Открыватели дорог
Шрифт:
Да, Нонна правильно угадала ту идею, которая ляжет в основу его будущей теории. А родилась эта идея еще во время тех давних попыток решить проблему «множественности частиц ядра», с которой началась научная работа Алексея в лаборатории Михаила Борисовича Красова. Теперь Алексей все более решительно подходил к выводу, что надо отказаться от попытки выделять какие-то «элементарные» частицы, из которых можно сконструировать другие, «неэлементарные» частицы. Все микрочастицы нужно признать одинаково «элементарными» и равноправно ввести их в математическую схему будущей теории. Только этим путем можно прийти к правильному динамическому уравнению, которое решит основную проблему теории — вычисление
Но вот Нонна забарабанила пальцами по столу, порывисто откинулась на спинку стула, и официант принял это как сигнал подавать горячее, но она даже и не взглянула на запеченную в сметане рыбу, глаза ее были устремлены куда-то далеко, за Алексея, может быть, в будущее.
И заговорила она задумчиво, спокойно, как будто давным-давно продумала и решила для себя все только что выложенное Алексеем, и там, где для него сталкивались неясности и сомнения, для нее был твердый фундамент, на котором уже пора ставить памятник открывателю.
— Если вам удастся решить поставленную вами задачу, Алеша, вы окажетесь в первом ряду строителей новой науки. И я очень рада, что угадала в вас именно такого человека. Конечно, кому много дано, с того много и спросится, но вы нашли, что отдать людям…
— Рыбка-с, извините, стынет-с… — жалобно проговорил официант от соседнего столика, не осмеливаясь ни подойти, ни покинуть их совсем.
— А ведь верно, Алеша! — оживилась Нонна. — Стынет-с! — весело повторила она слово официанта. — А какая чудная рыбка! Приступим? — с лихостью завзятого ресторанного завсегдатая воскликнула она и сама разлила коньяк в рюмки. — Ну, Алеша, за ваше будущее! За новую теорию микрочастиц! — И так же лихо выпила рюмку.
И Алексей повторил за нею: «За новую теорию!» — с неким даже суеверием, а потом опрокинул рюмку. И рыбка оказалась весьма горячей и вкусной, а от воды с лимонным соком, которой он запил коньяк, в горле опять застреляло, и утраченное было равновесие вернулось к ним, все стало веселым, приятным, милым.
Что же все-таки изменилось в ней за эти годы отсутствия? А все! Решительно все! В давние времена, когда Алексей готов был бросить к ее ногам даже сердце, и не то чтобы фигурально, на словах, а рад был бы умереть для нее и за нее, она была всего еще неоперившимся птенцом, всего лишь «гадким утенком». Понадобились годы беззаветного чувства, тяжесть страшной утраты, покорной памяти по умершему и перестройка всей своей жизни ради этой памяти, чтобы из «гадкого утенка» выросла царевна-лебедь. И все это сделал с нею не Алеша, а другой. А может быть, Алеша и не смог бы ничего сделать для того, чтобы появилась на свет эта царевна-лебедь? Чем он тогда располагал? Ни сил, ни знания, ни опыта, какой приходит только в результате жизненных бурь, у него не было. Это сейчас он умудрен опытом и мог бы, наверно, в чем-то повлиять даже на Нонну, но и то ему хочется, чтобы все шло само по себе, пусть уж лучше Нонна влияет на него. Тут он усмехнулся этой каверзной мыслишке, а Нонна, заметив, что он повеселел, снова налила его рюмку.
— Ну что же, Алеша, за наши победы!
— А если дороги к победе окажутся перекрытыми? — спросил он.
— Подложим мины и взорвем все преграды! — дерзко заключила Нонна. — Я согласна быть вашим минером…
— Только будьте осторожнее! — предупредил Алексей. — Минер ошибается только раз в жизни, как говорят военные.
Он нечаянно вспомнил, что завтра или послезавтра придется положить статью об анти-ро-мезонах пред светлые очи Михаила Борисовича, и снова было нахмурился. Но Нонна следила за ним, сразу воскликнула:
— Завтрашние заботы оставим на завтра!
Он опять подивился, как быстро и точно угадывает Нонна его настроение, но от души поблагодарил за добрую поддержку. Действительно, куда приятнее есть вкусную рыбу и не думать о завтрашнем дне.
Из зала сквозь открытые двери послышалась джазовая музыка. Нонна подняла брови, прислушалась, спросила:
— Будем танцевать, Алеша?
Он вспомнил, как еще в ее доме предположил, что можно будет и потанцевать, и решительно отодвинул стул. Нонна поднялась, мягко прильнула к его плечу, и так, танцуя, они пошли навстречу музыке. Чудо все еще продолжалось.
22. ВЗРЫВ
В пятницу вечером перепечатанная на машинке статья лежала на столе у Михаила Борисовича. Вечер был яркий, солнечный, с зелеными тенями от деревьев под окном, с птичьим хором из институтского сада, с запахом горячего, политого водой асфальта. Лица друзей и знакомых, поздравлявших Алексея с окончанием его великолепной работы, были веселы. Что работа была великолепной, знали все. Он — тоже.
Михаил Борисович читал, то приближая бумагу к самому носу, то отставляя подальше, будто склевывал особо понравившиеся зерна, но даже эта манера чтения сейчас веселила Алексея. Другие статьи Михаил Борисович читал далеко не столь внимательно.
— Весомо! Весомо! Архифундаментально! — приговаривал Михаил Борисович, и Алексею стало казаться, что зря он послушался Нонну и выбросил почти половину статьи. Сколько бы он выслушал еще комплиментов!
Но вот Михаил Борисович дочитал до конца, откинулся в кресле, с веселым оживлением поглядел на Алексея и уже другим тоном сказал:
— Ну, молодец! Ну, удивили! — Теперь в его голосе сквозило подлинное изумление.
— Это ведь не только я, — скромно заметил Алексей.
— Ну уж не отпирайтесь! — живо подхватил Михаил Борисович. — Мысль острая, современная, живая! Нет, нет, фундаментально! Утерли нос всем! Я рассказывал вчера Ивану Александровичу о вашей новой работе, и, знаете, у него сразу появилась архиоригинальная мысль о практическом применении античастиц. Кстати, вам говорили, что в институте металлов ваши положительные ро-мезоны уже пытаются применить для поляризации металлов? Не слышали? Ну, так вот, с вас магарыч! — Он дурашливо потер руки, изображая продавца после хорошей сделки.
— Какой магарыч? За что?
— А с премии! За изобретение! Иван Александрович идеи нашего института задаром не отдает. И патент на использование ро-мезонов оформит, и премию изобретателю выбьет! Конечно, — тут он лукаво улыбнулся, — придется вам поделиться с авторами прибора, в котором ваши ро-мезоны будут использованы, но, думаю, профит будет немалый! Тем более что такой металл ждут создатели космических кораблей!
Ну и Михаил Борисович! Как точно он знает, чем и как покорить сотрудника! Еще в первые дни эксперимента, когда ро-мезоны потекли на установке выделенным потоком, Алексей подумал, что каждая такая частица сможет в будущем стать дополнительным креплением для любого атомного ядра. Но потом начались споры с Крохой, затем ро-мезоны словно бы исчезли из поля зрения института и его руководителей, а вот ведь Иван Александрович не забыл о них и уже увидел возможность практического их применения. И Михаил Борисович нашел самый нужный момент, чтобы порадовать открывателя…