Оторва с пистолетом
Шрифт:
— Да, с этим паспортом долго жить трудно! — хмыкнул Федюсик, подняв лупу на лоб. — Если б мне кто-то такой дал, я бы подумал, что меня специально подставить хотят…
Лена не стала сообщать, что у нее были такие же мысли, но внутренне согласилась с Федюсиком.
— В общем, так, — деловым тоном объявил спец, — есть два варианта работы. Либо приводить в нормальный вид этот, либо сделать совсем новый. Вам, как я понял, это по фигу, потому что за вас рассчитывается контора. Но все равно, заранее предупреждаю, что переделывать будет дороже и труднее. Время почти такое же. Часам к восьми вечера, не раньше,
— А почему так долго? — позволила себе спросить Лена.
— Потому что вы этот паспорт, миледи, должны были получить лет десять назад. И если он будет свеженький-чистенький, совсем не потертый, ничуточки не выцветший и не пропылившийся, вам, извините, хрен поверят. У нас есть своя технология, целое «ноу-хау», как за несколько часов все «состарить» до нужного уровня. Ну, и вообще, рабочий день напряженный. Мы ведь не только вами занимаемся, к сожалению…
— Понятно, — сказала Лена. — И что я тут до вечера делать буду?
— Отдыхать. Ну, найдем вам комнатку, вздремнете, надоест — телевизор посмотрите.
— А пожрать мне здесь дадут? — поинтересовалась Лена, которая знала, что от скромности она не умрет, а вот от голода — запросто. — Я, между прочим, со вчерашнего дня не ела.
— Что ж вы раньше-то не сказали? — попенял Федюсик. — Сейчас сделаем! Правда, мы-то уже позавтракали, но может, у Шуры еще осталось что-то. Ромасик, ты все слышал?
— Да, сэр, — грудное контральто преобразовалось в баритон вышколенного английского дворецкого. Во всяком случае, такого, какими их играют в русских фильмах.
Ромасик вышел за дверь и куда-то потопал, вероятно, к этому (или этой!) Шуре, а Федюсик деловито сказал:
— Давайте не будем терять времени. Сейчас сделаем снимочек на 25 лет, а когда Ромасик вернется, соорудим заготовку на 16. После этого можете спокойно идти отдыхать, больше нам ваша натура не потребуется.
— Интересно, как же вы из меня шестнадцатилетнюю сделаете? — удивилась Лена. — Тем более что я сейчас, сами сказали, на все тридцать смотрюсь…
— Современной технике это под силу, — ухмыльнулся Федюсик, — по крайней мере, на фотографии.
Он провел Лену в угол, усадил на фоне белого экрана перед старинного вида студийным фотоаппаратом и начал устанавливать свет.
— Так, — велел он, перестав поворачивать софиты, — смотрите строго в объектив! Сейчас птичка еще не вылетит, но лучше не вертеться.
Федюсик зашел за фотоаппарат, посмотрел на Лену в видоискатель, потом вылез и задумчиво поскреб бороденку:
— Нет, надо вас малость тонировать. И, может быть, паричок вам сделать. А то с этой стрижечкой любому ежу будет ясно, что вы только намедни фотографировались. Но это без Ромасика лучше не начинать. Он в этом деле ас, настоящий визажист, между прочим.
— Я его вообще-то за женщину приняла… — хмыкнула Лена.
— Ничего не поделаешь, это у него хобби такое, — ухмыльнулся Федюсик. — Между прочим, если б вы месяц назад приехали, то приняли бы за женщину меня, а он бы с бородой рассекал.
— А вы что… — Лене вообще-то уже давно все было ясно, и поэтому она застеснялась произнести вопрос до конца.
— Да, именно так! — оскалился Федюсик. — По-моему, теперь за это статьи нет и можно не стесняться лишний раз. Конечно, для здешних ребят мы с ним пидоры, и они нас презирают. Но мы умеем то, чего не умеют они. И заменить нас некем…
Он вовремя сообразил, что начал говорить лишнее, и заткнулся. Кроме того, вернулся Ромасик.
— Шурочка сказала, — произнес он, похлопав накладными ресничками, — что может организовать чай, ветчину с зеленым горошком и бутерброды с колбаской. Где-то через четверть часика принесет сюда.
— Подойди сюда, глянь, лапуленька… Прикинь на нее паричок! По-моему, он необходим.
— Безусловно, — кивнул Ромасик. — И прикид нужно менять.
— Прикид — само собой. А вот паричок — это твое. Тут я пас.
Ромасик сказал с некоторым капризульством в голосе:
— Сперва прикид, потом паричок. Снимите свитер, девушка!
Лена сумела незаметно для «голубых» передвинуть пистолет за спину и стянула свитер через голову.
— Блузка тоже не годится, — заявил Ромасик. — Ворот слишком приметный.
— Юноша, — нахмурилась Лена, — а бюстгальтер вы меня не заставите снимать?
— Если бы надо было написать, что паспорт вам выдавали или фотографию вклеивали летом, возможно, пришлось бы и бюстгальтер снять, — невозмутимым голосом произнес Ромасик. — И вовсе не оттого, что мне хочется полюбоваться на ваши титечки. У меня они тоже имеются, и вам меня нечем удивить! Хотите покажу?!
— Спасибо, — проворчала Лена, — в другой раз.
— Ромасик имеет в виду, что если б, согласно паспорту, вы фотографировались летом, в жару, то вам, для достоверности, надо было надеть что-нибудь легкое. Может, какую-нибудь полупрозрачную кофточку, — пояснил Федюсик умиротворяющим тоном, — ясно, что если б у вас в данный момент был темный бюстгальтер, то пришлось бы его заменить.
— Неужели все это так важно? — нахмурилась Лена.
— Очень важно, миледи! — наставительно заявил Федюсик. — Я, конечно, не мент и не располагаю точными данными, но очень большой процент граждан залетает на кичу исключительно благодаря тому, что ментам что-то не понравилось в документах при первом предъявлении. Предположим, что вы в розыске и угодили в ориентировку под фамилией Маша Иванова. Постовой мент видит, что ваше личико чем-то похоже на эту Машу. Он вас подзывает, просит предъявить документы, и вы подаете ему паспорт, согласно которому вы Сара Рабинович. Если ему ваш паспорт не понравится, он заберет вас даже в том случае, если не найдет особых примет, характеризующих эту ужасную Машу. И тогда, в конторе, вас начнут крутить, наводить справки по всем паспортным данным и в конце концов выяснят, что вы и есть Маша, за которой пять убийств и четыре изнасилования…
Последним замечанием Федюсик заставил Лену хмыкнуть. Убийства за ней уже были, а вот изнасиловать кого-нибудь она еще не сподобилась.
— Но! — Федюсик поднял вверх указательный палец. — Если мент увидит, что паспорт был выдан гражданке Рабинович еще в нежном шестнадцатилетнем возрасте, что в нем явно ее фотографии, все печати-штампы на уровне, никакие даты не перепутаны и вообще сам паспорт выглядит именно таким потертым, каким должен выглядеть паспорт честной гражданки, никогда его не менявшей даже в связи со вступлением в брак, он не поведет вас в отделение, чтобы уточнить, нет ли у вас на правой ягодице татуировки «МАША», являющейся особой приметой гражданки Ивановой.