Отпуск на войну
Шрифт:
– На костылях ходит, – ответил Хитрук. – Я, когда Крыма туда привез, его видел. Они теперь в одной палатке. А вообще, больше в лазарете никого нет…
– Мне никто не хочет объяснить, как «ливер» умудрился бежать? – сменил тему Астматик.
– Помог кто-то, – заговорил Шева. – Ночью прокрались на территорию и лестницу опустили.
– Караульный жив?
– Только что отправил отсюда, – сообщил Хитрук.
– Это кто-то из местных помог, – сделал вывод Астматик.
– Я тоже так подумал, – согласился с ним Хитрук. – Может, для профилактики расстрелять пару человек?
– Хватит! – прикрикнул на него Астматик. – И так уже настреляли. Вокруг деревни, куда ни копни, везде трупы.
– Удобрение, – хихикнул Шева.
– Ладно, – устало вздохнул Астматик. – Не велика потеря. Может, даже к лучшему, что разбежались. Они все равно ничего не знают!
«Зато я знаю», – мысленно ответил Никита Астматику, догадавшись, что «ливером» он назвал непригодных для изъятия органов людей.
– Семен, – попытался что-то сказать Хитрук, но Астматик не дал ему даже рта открыть:
– Какой я тебе Семен?! Олух!
– Извини, командир, – стушевался Хитрук. – Он только с виду такой… Оклемается быстро!
«Понятно, значит, Астматика зовут Семен, – сделал вывод Никита, и тут же вспомнил, где он слышал похожий на этот голос. – Семен Семенюк! Командир батальона территориальной обороны».
– Воды принесите, – потребовал Семенюк и подошел к Никите.
Он приоткрыл глаза. Обутый в рыжие ботинки образца НАТО, Семенюк стоял прямо перед его носом.
Сидевший в тени забора караульный взял стоявшую на земле пластиковую бутылку и показал Шеве:
– Возьми. Холодная, только набрал.
Когда вода полилась на голову, Никита зажмурился и застонал, словно только пришел в себя.
– Как его зовут? – Семенюк присел перед Никитой на корточки.
– Никита Берестов, – ответил Хитрук.
– Так это тот самый Берестов, который в комендатуре всех разоружил и не стал убегать?
– Он из ямы тоже бежал, – осторожно сказал Шева.
– И снова вернулся? – догадался Семенюк.
– Все равно, – робко заговорил Шева, – пусть тогда ехал бы к сепаратистам.
– Ты же сам сказал, что он в своем городе учителя грохнул, – напомнил Семенюк, – так что «ватники» его сразу сдадут…
– Ожил?! – спохватился стоящий рядом с Семенюком боец.
– Лучше бы умер вчера, – признался Никита, приподнимая голову.
– Значит, говоришь, ехал нам помогать, – задумчиво проговорил Семенюк и спросил: – У меня будешь служить?
– Я же сепаратист, – кряхтя и морщась, Никита сел.
– Ладно, – потрепал его за плечо Семенюк, – не обижайся. По-другому к нам никак. Знаешь, сколько вот таких вот добровольцев на деле оказывались сотрудниками ФСБ и ГРУ?
– Если бы ты не пришел, я бы точно признался, что марсианин, – пошутил Никита.
Все дружно засмеялись.
– Ну, извини, – сказал Шева. – Просто без командира мы тебя все равно принять не могли…
Никита с досадой посмотрел на него. Голову при этом удалось повернуть с трудом. Он сморщился от пронзившей шею боли.
– Чего? – насторожился Семенюк. – Больно?
У него были черные глаза, с какой-то неопределенной пустотой в глубине, высокий лоб, темные волосы, маленький рот и острый подбородок.
– Терпимо, – выдавил из себя Никита и снова положил голову на землю.
– Вы вот что, – выпрямился Семенюк, – давайте отмойте его, поменяйте одежду, и в лазарет. Пусть отлежится.
Глава 42
Прозрение
Балун выплыл из ниоткуда, переполненный паническим ужасом. Осознание того, что он не может перевести дыхание, мгновенно вернуло его в реальный мир. Как оказалось, он лежал на земле, со связанными спереди руками и заклеенным скотчем ртом. Рядом с его головой сидел человек в камуфлированной форме и с кем-то разговаривал. Одновременно Балун вспомнил и то, что стало причиной его нынешнего положения. Как прятал труп Левицкого, как его окликнули, когда он возвращался в лагерь, и как он представился Крымом… Даже удар.
В последний момент он сумел собраться и никак не выдал, что пришел в сознание. Нужно было разобраться в обстановке. Кто эти люди? Зачем они напали на него? Однако первые несколько минут все же он был занят собой. В голове шумело. Глядя сквозь зеленые ветки деревьев на плывущие в синеве неба облака, он пытался разобраться в окружавших его звуках.
– Переходить, как стемнеет, будем? – наконец различил он чей-то голос.
– Лучше под утро, – возразил сидевший рядом с ним военный. – С трех до пяти – самое время.
Неожиданно, скосив взгляд, Балун различил на рукаве мужчины желто-голубой флажок и шеврон спецбатальона «Днепр».
Что все это могло значить? Почему его, бойца «Украины», берут, по сути, свои? И вообще, как они оказались у лазарета? Насколько он помнил, «днепровцы» вообще где-то километрах в десяти от них. Балун ровным счетом ничего не понимал. Выходит, за ним следили и видели, как он прячет труп Левицкого? Но почему не взяли у могилы? А может, дело вовсе не в Левицком? Что, если это обыкновенная вражда? Только накануне их, например, по ошибке обстрелял свой же артиллерийский дивизион. Хорошо, что сразу разобрались. Но все равно, после всего половина батальона собралась и выехала на позиции к артиллеристам, где устроила страшный мордобой, а командиру батареи прострелили ногу. Может, и здесь какая-то месть, а он подвернулся под руку? Вот же непруха!
Судя по всему, он находился уже не в том месте, где его оглушили. Там деревья были ниже, почти кустарник, здесь же огромные дубы. Значит, тащили на себе. Кому это он так понадобился? Хитрук заверил, что его криминальное прошлое никого не волнует. Половина батальона – амнистированные уголовники. «Стоп! – всплыла в голове очередная версия. – А что, если это как раз он и позаботился об этом? Вполне возможно. Попросил дружков из «Азова» похитить его из лазарета, да и грохнуть. Зачем ему лишние проблемы? В стране, конечно, бардак, но иногда уголовные дела все же возбуждают. Да и командир батальона его за это по головке не погладит. А так скажут, будто убежал, и все. Хотя тоже не совсем все ровно. Почему тогда столько времени таскают? Можно было давно прикончить и прикопать. К тому же о том, что спецбатальоны национальной гвардии кошмарят местное население почем зря, знает даже президент. Ходят слухи, будто он издал секретный приказ наводить страх на людей, которые живут на юго-востоке».