Отныне и вовек
Шрифт:
А когда он читал «Мартина Идена», ему пришла мысль выписывать названия книг, которые обязательно надо прочесть, как это делал Мартин. У Джека Лондона таких книг упоминалось множество. Большинство их были ему неизвестны. Про некоторые он слышал от Мэллоя. По его просьбе Альма купила записную книжечку, и он начал выписывать туда названия вместе с именами авторов. На свой растущий список он поглядывал с такой гордостью, будто это была грамота «За отвагу», подписанная лично президентом. Пока он тут сидит, он прочтет все эти книги. Если доведется снова встретиться с Мэллоем, он будет уже
Точно так же он выписывал названия, попадавшиеся ему в книге Томаса Вулфа, которую Альма принесла просто по наитию. Но, подведя черту, он увидел, что всего этого не прочесть и за год, даже если ничего больше не делать.
Его книжный запой отчасти поэтому и кончился – было горько сознавать, что нет ни малейшей надежды когда-нибудь все прочесть.
Ну и конечно, Альма тоже приложила руку.
Как-то раз она встала раньше обычного и, пока Жоржетта еще спала, поймала его в кухне. Он читал уже другой роман Томаса Вулфа, тот, где рассказывалось, как парнишка едет в Нью-Йорк, чтобы стать великим писателем. Он так и не дочитал его и никогда не узнал, чем там кончилось. Он сидел за столом в застекленном закутке, и ему от нее было не сбежать.
– Я хочу знать, что ты намерен делать? – сказала она, налив себе кофе из стеклянного кофейника, который все еще булькал на плите.
– Когда?
– Когда угодно, – жестко сказала она. – Сейчас. Завтра. Через неделю. Ты меня не слушаешь. Закрой книгу, я с тобой разговариваю. Что ты решил?
– Насчет чего?
– Насчет всего. Закрой книгу, я тебе говорю! Мне надоело разговаривать с обложками.
– А что такое? Ты чем-то недовольна?
– Я всем недовольна. Последние дни мы с тобой и поговорить толком не можем. Ты все время как во сне. И сейчас тоже. Что ты на меня так смотришь, будто никогда не видел? Я – Альма, помнишь? Или, может, забыл? Ты исчез почти на пять месяцев, а потом пришел сюда раненый.
– Это, наверно, рана подействовала мне на мозги, и я тебя вспомнил, – попытался он отшутиться. Но вышло не очень удачно.
– Надеюсь, ты не собираешься тянуть так неизвестно сколько? – Голос у нее сорвался. – Мне кажется, пора что-то решать, ты не думаешь? Я хочу знать, что ты решил. Вернешься в армию? Или останешься здесь и будешь искать работу? Или попробуешь перебраться в Штаты? Короче, объясни мне, какие у тебя планы.
Пруит оторвал от газеты полоску, заложил ее между страниц и отодвинул книгу к другому краю стола, чтобы нельзя было дотянуться.
– Честно говоря, пока никаких. Это что, так важно?
– Фу, не кофе, а черт-те что, – сказала Альма.
– Кофе как кофе, – запальчиво возразил он. Ее замечание насчет кофе, как и все остальное, казалось, было направлено против него.
– Он у тебя перекипел. Бурда какая-то. – Альма встала, выплеснула чашку в раковину, потом вылила то, что оставалось в кофейнике, сменила бумажный фильтр, налила воды для новой порции и опять поставила кофейник на огонь.
Пруит наблюдал за ней. Она еще не успела причесаться, и длинные черные волосы висели спутанными прядями, на тонком ситцевом халатике белели пятна пудры. Рука его опять потянулась к книге, но книга лежала далеко,
Она вернулась от плиты и снова села напротив него.
– Ну? Что же ты все-таки решил?
– Ничего, – сказал он, жалея, что не встал и не взял книгу. – Чего сейчас забивать себе голову. Все пока хорошо.
– Да, – кивнула она. – Пока да. Но я здесь пробуду меньше года. Я уеду в Штаты. Домой. И до того времени тебе все равно надо будет решить.
– Хорошо, – сказал он. – Буду думать. Пока год пройдет, что-нибудь решу, время еще есть. Сейчас-то ты чего ко мне пристала?
– Может быть, ты думаешь, что я возьму тебя с собой в Орегон? Это совершенно исключено, – спокойно сказала она, даже слишком спокойно.
Да, он думал об этом. Но отбросил эту идею даже как вариант.
– А я что, просил тебя?
– Нет, не просил. Но я бы не удивилась, если бы ты сложил чемодан и…
– Подождала бы, пока попрошу, тогда бы и отказывала. Почему ты высовываешься раньше времени?
– Потому что не хочу сесть на пароход и увидеть тебя в моей каюте.
– Не бойся, не увидишь. Можешь мне поверить. Зря ты сейчас волнуешься. Еще не время. Я же тебе говорю, пока все хорошо.
– Еще бы. – Альма фыркнула. – Три недели палец о палец не ударил. Сидишь тут как истукан, и никаких забот, только читаешь, пьешь и пялишься на Жоржетту. Конечно, тебе хорошо!
– Так ты из-за этого распсиховалась?
– Ты что, решил переключиться на Жоржетту? Дождешься, пока я уеду, и останешься здесь с ней?
Да, об этом он тоже думал. У него вообще-то было много разных идей. Но его взбесило, что она высказала это вслух.
– Между прочим, не такая уж плохая мысль, – заметил он.
– Возможно, – холодно сказала она. – Но только на первый взгляд. Начнем с того, что Жоржетта вряд ли сможет одна платить за дом и вдобавок содержать тебя. Ей будет трудно обеспечить тебе ту жизнь, к которой ты, кажется, уже привык. Пока что мы с ней платим за все это вдвоем. Кстати, из-за тебя мой бюджет и так уже трещит по швам.
– Ничего, мы с ней что-нибудь придумаем, – сказал он.
– А во-вторых, – продолжала она, – если ты действительно так решил, то можешь сию же минуту убираться к черту! Дождешься, когда я уеду, тогда и вернешься. Я не собираюсь жить под одной крышей с таким дерьмом. Да и, если уж на то пошло, Жоржетта скорее выберет меня, а не тебя.
– Наверно, – сказал Пруит. – Тебя она знает дольше.
– Ни минуты не сомневаюсь, что она так и сделает. И совсем не потому, что я тоже плачу за дом.
– Ладно. – Он вылез из-за стола и встал. – Мне уйти прямо сейчас?
У Альмы расширились глаза, она сделала огромное усилие, чтобы не вскрикнуть.
Пруит молча смотрел на нее и очень гордился собой.
– Куда же ты пойдешь? – наконец спросила она.
– Какая тебе разница?
– Не валяй дурака! – рассердилась она.
Пруит усмехнулся, понимая, что каким-то образом сумел добиться преимущества. Теперь день ото дня это будет все больше походить на теннис: моя подача – я впереди, твоя подача – ты впереди, одно очко мне, одно тебе.