со стоном промолвил Мэтью. – Каменщик дорвался-таки до этих труб. Его кузен работал в Хэмптон-Корте у Вулси [19] , и мой мастер просто не желал слышать «нет».
19
Томас
Мэтью щелкнул выключателем у двери. Золотой свет залил большую комнату с полом из каменных плит и очагом, где можно было быка зажарить.
– Замерзла?
Часть сторожки переделали в современную кухню, посреди которой возвышался огромный холодильник. Я старалась не думать о том, что Мэтью там держит.
– Немножко. – Я поежилась в своем свитере. На дворе было относительно тепло, но я продрогла из-за того, что вспотела.
– Тогда зажги камин, – предложил Мэтью.
Дрова были уже приготовлены. Я взяла из старинной оловянной кружки длинную спичку и подожгла их.
Мэтью поставил чайник, а я стала осматривать комнату. Хозяину явно нравились коричневая кожа и темное полированное дерево, они красиво смотрелись на фоне каменных плит. Цветным пятном выделялся старый ковер теплых красных, синих и желтых оттенков. Над камином висел огромный портрет второй половины семнадцатого столетия. Темноволосую красавицу в желтом платье писал определенно сэр Питер Лили [20] .
– Моя сестра Луиза, – сказал Мэтью, заметив мой интерес (он как раз принес из кухни поднос с чайными принадлежностями). – Dieu [21] , как прекрасна она была!
20
Питер Лили (1618–1680) – английский портретист голландского происхождения.
21
Боже мой (фр.).
– Что же с ней сталось?
– Она уехала на Барбадос, намереваясь стать королевой Вест-Индии. Мы ей говорили, что на маленьком острове ее пристрастие к молодым джентльменам не пройдет незамеченным, но она не желала слушать. Ей нравилось жить на плантации, выращивать сахарный тростник и владеть рабами. – По лицу Мэтью пробежала тень. – Во время одного восстания соседи-плантаторы, разгадавшие ее тайну, решили покончить с ней. Отрубили Луизе голову, тело изрезали на куски, останки сожгли и свалили все на рабов.
– Мне очень жаль. – Глупые слова для такой тяжкой потери.
– Смерть, достойная жертвы, – чуть улыбнулся он. – Я любил сестру, но это нелегко мне давалось. Она усваивала пороки всех веков, в которые жила. Ни одна крайность для нее не была крайней. – Мэтью с трудом оторвал взгляд от холодного красивого лица на портрете. – Чай готов. – Он поставил поднос на низкий дубовый столик перед камином, между двумя кожаными диванами.
Я принялась разливать, ни о чем больше не спрашивая, хотя вопросов у меня хватило бы на несколько вечеров. Под взглядом больших черных глаз Луизы я старалась не пролить ни капли на полированную столешницу – вдруг этот стол когда-то принадлежал ей. Мэтью не забыл ни о молоке, ни о сахаре. Придав чаю нужный оттенок, я устроилась на мягком диване.