Открытие ведьм
Шрифт:
Мэтью вежливо взял свою чашку, но пить не стал.
– Не нужно делать что-то только из-за того, что я здесь, – сказала я.
– Я привык, – пожал плечами он. – А привычные движения действуют успокаивающе.
– Давно занимаешься йогой?
– Это совпало с отъездом Луизы. Я отправился в другую Индию, настоящую, и застрял на Гоа во время муссонов. Делать было нечего, кроме как пить и учиться всему индийскому. Тогдашние йоги были гораздо одухотвореннее большинства нынешних. Амиру я не так давно встретил в Мумбае, когда был там на конференции. Посмотрел, как она ведет класс, и понял, что она не уступает
– Понял и пригласил сюда?
– Я рассказал ей об Англии, а она согласилась попробовать. Скоро уж десять лет, как она здесь, и в нашем классе всегда полно народу. Амира, конечно, еще и частные уроки дает, в основном людям.
– Никогда не видела, чтобы колдуны, вампиры и даймоны занимались чем-то вместе, хотя бы и йогой, – призналась я. Существовали строгие табу на общение с другими расами. – Скажи мне кто-нибудь, ни за что не поверила бы.
– Амира – оптимистка и любит преодолевать трудности. Поначалу все было совсем непросто. Вампиры отказывались находиться в одном помещении с даймонами, а первым колдунам и вовсе никто не доверял. – Я слышала по его голосу, что и он не свободен от предрассудков. – Теперь почти весь класс признает, что сходства у нас больше, чем отличий, и соблюдает правила вежливости.
– Мы, возможно, и кажемся похожими, – я подтянула колени к груди, – но определенно не чувствуем себя таковыми.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Мэтью.
– Мы всегда знаем, когда рядом… не человек. По легкому касанию, по холоду, по щекотке.
– Это, видимо, привилегия колдунов. Я, например, не знаю.
– Чувствуешь что-нибудь, когда я смотрю на тебя?
– Нет, а ты? – Его невинный взгляд тут же пустил мурашки по моей коже.
Я кивнула.
– Опиши свои ощущения. – Он подался вперед, и я почуяла западню.
– Холод, – начала я, не зная, стоит ли говорить как есть. – Как будто лед под кожей.
– Весьма неприятно, мне кажется. – Мэтью наморщил лоб.
– Нет, просто немного странно. Хуже всего даймоны – их взгляды я ощущаю как поцелуи, – скривилась я.
Мэтью со смехом поставил чашку на стол, уперся локтями в колени и наклонился ко мне:
– Значит, колдовскими способностями ты все-таки пользуешься.
Западня захлопнулась. Я потупилась, красная до ушей, меня охватила злость.
– В жизни бы не открывать «Ашмол-782» и не снимать с полки тот чертов журнал! Это было мое пятое колдовство за весь год. Стиральная машина вообще не считается – без моих чар она затопила бы квартиру внизу.
Мэтью поднял руки – сдаюсь, мол.
– Мне все равно, Диана, пользуешься ты магией или нет. Просто я поражен тем, на что ты способна.
– Не пользуюсь я ни магией, ни колдовством – называй как хочешь. Я не такая. – Щеки у меня пылали.
– Нет, такая. Это сидит у тебя в крови и в костях. Такое же генетическое наследие, как голубые глаза и светлые волосы.
У меня никогда не получалось объяснить, почему я чураюсь магии. Сара и Эм не понимали, где же Мэтью понять? Чай остыл. Я сжалась в комок под изучающим взглядом вампира.
– Не хочу я этого, – в конце концов процедила я. – Никогда не хотела.
– Но почему? Эмпатия Амиры, которая согрела
– А я не желаю быть другой! – взъярилась я. – Хочу жить обыкновенной жизнью, как нормальные люди. – Вот именно. Не опасаясь, что тебя разоблачат и убьют. Я стиснула зубы, чтобы не выпалить это вслух. – Вот тебе разве не хочется быть нормальным?
– Скажу тебе как ученый, Диана: никакой «нормальности» в природе не существует. – Его тон уже не был мягким. – Нормальность – это сказочка, которой люди успокаивают себя, сталкиваясь с неопровержимыми свидетельствами того, что почти все вокруг «ненормальное».
Пусть себе говорит, я останусь при своем убеждении. Опасно быть существом иного порядка в управляемом людьми мире.
– Диана, посмотри на меня.
Вопреки всем инстинктам я посмотрела.
– Ты отталкиваешь от себя магию. Точно так же, по-твоему, поступали ученые, о которых ты пишешь. Проблема в том, что у них ничего не вышло. Даже те из них, что были людьми, не сумели полностью изгнать магию из своего мира – это твои собственные слова. Она возвращалась снова и снова.
– Это совсем другое, – шепотом ответила я. – Сейчас я говорю о своей жизни. Ею я могу управлять.
– Не другое, а то же самое, – сказал он тихо и уверенно. – Ты будешь пытаться, но у тебя ничего не выйдет, как не вышло у Роберта Гука и Исаака Ньютона. Они оба знали, что без магии мир не может существовать. Блестящий Гук, умевший мыслить в трех измерениях, изобретавший приборы и ставивший опыты, так и не раскрыл полностью свой потенциал именно из-за страха перед тайнами мироздания. А вот Ньютон… столь бесстрашного ума я никогда не встречал. Он не боялся того, что нельзя увидеть глазами и с легкостью объяснить. Он принимал все как есть. Ты, как историк, знаешь, что к теории притяжения он пришел через алхимию и веру в невидимые причины роста и перемен.
– Ну, значит, я Гук. У меня нет желания стать легендой наподобие Ньютона.
Или собственной матери.
– Страх сделал Гука желчным завистником. Он вечно оглядывался через плечо и критиковал чужие эксперименты. Так жить не годится.
– Я не буду строить свою работу на магии, – упрямилась я.
– Но ты и не Гук, – отрезал Мэтью. – Он был человеком, которому вражда с магией испортила жизнь, а ты колдунья. Тебя эта вражда уничтожит.
От этих заманчивых речей в меня закрадывался страх. Послушать Мэтью Клермонта, нечеловеком можно быть без всяких тревог и последствий. Но он вампир, ему нельзя доверять. И насчет магии он не прав. Не может быть прав. В противном случае получается, я всю жизнь сражалась с воображаемым врагом.
«Страшно тебе? Сама виновата. Приоткрыла магии дверь, вопреки собственным правилам, а следом пролез вампир со всей прочей компанией». Я вспомнила, как погибли мои родители, начала задыхаться и вся покрылась гусиной кожей.
– Я умею выживать только без магии, Мэтью.
Я дышала медленно, пытаясь не поддаться чувствам, но призраки отца и матери не желали уходить.
– Это твое выживание – ложь, к тому же неубедительная. Ты думаешь, что хорошо притворяешься, но обманываешь только себя. – Он точно диагноз ставил. – Я видел, как люди на тебя смотрят. Они знают, что ты другая.