Отпуск на войну
Шрифт:
Наконец Форос снял ленту:
– Давай быстрее!
Балун шагнул задом к Тайшету так, что ствол автомата оказался слева от него, и локтем правой двинул туда, где, по его мнению, должно было быть лицо разведчика. Локоть провалился в пустоту. «Ловок, убрал голову», – догадался Балун, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в ребрах. В следующий момент он развернулся, едва не задев носом подбородок Тайшета. То что надо. Схватив автомат правой рукой, лбом двинул разведчика в переносицу. Удар был такой силы, что, будь перед ним кирпич, разлетелся бы в крошку. В глазах потемнело, а Тайшет упал. Автомат остался в руках Балуна. Все произошло стремительно и оказалось полной неожиданностью для Фороса, который даже не сообразил, в чем дело. Перевернув в воздухе автомат, Балун двинул ему прикладом в голову. Не издав ни звука, Форос полетел на землю, с треском ломая спиной кусты. Балун развернулся и оторопел. Направив ему в лицо пистолет, перед ним стоял Тайшет. По усам и заросшему подбородку текла кровь.
«Когда он успел?»
Балун даже представить себе не мог, чтобы человек после такого удара тут же оказался на ногах, да еще так твердо держал оружие.
– Отдай автомат, – спокойно приказал разведчик и протянул руку.
Завороженно глядя в зрачок ствола, Балун подчинился.
– А я думаю, что за шум? – раздался сбоку голос Грека, и в следующий момент в левом ухе будто бы лопнула рояльная струна.
Очнулся Балун, лежа на траве со связанными руками. В голове звенело, а окружавшие его деревья и кусты еще с минуту куда-то плыли. Наконец он взял себя в руки, однако не подавал виду, что пришел в себя. Было даже страшно думать о том, что с ним сейчас будет. Он отчего-то вспомнил Хитрука. Изувер часто забивал людей до смерти, причем делал это изощренно, не давая терять сознание. Не понравился взгляд, значит, «колорадский» диверсант, и точка.
Кто-то взял его за плечо и перевернул на спину. На казавшемся ослепительном фоне неба он различил силуэт Фороса.
– Как дойдем до базы, я тебе все кости переломаю, – пообещал разведчик.
– Почему не сейчас? – откровенно удивился Балун.
– На себе не хочу нести, – спокойно объяснил Форос и, выпрямившись, процедил: – Гаденыш!
– К тебе по-человечески, а ты… – Стоящий рядом Грек с досадой плюнул себе под ноги. – Козел!
– Нельзя мне к вам, – упавшим голосом признался Балун. – И вообще, не Крым я вовсе…
– А кто? – Грек присел перед ним на корточки.
– Чернявщук моя фамилия, – наблюдая за тем, как сидящий под деревом Тайшет запрокинул назад голову и утирает нос, сказал Балун. – Вы же наверняка паспорт нашли.
– Нашли, – подтвердил Грек. – Только почему ночью ты своим представился Крымчуком?
– Каким своим? – не понял Балун.
– Но ведь нас-то ты за своих принял.
– Голову сломать можно, – чертыхнулся Форос. – Носит с собой паспорт Чернявщука, а представляется Крымским.
– Крым со мной бежал, только мы под обстрел попали, и его убило.
– А зачем ты его именем назвался?
– Чтобы легче было в батальон устроиться. – Балун почесал о плечо искусанный комарами подбородок. – Он рецидивист.
– А ты, значит, нет? – насмешливо спросил Грек.
– Я первый раз в зону попал, и то случайно.
– За что?
– Фашиста убил, – наблюдая, какое впечатление произведет это известие на ополченцев, выпалил Балун. – Год назад, в Днепропетровске.
– Значит, так рвался нашего брата убивать, что для верности чужим именем назвался, – сделал вывод Грек. – Сволочь!
– Вы все не так поняли! – заволновался Балун. – Когда бежал из колонии, в мыслях не было на войну идти!
Он хотел рассказать про то, как ночью наткнулся на бойцов «Украины» и как оказался в госпитале, где встретил свою девушку, но вдруг понял, что слушать его никто не будет, и замолчал.
– Грек, – продолжая сидеть, запрокинув назад голову, позвал Тайшет, – ты можешь себе представить, кто против нас воюет?
– Да чего представлять? Весь прогрессивный сброд Незалежной.
– Если ты сидел, откуда у тебя паспорт? – неожиданно спросил Форос.
– Девушка пронесла на свиданку, – тут же нашелся Балун. – Мы давно побег планировали.
– А разве милиция его не изымает?
– Вообще-то еще до суда его должны были забрать, но я сказал, будто потерял, – соврал Балун.
– Значит, так, клоун. – Грек подошел и проверил, как стянуты у Балуна руки. – Еще один такой фокус, церемониться не буду.
Балун выразительно кивнул.
– Сейчас всем, кроме Фороса, отдыхать… – Грек посмотрел на часы: – Начало движения в три часа.
Как оказалось, всего разведчиков было десять. Пять постоянно находились в «секретах», вокруг небольшого лагеря, давая оставшимся отдохнуть или перекусить. Менялись через каждые два часа. Ко всему, среди тех, кто отдыхал, одному тоже приходилось бодрствовать. Кроме наблюдения за подступами к месту дневного привала, караульный присматривал и за Балуном.
Разведчики даже спать ложились с таким расчетом, чтобы в случае чего сразу организовать круговую оборону. Это Балун заметил только сейчас. Отчего-то раньше он видел рядом с собой лишь двух человек, и у него даже сложилось мнение, что разведгруппа состоит из четырех ополченцев. На деле их оказалось гораздо больше. Просто часть из них постоянно была будто растворена в лесу. Чем больше он наблюдал за ними, тем больше проникался уважением. Чувствовалась гигантская разница между ними и бойцами спецбатальона. Бросалось в глаза, что ополченцы дисциплинированы и хорошо знают свое дело. Но главное, что его поразило, это отношение к нему. Даже после того, как он разбил лицо Тайшету и едва не снес голову Форосу, его не били. Может, конечно, все еще впереди, но пока он не видел для себя никаких угроз.
Глава 47
Живой товар
К тому времени, когда Никита обошел палатки с тыла, пассажиры и водитель джипа уже выбрались наружу. Ими оказались хорошо экипированные бойцы нацгвардии. О чем-то тихо переговариваясь, они курили. Не спуская с них глаз, Никита прокрался через кустарник и присел. Отсюда было хорошо видно, что происходит у «реанимобиля». Дверца кабины со стороны пассажирского сиденья уже была открыта, а навстречу Тарасюку и его другу направлялся мужчина в очках. Судя по всему, это был врач. Одетый в просторную для его тщедушной комплекции синюю куртку и такого же цвета штаны, он походил на больного Колобка.
– Симоненко, ты мне смерти желаешь? – округлил глаза Тарасюк.
– Ничего и никому я не желаю, – шмыгнул носом доктор. – Сам рискую…
– Почему вернулся?
– Тут такое дело, – глядя снизу вверх на Тарасюка, залепетал Симоненко, – один из доноров…
– Тихо ты! – цыкнул на него Милячук.
– Пойдем! – Тарасюк схватил Симоненко за руку, развернул вокруг своей оси и подтолкнул обратно.
Никита выбрался из-за укрытия и перебежал к палатке.
– Фу! – раздался изнутри возглас. – Как в духовке!