Отлёт с Земли
Шрифт:
Военным полагается записывать прощальное сообщение, которое в случае их гибели на действующей службе пошлют близким. Похоже, настало время записать мое. Я сомневалась, есть ли в этом смысл, ведь из-за секретности многого не могла раскрыть, но так хоть Фиану не придется всех обзванивать и сообщать дурную весть.
Я отправила запись в отдел военной канцелярии, который официально назывался «Моменты жизни», а неофициально – «Моменты смерти», ибо именно с ней-то сотрудники в основном и сталкивались. Затем прогнала Фиана в другую комнату и записала еще
– Это для майора Фиана Андрея Эклунда, так что, если вы не он, выключите немедленно. – Я подождала немного и продолжила: – Фиан, я плохо умею выражать эмоции, потому кое-чего тебе так и не сказала. Да и сейчас не могу сказать, просто не знаю, как это выразить словами. Действия даются мне лучше, и… Я помню каждое объятие. Каждую ночь. Помню каждый раз, когда мы смотрели наши дурацкие сериалы, а потом веселились, разыгрывая некоторые сцены. Я люблю тебя, и может, мы недолго пробыли вместе, но каждая секунда с тобой абсолютно, невероятно потрясна!
Я замялась. Будь я такой же хорошей, как Кэндис или Далмора, то сейчас добавила бы что-нибудь еще. Вроде: «Надеюсь, однажды ты встретишь другую и обретешь с ней счастье». Но я не хорошая. Я не хотела, чтобы Фиан обрел счастье с другой, даже с моим собственным клоном. Я хотела, чтобы он был счастлив со мной.
Нет, я еще не сдалась. Я собиралась бороться, и если выживу… Фиану хватило упрямства остаться рядом, когда он выяснил, что я инвалид. Может, хватит, и когда я стану… чем бы там ни было.
Так что я остановила запись, пометила сообщение как личное для Фиана и отправила в «Моменты жизни». Затем позвала Фиана обратно в комнату.
– Помнишь, я получила звонок от родителей прямо перед их гибелью?
Он кивнул:
– На нью-йоркском раскопе.
– Я сама мало что помню, сплошь размытое пятно, но все записала и, кажется, наконец готова посмотреть…
– Хочешь, чтобы я тоже это увидел?
– Мы уже миновали ту стадию, когда я что-то от тебя скрывала.
Мы устроились на диване, и Фиан меня обнял. Экран телика разделился на две части: с одной стороны мы увидели мужчину и женщину в военной форме, а с другой – девушку в черном бронекостюме со спущенным капюшоном. Ее волосы растрепались, на заплаканном лице застыло что-то среднее между страстным гневом и восторгом.
– Мы попали в сложную ситуацию, когда ты родилась, – говорила женщина с волосами, похожими на мои, только длиннее. – Тебя сразу спорталили в реанимацию Земной Больницы, а я осталась на лечении на военной базе в секторе Каппа. Твой отец…
– Меня срочно вызвали на задание в качестве замены командира неопланетного отряда, – подхватил мужчина. Его кожа была темнее, но лицо – мужская версия моего. – Они угодили в серьезные неприятности и уже потеряли одного командира, я не мог их бросить.
Я вновь поддалась тем же эмоциям, что испытывала тогда, но в то же время улавливала новые детали, которые в прошлый раз упустила. Теперь я знала о военных гораздо больше и поняла, что, судя по знакам отличия, мои
– В правилах Земной Больницы сказано, что хотя бы один родитель должен жить на Земле, иначе ты попадаешь под ее опеку, – продолжила мама. – Когда я предложила перебраться на Землю, твоя сестра Джемелла была потрясена, но твой брат… Джексон заявил, что скорее покончит с собой, и я боялась, что он не шутит.
Я вспомнила, как Джексон убивался чувством вины на церемонии обручения. Он описал свое поведение в прошлом чем-то вроде детской истерики, но на самом деле все обстояло куда хуже.
– Я не знала, что делать. Никто не мог нас заменить, переехать должен был именно генетический родитель. Мы консультировались с юристами, но нам сказали, мол, Земная Больница руководствуется земными законами, так что…
Конец разговора – единственное, что я четко помнила. И я заплакала, услышав его вновь.
– В теории мы на задании еще по крайней мере месяца три, – сообщила мама, – но на этой планете возникли сложности, так что нам, скорее всего, придется убраться отсюда. Если так случится, может, позволишь нам навестить тебя на Земле?
Возникшие «сложности» на этой планете в отдаленном секторе Каппа переросли в настоящую катастрофу, убившую моих родителей. Запись закончилась, и грудь сдавила боль – не от крушения детской мечты о выдуманных родителях и счастливом финале, но от смерти двух настоящих и по-человечески несовершенных людей. Они бросили своего новорожденного ребенка, и это не назовешь правильным поступком, но иногда жизнь – сплошная неразбериха, и ты просто не в силах поступить правильно. Остается делать лучшее из возможного.
– Что теперь? – спросил Фиан.
– Я должна написать книгу. Лечение может… повлиять на мою память. Если так случится, я хочу знать, как и почему на это пошла. Конечно, времени на нормальную книгу не хватит, но я по крайней мере в силах рассказать историю под запись. – Я помолчала, тщательно подбирая слова. – Возможно, позже один из нас приведет все в должный вид и добавит окончание.
Фиан дал столь необходимое мне обещание, избежав слов, которые я слышать не хотела:
– Да, один из нас точно это сделает.
Следующие несколько часов мы обнимались, пока я наговаривала текст на свой глядильник, а если забывала что-то важное – Фиан меня прерывал. Иногда мы хохотали над какой-нибудь ерундой, вроде того, как Ворон застукал нас за разыгрыванием сцен из «Сталеи из Джунглей», или как я приперлась на церемонию обручения с коробкой сырного фуфле.
Наконец мы закончили с историей и оставшееся время провели в объятиях друг друга, не желая тратить драгоценные часы на сон. А потом… безопасники проводили нас в медицинский центр, в безликой белой комнате меня встретил врач и попросил прилечь на кушетку.