Отложенная жизнь
Шрифт:
А у пришедших помогать родителей была третья точка зрения.
В процессе сбора пришли к неожиданному выводу, что у Сергея совершенно нет приличной одежды.
– И как ты собираешься представлять там Советский Союз? – задала трагическим голосом по сути чисто риторический вопрос его мать.
Действительно, кроме того самого «венчально-погребального ансамбля», да двух приличных рубашек в его гардеробе ничего из представительской одежды обнаружено не было.
Мама Сергея тут же села на телефон и стала обзванивать знакомых, у которых, по ее мнению, могли быть знакомые в торговых кругах. Естественно, каждый разговор затягивался надолго, так как для начала она не могла не похвалиться достижениями сына, которого отправляют на работу в Соединенные Штаты Америки. Причем название этой страны она каждый раз произносила полностью и с каким-то придыханием.
Не прошло и полутора часов переговоров по телефону и ответных звонков подруг, как нужный человек был найден. Им оказался некий Валерий, продавец в магазине мужской одежды «Руслан» на Смоленской площади. Этот магазин, занимавший весь длинный первый этаж кирпичного жилого дома на углу Садового кольца и Плющихи прямо напротив здания МИД, был хорошо известен москвичам.
В торговом зале висели вещи преимущественно советского производства, но нужно было найти в магазине этого Валерия, назвать нужные пароли, и он тогда вынесет со склада югославские или даже финские костюмы. В свободную продажу их почему-то не выставляли. Естественно, что Валере за услуги надо будет доплатить сверху десять рублей.
На следующий день всей семьей отправились в «Руслан». Валеру нашли быстро. Нехорошо, конечно, смеяться над физическими недостатками людей, но Сергею он вновь, как и инструктор со Старой площади, показался персонажем из «Собора Парижской богоматери» Виктора Гюго. Горба, правда, у него не было, но одна нога была короче другой, от чего его перекосило набок, и он сильно хромал при ходьбе, а правая рука то ли от рождения, то ли в результате какой-то болезни ссохлась и безжизненно висела полусогнутой вдоль груди. Тем не менее, он очень ловко обходился и одной левой. Валерий пароли принял и велел идти в примерочную. А сам куда-то исчез.
Через некоторое время он вернулся с грудой костюмов, которые с трудом нес, прижимая к груди здоровой рукой. Оглядевшись по сторонам, он повесил их на крючок около примерочной.
Мать Сергея увидела на висевшем сверху бирку фабрики «Большевик» не удержалась и громким голосом скомандовала Валерию:
– Вы зачем нам это барахло принесли? Нам нужны импортные вещи.
Но тот посмотрел на нее таким убийственным взглядом, что даже она сразу поняла, что что-то сказала не так. Валерий еще раз осмотрел зал, но, не заметив, видимо, ничего подозрительного, ловко вытащил из середины кипы вешалку с финским костюмом.
Дальнейшая примерка проходила за закрытой шторкой, посему Сергей не смог даже толком рассмотреть, как сидит пиджак, не широки ли брюки. Пришлось полагаться на мнение родителей и жены.
– Ничего страшного. Если что – ушьем, – категорично заявила мама.
Из предложенных Валерием вариантов выбрали два. Сергей пытался сопротивляться. Стоили они очень дорого – раза в два дороже отечественных. Но деваться некуда – пришлось смириться. Валере в карман незаметно сунули десятку, он опять запрятал выбранные костюмы между шедеврами советского швейного цеха, оттащил за угол, где стоял упаковочный столик, и быстренько замотал в несколько слоев мягкой, почему-то слегка пятнистой светлой бумаги. Перевязал оба свертка бечевкой и торжественно вручил Сергею со словами:
– Носите на здоровье!
Наконец, сборы были закончены. Все вещи аккуратно разложили на полу в гостиной по кучкам в соответствии с их предназначением.
Естественно, на весь этот объем чемоданов в семье не нашлось. Так что каждый вечер после работы Сергей делал крюк, чтобы пройти мимо «мусорки» овощного магазина. Туда выбрасывали упаковку из-под консервов и овощей с фруктами, и иногда среди рваных картонок можно было найти вполне приличные пустые ящики. По ним и нужно было теперь разложить вещи, да так, чтобы ничего не разбилось, не разлилось и не сломалось. До отъезда оставался один день, так что пришло время заняться этим делом.
Единственный кожаный чемодан, как и положено, лежал на антресолях в коридоре. Стремянки в доме не было. Сергей принес из кухни две табуретки, поставил их одну на другую и, несмотря на крики протеста Ларисы, полез под потолок.
– Не боись, не впервой, – отмахнулся он от предупреждений жены, что хлипкая конструкция может не выдержать и развалиться. Поначалу все шло хорошо и, будто акробат, балансируя на табуретках, Сергей добрался до верхнего сиденья. Но в тот момент, когда он уже протянул руку, чтобы ухватить ручку лежавшего с краю чемодана, табуретки под его ногами зашатались. Как у всех приличных людей, дверцы антресолей не имели нормальной задвижки, а запирались на загнутый буквой Г вверх шляпкой гвоздь. Падая, Сергей инстинктивно попытался схватиться за край антресоли, но промахнулся, зато зацепился ладонью за этот самый торчащий как большой крючок гвоздь. Он вошел ему в ладонь прямо под бугорком безымянного пальца. Сначала Сергей повис на одной руке, будто сорвавшийся с креста Христос, но затем рухнул вниз, оставив на железной шляпке большой кусок своей кожи. На шум его падения из кухни с криком ужаса прибежала Лариса.
– Господи, какой же идиот. Я же предупреждала, – закричала она, увидев лежащего на полу мужа.
– А вот хотя бы в такой момент можно без нотаций, – отмахнулся от нее Сергей. – Человеку плохо, а она начинает лекции читать. Не хотела, чтобы я упал, так пришла бы и помогла.
Он пошевелил ногами и руками. Вроде все было цело. Только очень болела ладонь, из которой к тому же пошла кровь. Лариса помогла Сергею встать, и они пошли в ванную, чтобы попытаться остановить там кровотечение. Лариса щедро плеснула ему на руку йода, от чего Сергей заорал как резанный.
Рана была не очень большой, но достаточно глубокой. По-хорошему надо было бы поехать в травмопункт, чтобы зашить ее. Но времени на это не было. К счастью, в доме хотя бы нашлись бинты, и руку Сергея забинтовали, как могли. Потом, когда рана ладонь зажила, на этом месте у него остался шрам в виде латинской буквы S, то есть по первой буквы его имени.
– Если я погибну в авиакатастрофе или еще как, то меня теперь легко можно будет опознать по правой ладони, – в репертуаре Сергея появилась после этого такая новая шутка.
Глава четвертая
Вечер перестал быть томным
Из штабного номера после очередного совещания поручик Ракитин вернулся в свое купе в дурном настроении. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они отправились в этот поход, и надежды на быстрое завершение задуманной военной операции все сильнее таяли с каждым днем. Бесконечный караван поездов могла бы обойти даже черепаха.
Бездействие очень негативно отразилось на моральном духе армии. А вернее того, что от нее осталось. Все чаще рядовые, – а в-основном это были мобилизованные еще раньше до перехода через Урал простолюдины из числа крестьян и рабочих, – сначала небольшими группами, а потом целыми ротами и даже батальонами дезертировали. Надеялись на милость красных, верили, что те их отпустят восвояси, и они смогут вернуться домой.